Акт бунта - Калли Харт Страница 43

Одним быстрым, быстрым движением он срывает презерватив со своего члена и обхватывает рукой свою бушующую эрекцию, агрессивно поглаживая себя. Его глаза горят, челюсти сжаты, ноздри раздуваются. Я бросаю один взгляд на него во всей его грубой, дикой красоте и чуть не кончаю в третий раз.

— Открой рот, Чейз. — Его слова отрывисты, выдавливаются сквозь стиснутые зубы.

Я открываю рот.

— Высунь язык.

Я подчиняюсь.

— Дальше. Настолько, насколько это возможно.

Я делаю.

— Хорошо. — Он смотрит мне в глаза и не отводит взгляда. Я смотрю на него в ответ, решив засвидетельствовать момент, когда он кончит. Когда парень это делает, я завороженно наблюдаю за ним. Его веки закрываются, рот приоткрывается, и мир, черт возьми, перестает вращаться. Пакс взрывается, и его сперма извергается на кончик моего языка, на подбородок, на шею…

Я ожидаю привкуса мускуса, соли и отвращения, но у него почти нет вкуса вообще. Я лежу очень тихо, тяжело дыша через нос, пока Пакс зажимает нижнюю губу зубами и пальцами растирает свою сперму по всему моему языку и губам.

— Блядь, Файер. — Его голос такой хриплый. Он, кажется, очарован видом меня, окрашенной его спермой. Я чувствую, как она стекает по моей шее, скапливается в углублении горла. — Закрой рот, — хрипло произносит он. — Глотай, блядь.

Я проглатываю, и на его лице появляется выражение глубочайшего удовлетворения. Он снова держит меня за подбородок, изучая меня.

— Вот так, красотка. Тебе нравится моя сперма?

Киваю. Я бы заговорила, но он держит меня так крепко, что его пальцы впиваются в мои щеки, заставляя мой рот открыться, и я физически не могу этого сделать.

— Хорошо. В следующий раз я кончу в твою киску. Если появишься здесь снова, тебе лучше быть на противозачаточных, — процедил он сквозь зубы. — Я больше не буду трахать тебя в одной из этих штук.

Он отпускает меня и садится на корточки, наблюдая за тем, во что меня превратил.

— Ты хочешь, чтобы я вернулась? — тихо спрашиваю я. Стараюсь не казаться обеспокоенной тем фактом, что лежу на его кровати, голая, все еще гудящая от оргазмов, которые он вырвал из меня.

Взгляд Пакс становится жестким.

— Для меня это не имеет значения. До тех пор пока будешь делать в точности то, что тебе говорят, я буду выебывать из тебя все дерьмо, сколько тебе заблагорассудится. Но как только захочешь поговорить об этом… — Его глаза сужаются. — В ту секунду, когда поднимешь эту тему за пределами этой спальни, мы, блядь, закончили. Это понятно?

— Да.

— Тогда все в порядке. Можешь привести себя в порядок в ванной комнате дальше по коридору, когда будешь уходить.

ГЛАВА 18

ПАКС

Это того стоило.

Чейз никогда не узнает, как чертовски больно было трахать ее, но позвольте мне сказать вам, это того стоило. Я бы проглотил стекло, чтобы снова попробовать эту идеальную маленькую киску.

Я провожу то, что осталось от перерыва, лежа в постели, играя в Call Of Duty и питаясь нездоровой пищей. Сам лорд Дэшил Ловетт почти каждый день удостаивает меня своим присутствием. Если не он, то Рэн. Один из них проводит со мной время после обеда, играя в видеоигры и ни о чем не разговаривая, что ценится, даже если непрекращающаяся суета меня бесит. Дэш ворчит на меня достаточно, чтобы каждый день заставлять меня ходить в душ.

В один из редких моментов, когда остаюсь один, я проявляю пленку на Canon и прикрепляю фотографии Чейз, которые сделал, к стене в моем переоборудованном шкафу/импровизированной темной комнате. И ловлю себя на том, что заглядываю туда по крайней мере три раза в день, чтобы нахмуриться на изображения, агрессивно засунув руки в карманы и пытаясь понять, откуда взялся тот день.

Я, блядь, знаю, как читать людей.

Я точно знаю, что Пресли Мария Уиттон-Чейз в какой-то момент боялась меня. Наверное, теперь я тоже отчасти вспоминаю ту ночь в лесу. Хотя был достаточно пьян, чтобы решить, что наконец-то пришло время трахнуться с ней. Она была достаточно пьяна, чтобы не убежать от меня. Тем не менее, она все еще боялась меня. У меня есть смутное воспоминание о том, как она захныкала, выхватила свое платье из моих рук, а затем убежала в лес, не оглянувшись. Я собирался трахнуть ее. Хотя, наверное, хорошо, что этого не сделал. Я был так пьян, что либо кончил бы немедленно, либо обмяк после трех толчков.

Фотографии, которые я сделал с ней, чертовски невероятны. Ее тело? Иисус, блядь, Христос. Ее тело — чистое совершенство. Я давным-давно был сыт по горло худыми супермоделями. У них нет плоти на костях. Трахать их на самом деле больно. У Чейз есть сиськи. Чертовски невероятные сиськи. А ее задница… Я бы заплакал, если бы снова прикоснулся к этой заднице.

При обычных обстоятельствах я бы еще немного насладился тем, как трахаю ее, но мое бедро и спину пронзала адская боль — я почти ослеп от нее — и, вероятно, потерял бы сознание, если бы не кончил тогда.

Но все равно это было хорошо.

Так чертовски хорошо.

Ее киска была как перчатка вокруг меня, сжимавшаяся и разжимавшаяся, когда девушка кончала. Я думал об этом каждую ночь, когда ложился в постель и гладил свой член, дразня себя, растягивая удовольствие, оттягивая критический момент, когда, наконец, позволял себе излиться на собственный живот. Не потому, что я ожидал, не появится ли Пресли или что-то в этом роде. Нет. Я не такой уж гребаный неудачник. Конечно, я открыт для изучения остальных горячих маленьких дырочек Чейз, но я могу жить и без этого. Это не значит, что я не мог бы просто зайти в «Косгроув» и найти что-нибудь мокрое и тугое, во что можно было бы погрузить свой член, если бы действительно захотел.

Я просто мазохист. Мучая себя воспоминаниями о той короткой схватке с Чейз, я буду поддерживать себя в течение нескольких недель, а потом и еще нескольких.

В пятницу, перед тем как снова начнутся занятия в академии, моя боль становится достаточно управляемой, чтобы я смог поехать в Нью-Йорк и отвезти останки моего отца обратно в пентхаус Мередит. И проделал весь обратный путь в тот же день. К тому времени, когда нам нужно возвращаться на занятия, я на самом деле рад, что мне нужно что-то делать, куда-то идти, и мои друзья не присматривают за мной, как суетливые чертовы курицы.

Мне даже