Валентина Седлова - Когда теща зажигает… Страница 43

Маменька тоже вконец растерялась. Ну да, сначала дочь недвусмысленно дает понять, что на фиг ей сдался такой муженек, потом резво принимается его обнимать и разве в залысины не целует. Замуж вроде как согласилась, но помолвка до сих пор не состоялась. Да все это на фоне выпадания из материнского графика: она-то надеялась, что я в понедельник на Версальски клюну, а сегодня, между прочим, четверг. И сдается мне, что торчать в Москве до бесконечности ни матушка, ни Версальски не смогут, Поскольку кто ж тогда за них работать будет?

Ввиду всех вышеописанных обстоятельств маменька приняла единственно верное решение — то есть именно то, которого я от нее и добивалась.

— Пол, я была бы крайне признательна, если бы этот вечер вы провели с нами. Вам с Лайзой действительно стоит привыкнуть друг к другу, пообщаться, так сказать, в домашней среде. Прошу вас, Пол!

Версальски заколебался, а я про себя потешалась над ним, прекрасно зная, чем вызваны столь мучительные размышления. Ага, с одной стороны — свидание с предполагаемым донором номер два и вообще приятной во всех отношениях барышней. А с другой — непосредственная просьба донора номер один. Пойдешь против моей матушки — неприятностей не оберешься. Сорвешь свидание, которое сам же и назначил, — будешь выглядеть полным кретином в глазах будущего соавтора. Еще, чего доброго, после такого номера девушка вообще с крючка сорвется и уйдет. Так что же выбрать?

— Ирина, я бы очень хотел еще побыть в вашем гостеприимном доме, но, к сожалению…

— Поля, дорогой, так нечестно! Ты же обещал!..

Я сделала вид, что еще немного — и расплачусь. Мать никогда терпеть не могла моих слез, поэтому ее следующая фраза была вполне предсказуема:

— Пол, и все-таки останьтесь. Хотя бы ради меня. На Версальски было любо-дорого поглядеть в этот момент. Полное впечатление, что мужика на плаху тащат, только что сам не заплакал от отчаяния. Ну, если он после настоятельной просьбы отважится отчалить, тогда снимаю шляпу перед мастерством и красотой неизвестной мне актрисы. Так приворожить мужика за один раз — огромный талантище нужно иметь. Интересно, и где это Лешка ее нашел? Надо будет позже с ним этот вопрос обсудить, а то, боюсь, сойду с ума от любопытства.

— Ну… если вы так просите…

— Просим-просим, — подтвердила я.

— Да, Пол, посидите с нами еще!.. Версальски склонил голову в знак согласия. Победа и полная капитуляция врага! Ура, можно скакать по столам и бить посуду на счастье! Какая же я молодчина, просто виртуозно народом манипулирую! Может, стоит подумать о том, чтобы попробовать себя на актерском поприще? Хотя нет, ни за что: мне ж тогда придется тонны текста заучивать, который собратья-сценаристы с большого похмелья из себя выдавливали. А запоминать всю ту галиматью, которую мы в уста наших персонажей вкладываем… ой нет, лучше сразу пойти и повеситься! Эх, не быть мне звездой экрана!

Хотя, боюсь, преждевременная у меня радость, ведь до свидания еще целых два часа! Версальски вполне мог рассчитать, что час-полтора он, так и быть, проторчит здесь, а потом поймает такси и бегом в отель.

Ну да, так оно и есть! Вон бросил взгляд на часы, чего-то про себя прикинул и разве что не заулыбался. Значит, надо задержать его как можно дольше. Если Лешка сказал: из дома не выпускать, пока семь не стукнет, значит, именно так и надо поступить, иначе я подведу людей и сорву Лешкины планы. Ну, Лизка, покажи, на что ты способна! Задай жару темным личностям!

