Нарушая все запреты - Мария Анатольевна Акулова Страница 44

Она же так боялась подобной встречи… Неделю вымаливала у Гаврилы слово, что он не будет попадаться на глаза никому из тех, кого когда-то встретил в Акуле.

И он свое слово сдержал, но из-за нее…

Испытывая зверский страх, Полина делает шаг наперерез, обнимая Гаврилу, вжимаясь в него всем телом…

Всё равно пятится, потому что он не останавливается, а ей не хватает сил противостоять, стоя на носочках…

Полина обнимает еще сильнее, шепчет в шею:

– Пожалуйста, Гаврюш… Пожалуйста… Не надо…

Умоляет так искренне, как никогда в жизни. На колени встала бы. Потому что самое страшное – это дать ему выйти из спальни. Или чтобы в спальню вот сейчас зашли, увидели их, всё поняли...

– Поль…

Но Гаврила слишком зол. Он, наверное, слышал всё. Или как минимум достаточно, чтобы грохнуть.

Пытается снять с нее свои руки. Увернуться от шепота.

– Пожалуйста, Гаврюш… Умоляю…

Но Полина цепляется пиявкой. Её честь не нужно отстаивать ценой, которую они пока даже оценить не могут. Отец Марьяна – очень непростой человек. Сам Марьян – его единственный сын… Её отец воспримет выходку, как плевок в лицо. Ему не докажешь ничего. Даже слушать не станет.

– Поль…

Гаврила окликает, Полина вскидывает молитвенный взгляд. Он зол немыслимо – у него волнуются скулы и глаза ничего хорошего не обещают.

– С тобой так нельзя.

Он ей объясняет, а вместо того, чтобы снова таять из-за его особенного отношения, она головой машет.

Наверное, нельзя, но страха в ней сейчас больше, чем гордости.

Гаврила смотрит в ее глаза. Долго. Он глубоко и часто дышит.

– Чего ты боишься? – спрашивает, хмурясь. Но отвечает без её помощи. Сам себе же. Его взгляд меняется. Из неконтролируемой злости в боль сожаления…

– За тебя… – её неуклюжее объяснение бьется горохом о стенку. Он понимает иначе. Наверное, суть главной непобедимой для Полины проблемы. Он – бесстрашный, не боящийся унижения потому, что его невозможно унизить – найдет и отомстит, связался с ней – слишком трусливой, чтобы отстаивать то, что считает ценностью.

Будь то собственное доброе имя или их отношения. В нем нет сомнений, а в ней – целый ворох.

Её доверие – только в постели.

Полина физически чувствует, как каждое из этих осознание ядом отравляет кровь Гаврилы. Это тоже больно, но ей кажется, что так правильно.

– Пообещай мне, что ты ничего не сделаешь…

Полине и самой противно от осознания, что эта просьба срывается с ее губ и адресуется Гавриле. Как ему – представить сложно. У него даже щека чуть дергается.

– Полина…

Он не согласен. В его мире делается не так. Но Полина только глаза закрывает и мотает головой.

– Пожалуйста.

А потом становится совсем плохо. Потому что за Полиной спиной несколько раз дергается ручка.

Гаврила снова поднимает взгляд на дверь, а Полине хочется сквозь землю провалиться. Она закрывает глаза. Через шум в ушах слышит обращенное из коридора:

– Поль…

Потом еще несколько дергающих движений ручкой вниз. Дальше – стук.

– Полинка, ты подслушиваешь, что ли? – дружелюбно-игривое. Отражающееся на лице Гаврилы такой ненавистью, что даже Полине страшно.

Снаружи в дверь ломится Марик, который облил ее словесным дерьмом. Внутри слышавший всё это Гаврила.

А между ними то ли Полинка, то ли Полюшка…

Которая берет себя в руки, вздрагивает из-за продолжающегося доноситься через дверь:

– Да я же пошутил, Полинка… Ну открой…

Ей гадко, но кажется, что правильным будет шепнуть одними губами, смотря в любимые глаза:

– Уйди, пожалуйста. Как пришел. Я сама разберусь.

Глава 22

Глава 22

Полина следит, как двое мужчин движутся по полю для гольфа в сторону одной из дорожек. Оттуда на гольф-каре подъедут к террасе, на которой стоит она.

А ещё круглый стол, накрытый на восьмерых. Маленькие семейные посиделки. Только для своих.

Павловские и Кулиничи.

Гольф – это забава для её отца и отца Марьяна с Варей. Но место хорошее, здесь можно не только в гольф играть.

Есть спа. Есть рестораны. Теннисный корт. Бассейны. Можно позагорать, коктейлей выпить...

Было бы настроение, а занять себя можно.

Но дело в том, что у Полины настроение в ноль.

С того дня, когда она попросила Гаврилу выйти в окно, отдав предпочтение сохранению их тайны перед защитой собственной чести, прошло две мучительных недели.

Полина продолжала считать, что поступила правильно. Но это не отменяла того, что на душе так гадко…

Они с Гаврилой почти не виделись с тех пор. У него – череда отгулов. Когда Полина звонит – холодный голос. Сам не набирает. Если смотрит – как через стекло. Ему до задницы ее «прости» и объяснения. У него свои представления.

Кажется, несовместимые с теми, которые она считает своими.

Действительно ли Гаврила чем-то занят или просто морозит её, Полина не знала, но не могла не думать об этом каждую чертову минуту.

И едя сюда – тоже думала. Благо, с другим водителем. Потому что что будет, если Гаврила увидит Марьяна… Ей представить страшно было.

Закрыв за Гаврилой окно, Полина чувствовала себя говном почти такого же качества, каким описал её Марьян. Но открыв дверь ему – Полина послала нахуй. Без церемоний и права оправдаться или объясниться. При друге выплюнула унизительные слова в улыбающуюся рожу.

Её личная жизнь – не его собачье дело. И ему ничего не светит.

Только это было сказано Марьяну, а не отцу. Поэтому сегодня – душевный денечек на две семьи. Очередная серия «неназойливого» сватовства.

Мамы общаются о своем. Варвара исправно выполняет поставленную ей задачу – не отвлекает подругу лишний раз. Вся в Артурке. И