Мой сводный американец - Мэри Ройс Страница 44

— А вот теперь ты расскажешь мне, откуда у тебя на плече этот чертов засос…

Глава 32

Мия

— Слезь с меня! — требую, пытаясь выбраться из-под братца, но почувствовав опасность, тут же замираю.

Твою ж мать.

— Отвечай, Мия, — рычит он и, кажется, достаточно лишь дуновения ветра, чтобы его чертова сдержанность улетела в трубу.

— Мне не нравится, как ты себя… — голос срывается на писк, когда Том толкается бедрами мне навстречу.

— Кто к тебе прикасался?!

В карих глазах плещется такая ярость, что становится страшно. Я никогда не видела, чтобы он был настолько взбешен. Теперь даже боюсь представить, как далеко американец способен зайти. А что он зайдет, я ни капельки не сомневаюсь.

— То… Томми, — с придыханием шепчу, ощущая твердость в его штанах, — пожалуйста, приди в себя…

Открываю рот, борясь с приступом удушья от его близости. Вопреки дикой реакции тела от вторжения на запретную территорию отчаянно пытаюсь восстановить доступ кислорода в легкие.

— Хочешь знать кто он? Хорошо. Макс Гору. Мой славный приятель из детства. Теперь твоя очередь, маленькая ведьма, — выдыхает Том мне прямо в губы.

Я тут же отворачиваю лицо, чтобы создать спасительную дистанцию. Господи, я буквально горю, а мое сознание, вплоть до последнего тайного уголка, заволакивает туманной дымкой.

— Один ответ, один поцелуй, — тихо повторяет он мои слова.

— Томас! Это нечестно!

— Разве?

— Откуда он меня знает? Что ему от меня нужно? — выпаливаю я, чувствуя, как щеки опаляет огнем.

И при этом нахожу в себе силы встретиться с ним взглядом. Сглатываю, пытаясь абстрагироваться от его прекрасных губ и завораживающих омутов, которые лишают контроля. Прикусываю язык, чтобы не сболтнуть лишнего, но, судя по всему, поздно…

— Мудак, — бормочет себе под нос Том и выпускает мои руки из захвата, оставляя после себя лишь колючий браслет мурашек на запястьях. При этом слезать с меня, по всей видимости, он не собирается. — Пару раз я брал тебя на вечеринки, удивительно, что ты не помнишь этого. Но так даже лучше. Я поговорю с Максом, и он больше не станет приближаться к тебе, как и ты к нему. Уяснила? — говорит американец с таким агрессивным холодом, что у меня не хватает решимости задать еще один вопрос или как-то прокомментировать столь высокомерную тираду. Тем более теперь, когда нужно держать ответ перед ним. Ответ, цену которому я назвала сама.

Молчим. Тем временем сильные руки буквально душат меня в объятиях. В легкие проникает запах грейпфрута и кедра, отравляя их. Кажется, будто терпкий аромат липкой смолой обволакивает каждую клеточку, въедается глубоко и беспощадно, окончательно заменяя собой воздух. Во рту пересыхает, и я вновь сглатываю, но облегчения это не приносит. Горло саднит от частого дыхания, а в груди разрастается колючее раздражение. Безумно хочется зарычать и сбросить этого нахала на пол. Я изнываю от желания отстраниться от него хоть на один жалкий сантиметр. Вдохнуть полной грудью и вернуть, пусть и шаткое, но самообладание.

— Так и будем молчать? Или я дождусь своей расплаты? — интересуется братец с фальшивой теплотой в голосе.

Однако стоит мне вырваться из плена мыслей, и один только взгляд этого парня пробирает меня до мурашек, что предательской волной устремляются в низ живота. Проклятье! Как? Ну вот как этому подлецу удается держать меня на грани возбуждения и желания наманикюренными ноготками разорвать ему глотку. Я крепко зажмуриваюсь, но спустя жалкую секунду широко распахиваю глаза, потому что губы братца начинают прокладывать дорожку влажных поцелуев вдоль моей шеи.

— Что ты… — ловлю губами спасительный воздух, — что ты делаешь?

— Пробую свою сестренку на вкус. Ты лучше любой сладости, знала?

На мгновение наши взгляды встречаются, вызывая внутри меня какое-то безумие.

— Извращенец! — цежу сквозь сжатые зубы.

— Возможно, — хрипит он, — но от этого извращенца можно избавиться, лишь отдав ему заслуженный приз. — Его жаркий рот покидает мою шею, и я громко выдыхаю, пока возле уха не раздается издевательский тон. — А потом катись на все четыре стороны, Мия. Знаю я, кто оставил тебе эту метку. Ты не лучше подзаборной девки.

Эти слова буквально врезаются в мое затуманенное сознание, на секунду отрезвляя от его чарующей близости. Ненавижу! Обида хлестким ударом бьет прямо в мозг, и последняя грань превращается в пыль.

— Да подавись! — выплевываю ему в лицо, прежде чем с отвращением столкнуть наши губы в поцелуе…

Это полнейшее фиаско.

Сердце за один рывок подскакивает до горла, когда его влажный язык скользит мне в рот. Дико, агрессивно, с неподдельным голодом выпивая меня всю, без остатка. Словно наказывает меня… или себя. Штурмом берет шаткие стены моего здравого рассудка. Длинные пальцы зарываются в волосы и вжимают меня навстречу требовательному братцу, и от этого я готова рассыпаться на части. Огненные копья в момент пронзают внутренности, посылая острые уколы в каждую трепещущую клеточку моего тела.

— Ведьма… никому не отдам, — выдыхает Томми мне в рот и вновь увлекает в голодный поцелуй. А я, сама того не осознавая, зарываюсь пальцами в его кудри. Утоляю его жажду, прижавшись к крепкой мужской груди. — Слышишь, мелкая, моей будешь… с ума сводишь… меня от тебя кроет уже много лет. Не смогу я отдать тебя другому, еще в ту ночь понял, когда позволил этим идиотам прикоснуться к тебе… прости…

Томми нашептывает эти слова, словно мантру, и не останавливается, мешая пылкие признания с пленительными ласками губ и рук. И я чувствую, что пропадаю…

— Томас, — прошу не своим голосом, — остановись…

— Будь я проклят, если сделаю это.

Не отрываясь от меня, он пальцами подцепляет резинку пижамных штанов и стягивает их вниз. От его напористости в крови закипает убойная смесь паники, страха и чего-то еще. Такого тягучего и сладкого, что все остальное меркнет на фоне новых ощущений.