Как я и ожидала, особого интереса к семейному альбому Версальски не продемонстрировал. Более того, он отчаянно зевал, тактично прикрываясь ладонью, хотя глаза его сонными назвать было ну никак нельзя. Понятно, тоже решил лицедейством заняться, меня с матушкой на жалость пробить. Мол, не мучайте падающего с ног человека, разрешите ему удалиться и нырнуть в кровать. Ага, знаю я твою кровать! Если ты и мечтаешь там оказаться, так явно не в одиночку и не с целью выспаться! Не мужик, а кролик озабоченный!

Чтобы понадежнее заякорить Версальски, я сделала ход конем: попросила матушку рассказывать Полу истории, связанные с той или иной фотографией. Назвать маменьку мастером слова я не смогла бы даже в страшном сне, но зато у нее было иное, гораздо более ценное в сложившейся ситуации качество: маменька была наизануднейшей рассказчицей. Со стороны все выглядело примерно так:

— Это снимок семьдесят пятого года. Мы с Максимом получили путевки в этот дом отдыха по профсоюзной линии. Насколько я помню, там было всего около десяти двухместных номеров, а все остальные — большие, на десять-двенадцать человек. Впрочем, это как бы и не совсем дом отдыха, правильнее сказать — пионерский лагерь. Просто после окончания сезона он работал, если так можно выразиться, во взрослом режиме, как обычны пансионат. Тогда это была нормальная практика. Так вот мы с Максимом приехали туда… сейчас, когда же это точно было… ну да, третьего сентября! Я еще помню, что когда мы уезжали из Москвы, на улицах было полно школьников с букетами и в парадной форме. Потом чуть более полутора суток в дороге… Ой, Пол, вы не представляете, насколько это был кошмарный поезд! Я вам даже и описать не могу тот ужас, когда я увидела, в каких условиях нам придется ехать на юг!..

И так далее, и тому подобное. Начиная о чем-то рассказывать, маменька напоминала собой токующего глухаря и начисто забывала, ради чего она вообще завела ту или иную историю.

Бедный Версальски принялся зевать уже по-настоящему. Впрочем, еще немного, и я бы точно к нему присоединилась. Маменькины рассказы обладали поистине гипнотическим свойством. «Подойдите ко мне, бандерлоги! Ближе, ближе…» Нет, на легендарного Каа матушка не похожа, скорее уж на кобру смахивает, если сравнивать ее со змеей. Да и насчет бандерлогов тоже маленькая неувязка: из нас двоих примата напоминал собой только Версальски. По крайней мере мне для данного образа однозначно не хватало заросших шерстью рук и глубоко посаженных глаз. А вот Пол был счастливым обладателем и то. и другого…

Замечтавшись на тему киплинговских сказок, я едва не упустила момент, когда Версальски приготовился стартовать и бежать на свидание. Наш семейный альбом, пускай и весьма пухлый, потихоньку подошел к концу, а так как доставать мои личные фотоархивы и демонстрировать их этому колорадскому жуку не хотелось, хоть ты тресни, надо было срочно придумать, чем еще занять Версальски. Кинув взгляд на полку с видеокассетами, я поняла: оно! Домашнее видео — это, считай, те же фотографии только движущиеся! Так, что бы предложить вниманию «дорогого гостя»? Мои первые попытки встать на коньки? Хм, со стороны это, конечно, выглядит смешно, думаю, что у Версальски сейчас подходящее настроение, чтобы оценить мои титанические усилия устоять на разъезжающихся в разные стороны ногах. Совместный выезд на дачу два… нет, три года назад? Отличный фильм получился, да вот только, боюсь, маменька будет категорически против его просмотра. Ведь тогда у них с отцом все еще было нормально, они там шутят вовсю, прикалываются надо мной с дедом, дурацкие интервью дают из серии «несколько слов о вашей собачьей жизни». Как бы мать не расценила это как подрыв ее авторитета в глазах коллеги. М-да, значит, и вся прочая семейная видеосъемка не прокатит. Что же делать?