Джанет Дейли - Неотразимый бродяга Страница 43

– В ваших словах, безусловно, есть доля истины, – согласился Руби. – Но никогда нельзя быть уверенным, что при необходимости дикая лошадь не станет нападать. Нападет, да еще как! Ведь это просто дьявол на четырех ногах! Вы же сами видели, что он натворил на ранчо Майора.

– Обладая недюжинной силой и скверным характером, этот жеребец не стал отбивать кобыл у другого мустанга. А вместо этого пролез на огороженное ранчо. Не вижу логики вего действиях, учитывая, что в этих горах достаточно диких кобылиц, – заметил Гай.

– Вот-вот, этому должно быть какое-то объяснение, – поддержал его Руби и, зябко поежившись, придвинулся ближе к огню. – Когда я еще мальчишкой участвовал в отлове диких мустангов, опытные старики рассказывали, что не раз видели, как самые матерые и свирепые жеребцы пасутся в гордом одиночестве, не имея при себе ни одной кобылы. Ковбои полагали, что такие мустанги считают, что слишком хороши для обыкновенных кобылиц. Возможно, и этот дикарь тоже из их породы и однажды положил глаз на чистокровных лошадок Майора. Не родился еще такой мустанг, который не уведет за собой при случае домашних лошадей. Такая уж у них натура.

– Больше похоже на сказки, – пренебрежительно усмехнулся Холт, явно издеваясь над ковбойскими байками.

– Я и не говорю, что это научный факт, – принялся оправдываться Руби, – но так мне рассказывали. Я много чего слышал за свою жизнь, всего и не перескажешь. За что купил, за то и продаю. Я же не говорю, что это в Библии так написано.

– Так или не так, а на рассвете мы отправляемся искать кобылиц. Достаточно поразвлеклись и поговорили за ночь, надо постараться немного поспать, – подвел итог дискуссии Холт.

Возражать ему на этот раз не стал никто. Седла были положены вокруг костра и должны были послужить изголовьями для изрядно уставших путешественников. Диана устроилась как можно ближе к теплому дыханию костра, натянув под самый подбородок седельную попону, жесткую от пропитавшего ее лошадиного пота. Она обменялась пожеланиями приятного сна с Руби и Гаем, а молчание Холта восприняла как должное.

Закрыв глаза, Диана добросовестно пыталась заснуть, но никак не могла избавиться от назойливых мыслей, роившихся в переутомленном мозгу. Вскоре Руби захрапел, а равномерное посапывание Гая свидетельствовало о том, что и он провалился в блаженное забытье. Диана по-прежнему продолжала лежать, смежив веки, чувствуя всем своим измученным телом жесткую поверхность пустыни и вздрагивая от свежести ночного воздуха. Сон никак не шел.

Ей послышался шорох, словно кто-то поднялся с неуютного ложа. Диана слегка приоткрыла глаза. Через узкие щелочки она увидела, как Холт поднялся на ноги, бросил несколько сучьев в костер и стоял теперь, опустив руки и задумчиво глядя на огонь. Неверный свет пламени делал еще более рельефным рубленый профиль его лица, глубокие тени залегли на скулах и губах. Казалось, Холт предельно сконцентрировался на каких-то своих потаенных мыслях.

Диана осторожно села, чтобы не помешать его одиночеству. Как ни старалась она не производить шума, все же Холт немедленно повернул голову в ее сторону. Диана решилась подойти.

– Что, тоже не спится? – спросила она тихо, чтобы не потревожить остальных.

– Решил подбросить дров в огонь, – обронил он, не ответив, впрочем, на заданный ею вопрос.

Поплотнее укутавшись в пропахшую конскимпотом попону, Диана решила не обострять ночной разговор.

– Я так и не поблагодарила тебя, ведь ты спас мне жизнь. – А угадав в его быстром взгляде немой вопрос, добавила: – Когда отбросил меня с пути мустанга – я так и не поблагодарила, тебя после этого.

– Разве? – Циничный взгляд, которым он словно раздел ее донага, недвусмысленно выражал его мнение относительно того, что благодарность он получил сполна, хотя и не в устной форме. Диана не смогла сдержать дрожи, пробежавшей по ее телу от столь очевидного унижения.

– Замерзла? – Вопрос был задан в привычно невыразительной манере.

– Естественно. – Краткий и предельно ясный ответ без намека на какое-либо кокетство должен был подчеркнуть отсутствие всякого желания вызвать в мужчине жалость или озабоченность.

– Ты в любой момент можешь устроиться под боком у Гая. Уверен, что он будет счастлив поделиться с тобой собственным теплом.

Слезы навернулись на глаза девушки, слезы боли и злости, смешавшиеся в одно жгучее чувство обиды.

– Как ты можешь предлагать мне теперь своего сына после того, что я тебе позволила? За кого ты меня, в конце концов, принимаешь?! – выдохнула Диана.

– Ты сумела настроить моего сына против меня. Ты действительно хочешь, чтобы я тебе ответил?

– Тогда почему же… тогда, ты и я…

Холт выслушал ее путаное заявление, прекрасно разобравшись в сути так и не прозвучавшего вопроса.

– Не думаю, что у меня и теперь совершенно пропало желание, которое я испытывал, прикрывая тебя от копыт мустанга. – Свои слова он наглядно проиллюстрировал неласковым прикосновением холодных пальцев к шее Дианы, сердце которой при этом похолодело от ужаса. – Ведь одно незаметное движение кисти, и твой позвоночник хрустнул бы, как сухой тростник. Увы, неловкое падение со всяким может случиться. И у меня появился бы неплохой шанс вернуть себе сына…

Но вместо этого он занимался с ней любовью, и теперь Диана отчетливо сознавала, сколь сильно раскаивался он в проявленной слабости. Продолжая, словно парализованная, смотреть в холодные серые глаза Холта, Диана испытывала самый настоящий страх. Его способность полностью контролировать свои эмоции делала его слегка завуалированную угрозу только более зловещей.

– Почему бы тебе не сделать этого прямо сейчас? – Диана все же справилась с собой и решилась принять вызов.

Давление пальцев на ее шее стало заметно более ощутимым, но Диана не отшатнулась и не отвела глаз. Что-то промелькнуло вдруг во взгляде Холта. Циничное удивление? Невольное восхищение? Впечатление было слишком скоротечным, чтобы распознать его природу. Пальцы наконец разжались, и рука его опустилась.

– Ты бы и черту показала язык, если бы он явился к тебе со своей сковородкой, – устало проговорил Холт. – Иди спать, Диана.

Сам он не спеша повернулся и направился к тому месту, где спал, оставив ей небольшой выбор для дальнейших действий, так что в конце концов и она последовала его примеру. Плотно свернувшись калачиком, девушка стала рассеянно смотреть на огонь. Странно, но, похоже, Холт, так или иначе, восхитился ее самообладанием, о наличии которого у себя она прежде как-то не задумывалась.

Спустя час после восхода солнца Руби принялся закидывать тлеющие угли костра песком. Лошади были уже оседланы. Поскольку мерин, на котором все время ехала Диана, продолжал припадать на больную ногу, то передвигаться предстояло на кобыле, что шла у них под поклажей. По своей воле Диана никогда бы так не поступила, но выбор был невелик – идти пешком или же ехать с кем-то на пару в одном седле. Диана предпочла неудобства, связанные с ездой на неоседланной лошади.