Мэрилин Папано - Вкус греха Страница 43

— Если ты до сих пор не понимаешь, значит, ты выбирала не тех мужчин.

Селина глянула на него с откровенным любопытством.

— Следовательно, ты думаешь, что и ты для меня не тот?

Уилл ответил очень мягко:

— Я не думаю, Сели. Я знаю.

— Но почему?

— Потому что я знаю тебя и знаю себя.

— А если мне безразлично? — Селина нервно облизнула верхнюю губу. — А если я все равно хочу… хочу тебя?

Желание, жившее в нем уже давно, с каждой секундой делалось сильнее, настойчивее, жарче. Как легко ему поддаться! Селина была права, сказав в магазине, что уступить куда легче. Можно прямо сейчас отнести ее в постель, и к черту последствия. Потом придется платить, зато одна ночь — эта ночь — будет принадлежать ему. Он будет близок с Селиной. Он узнает, что такое наслаждение и страсть, желание и насыщение. И она поймет, что ее прежняя неудовлетворенность на совести бывших с ней мужчин, а сама она ни при чем.

Но она познает и другое, то, чему он не хочет обучать ее. Она узнает, что такое быть использованной и брошенной. Обыватели будут кидать на нее двусмысленные взгляды только за то, что она спуталась с ним. Но учение будет ей сладко.

Так почему бы не лечь с ней? Она уже взрослая, пусть и слишком наивная для своих лет, искренняя, наверное, слишком, но как-никак совершеннолетняя. Она знает, что ей нужно. Знает, чем она рискует. Так почему бы не уложить ее на кровать и не дать ответы на все ее вопросы? Почему бы не разрешить все ее сомнения? Показать, как хороша может быть жизнь?

Почему бы и нет? Потому что она не принадлежит к числу тех женщин, с которыми легко вступить в случайную связь. Потому что он впервые в жизни хочет совершить действительно благородный, достойный настоящего мужчины поступок. Потому, черт возьми, что она заслуживает кого — то лучшего, не такого, как он.

Он послал ей улыбку, такую откровенную, что она ни за что бы не догадалась, насколько эта улыбка искусственна.

— Что сказали бы благочестивые прихожане Первой баптистской церкви, если бы услышали твои речи?

Селина холодно усмехнулась в ответ.

— Кое-кто сказал бы, что я проклята навек и обречена на адский огонь. — Она поднялась. — Большинство пришло бы к выводу, что виновата не я, просто я попала под влияние величайшего грешника. — Подойдя к плите, она добавила: — А некоторым захотелось бы пройти тем же путем.

Мелани Робинсон взбила волосы, тронула губы ярко-красной помадой и глянула на себя в зеркало. Отражение ее, увы, мало соответствовало комнате, в которой прошло ее детство. Обои в бледно — лиловый цветочек, белая с золотыми узорами обивка мебели, балдахин над кроватью, полки с куклами и детскими фотоснимками — все это куда больше напоминало о юной школьнице, перед которой открывалась вся жизнь, чем о женщине, уже усвоившей множество жестоких уроков.

Комната была в точности такой, какой была шестнадцать лет назад, когда Мелани оставила родительский дом. Время словно бы остановилось в этих четырех стенах. Форменное платье, давно выцветшее, все еще висело на дверце шкафа. На письменном столе у окна лежала стопка тетрадок. Фотография Мелани в предвыпускном классе по-прежнему была засунута под рамку зеркала.

В детстве она любила эту комнату, а сейчас ей вдруг стало грустно. Она вспомнила рассказы о жилищах умерших, где обстановка сохранялась такой же, как при жизни обитателей.

Правда, она не умерла. Или?..

Лицо, глядевшее на нее из зеркала, мало напоминало торчащую рядом фотографию. Измученная, обессиленная, смирившаяся с чередой поражений, Мелани мало напоминала ту счастливую, влюбленную и исполненную надежд девушку, которой она когда-то была. Наверное, та Мелани в самом деле умерла, и ее место заняла жалкая копия.

Она расчесала волосы и сбрызнула духами блузку, волосы и шею. Она была одета скромнее, чем обычно одевалась в Новом Орлеане: красная прямая юбка и очень скромная блузка. Мелани предпочитала что-нибудь более яркое, бросающееся в глаза, но она все же прибыла в Гармонию по делу.

Ей нужно встретиться с отцом Джереда и получить от него деньги, которых ей хватило бы на всю оставшуюся жизнь.

Она сунула ноги в красные туфли на высоких каблуках, вышла из комнаты и осторожно спустилась по лестнице. Ее мать сидела внизу перед телевизором и вполглаза смотрела какое-то сентиментальное шоу. Основное ее внимание — осуждающее — было приковано к Мелани.

— Где Джеред? — спросила Мелани, добравшись до нижней ступеньки.

— Он у Джоя.

— Отлично. Не знаю, когда я вернусь, так что к ужину меня не ждите.

— Ты могла бы хоть дождаться отца и поздороваться с ним.

Мелани преувеличенно шумно вздохнула. Они с матерью уже переговорили обо всем. Мать считала, что Мелани не должна просить денег. Она считала, что Мелани незачем представать жадной в чьих бы то ни было глазах, и была уверена, что Джок согласится с ее мнением. Но Мелани было безразлично, как она будет выглядеть в чьих-то глазах. Мужчина имеет определенные обязательства перед своим сыном и его матерью, и эти обязательства не могут ограничиваться несколькими баксами, выданными до рождения ребенка.

— Мама, я еще успею с ним поздороваться.

Она взяла сумочку и вышла. Хотя машину Мелани оставила в тени дерева, виниловые сиденья буквально раскалились. В машине Мелани не было даже кондиционера — он сдох уже сколько — то месяцев назад. «Наверное, — подумала она рассеянно, — надо первым делом купить новый кондиционер, как только появятся деньги. А потом она купит новенькую машину, со всеми прибамбасами, «Кадиллак», например, или «Корвет», и умчится на ней в новую жизнь».

В последние шестнадцать лет она старалась проводить в Гармонии как можно меньше времени, приезжая только затем, чтобы повидать Джереда или попросить у отца денег. Тем не менее дорогу к дому мисс Роуз она помнила. Она побывала там лишь однажды, в тот злополучный вечер, когда судьба Билли Рея определилась бесповоротно, а шкура отца Джереда была спасена. Это было после баскетбольного матча в школьном спортивном зале. Билли Рей не любил баскетбола, но ему нравилось смотреть на Мелани в короткой форменной юбочке в складку.

После игры они съели по гамбургеру в «Дневной королеве», а потом Билли Рей отвез ее во владения Кендаллов и провел в дом для гостей; он рассчитывал, что сможет уговорить ее снять свой бело — голубой спортивный костюм. Там имелось все, что нужно для приятного времяпрепровождения: кровать, свеча в латунном подсвечнике и маленький радиоприемник — на случай, если им захочется послушать музыку. И он частично исполнил свое намерение. Мелани разделась до пояса, когда появилась мисс Роуз, привлеченная то ли светом в окне, то ли звуками музыки, то ли просто любопытством.