Вуайерист - Фиона Коул Страница 43

Они так быстро двигались под моими трусиками. Я была такой влажной, что не сопротивлялась, когда он засунул в меня два пальца и стал вращать ими.

— Кэллум, — выдохнула я.

Он застонал, прижавшись к коже внутренней стороны моего бедра.

— Я вижу тебя обнажённой на кровати, широко раздвинув ноги, с тёмной головой, спрятанной между ними, — его глаза остановились на моей груди, когда его рука изогнулась.

Я не могла не задаться вопросом, что он увидел, моё платье всё ещё было спущено достаточно, чтобы закрыть мне обзор. Однако это усилилось, когда он свободной рукой приподнял мою ногу и положил её на подлокотник своего кресла.

Он вытащил пальцы, и я заскулила от потери, но затем он поднял мою вторую ногу на другой подлокотник своего кресла. Так я и сидела, широко расставив ноги на столе моего профессора. Моя киска была обнажена из-за того, что трусики были сдвинуты в сторону, чтобы он мог видеть, что он со мной сделал.

— Я представляю, что это я. Я представляю, какими мягкими будут складочки твоей киски под моим языком. Что ты будешь ещё слаще непосредственно из источника, а не с моих пальцев.

И затем его голова оказалась между моих бёдер, его язык проник в моё отверстие, прежде чем подняться и обвести мой клитор. Его стон вибрировал во мне, и я прижалась к его ищущему рту. Он посасывал, покусывал и ласкал каждую частичку меня, пока мои всхлипы наполняли комнату. Мои бёдра дрожали от усилий держать их раздвинутыми и позволить ему добиться своего. Кэллум пожирал меня, как изголодавшийся человек, и я никогда не могла припомнить, чтобы мне было так хорошо.

Может быть, это потому, что он был старше и опытнее, но в тот момент, когда он снова и снова погружал в меня свой язык, мне было всё равно. Он снова двинулся вверх, чтобы провести по моему клитору, и я была близка. Мне нужно было, чтобы он оставался там. Я пошевелила рукой и зарылась пальцами в его волосы, чтобы удержать его, и он застонал, всё его тело дёрнулось, прежде чем его рука сковала моё запястье и вернула его обратно на стол. Он держал её там, вкладывая всё, что у него было, в то, чтобы заставить меня кончить.

Я хотела спросить, что только что произошло, но его рот, посасывающий губы моего влагалища, отвлёк меня. Чем больше он работал, тем больше я терялась, проваливаясь в бездну удовольствия, пока, наконец, не взорвалась. Долгие стоны сорвались с моих губ, когда всё моё тело сжалось, мои бёдра сильно прижались к его рту, мои пальцы сжались в кулак, когда они впились в дерево стола.

Его облизывания становились мягче и в конце концов перешли в нежные поцелуи, прежде чем Кэллум продолжил свой путь вверх по моему бедру, заканчивая на колене.

Тяжело дыша, я смотрела, как он откинулся на спинку стула и вытер подбородок тыльной стороной ладони, и я знала, что мне нужно ещё больше. Я хотела попробовать его на вкус, как он пробовал меня. Я хотела, чтобы он был частью меня, как я была частью его.

Я спустила ноги с подлокотников кресла и соскользнула со стола, прежде чем он успел возразить, и начала возиться с его ремнём.

— Оклин, — выдохнул он, его дыхание стало тяжёлым.

— Я хочу попробовать тебя на вкус. Я хочу услышать, как ты стонешь, пока я буду сосать тебя.

Его дыхание участилось, как только пуговица на его брюках была расстёгнута, его громкие выдохи пробивались сквозь звук расстёгивающейся молнии.

Подняв глаза, я прикусила губу и посмотрела на него. На его лбу выступил пот, а глаза были зажмурены, что выглядело как сосредоточенность. Я запустила руку ему в боксеры, едва коснувшись мягкой плоти, покрывающей его твёрдую длину, когда кресло резко отодвинулось, и он встал. Сила отбросила меня назад на задницу, и я уставилась на него в замешательстве. Его глаза были широко раскрыты и безумны, а грудь вздымалась вверх и вниз от того, что, как я начинала думать, не было сдерживаемым желанием.

— Кэллум, — прошептала я.

Он опустил на меня глаза, и в них была боль.

— Прости, Оклин.

Затем он обошёл меня и начал застёгивать свои штаны. Я поднялась с пола.

— Что? — я была сбита с толку, мой разум пытался не отставать. Но моё тело уже знало. Мою грудь сдавило, резкая боль пронзила сердце. Моё лицо вспыхнуло от смущения из-за его отказа.

— Я не могу. Мне жаль. Я просто не могу.

Я смотрела ему в спину, пока он шёл к двери. Дойдя до неё, он не обернулся, чтобы посмотреть на меня, и это поразило меня, как пощёчина. Гораздо большим неприятием было то, что он даже не мог посмотреть на меня, когда отворачивался.

— Что за хрень? — спросила я, ненавидя дрожь в своём голосе.

Наконец, он повернулся, но продолжал смотреть в пол.

— Уже поздно. Нам пора идти.

Боль в моём сердце распространилась, вызывая пожар в груди. Жжение достигло глаз, и я моргнула, не желая плакать перед ним, но смущённая и обиженная его отказом. Он даже не взглянул на меня. Ему было так стыдно за то, что мы сделали? Почему? Почему он зашёл так далеко только для того, чтобы прогнать меня?

Я не понимала, и чем больше я пыталась это сделать, тем больше вопросов роилось в моих мыслях, и я не могла выдавить ни один из них, несмотря на болезненный ком в горле. Он душил меня, и я ненавидела это. Я возненавидела всё это ещё больше, когда слеза вырвалась наружу.

Я отказывалась стоять там и выслушивать любую возможную причину, по которой Кэллуму, вероятно, пришлось так внезапно отстраниться. Я не могла заставить себя сделать это. Смахнув слезу, я повернулась, чтобы начать собирать свои вещи.

Это было бессмысленно, поскольку полилось ещё больше слез, мои всхлипы выдали мою слабость.

— Оклин, мне так…

— Нет! — я развернулась к нему лицом. — Пошёл ты, Кэллум. Я понимаю, я молода и твоя студентка, и ты, вероятно, сожалеешь об этом, но, возможно, тебе следовало разобраться в своём дерьме, прежде чем пожирать меня.

В его глазах появилась боль, когда он заметил следы моих слез. Он сделал шаг вперёд с протянутыми руками, но я бы полностью рассыпалась, если бы он прикоснулся ко мне сейчас.

— Нет, — повторила я, обходя его и направляясь к двери. Я остановилась у