Сицилиец (СИ) - Юля Белова Страница 44

дорогое для нас «вино» станет главной вашей задачей. Вы будете его лелеять, как собственное дитя. Но не будете забывать и о другом вине, стараясь поддерживать его качество. Мы предоставим вам специально обученных работников, на которых вы во всём сможете положиться. Они проследят за безопасностью предприятия и вашей личной безопасностью. А ваша дочь поедет со мной в Москву и будет работать в команде нового директора компании. Вы с ним знакомы. Вот такой у нас дружный коллектив получается.

— Лиза вполне может остаться здесь. Зачем её везти в Москву?

— Затем, что так мы сможем гораздо эффективней контролировать вас обоих, — вступает Коррадо. — Да ты не беспокойся, Эдуардо за ней присмотрит и работой интересной обеспечит и жильём на первое время. Вот и всё. А теперь займёмся делом. Сейчас тебя отсюда увезут, а девчонка останется в компании с моими ребятами. И я тебе обещаю, до пятнадцати часов с ней точно ничего не случится. А в пятнадцать тебя снова привезут сюда и у тебя будут с собой все необходимые бумаги. Мы приедем с нотариусом и быстро, без проволочек оформим сделку. И всё. Эдуардо и Лиза полетят в Москву. Можешь захватить для неё необходимые вещи. А ты поедешь работать. Ну, а если ты решишь сделать какую-нибудь глупость, то первой кто умрёт, будет твоя дочь. Перед этим с ней позабавится Лýка, говорят он от неё без ума. Глянь, вот этот лысый парень, ты его уже видел. Давай Лýка, надень на него мешок.

— Лиза, всё будет хорошо! Не бойся! Всё будет… — папа кричит, но не успевает закончить фразу, потому что его выводят из комнаты.

33. Мы что-нибудь придумаем

В наступившей тишине я чувствую себя ростком, по которому проехали на танке, закатали в грязь. Мне страшно, желудок режет, во рту пересохло. Я подхожу к двери и стучу. Ничего не происходит. Тогда я стучу сильнее.

— Эй! Дайте мне воды!

Тишина…

Я прижимаюсь к двери спиной и начинаю бить по ней ногой.

Через некоторое время доносятся шаги. Отхожу от двери. Она открывается и на пороге появляется бритоголовый Лýка.

— Чего тебе надо, сучка?

У него бегающие воспалённые глаза, злое лицо, обветренные, потрескавшиеся губы, мерзкие тоненькие усики.

— Дай мне воды…

До трёх часов, вроде, я как бы в безопасности.

— Чего? — он говорит с презрением и щурит без того маленькие свиные глазки. — Воды? Хочешь пить, сучка? Покажи сиськи!

Я инстинктивно прижимаю руки к груди и делаю шаг назад.

— Быстро, я сказал! Показывай свои сраные сиськи!

Он подходит ко мне почти вплотную. В нос бьёт запах пота, несвежей плоти и табака — похоже, он только что курил.

— Я уговаривать тебя должен? Сучка! Быстро давай! — он выплёвывает эти слова вместе с капельками слюны прямо мне в лицо. Его блёклые глаза полны злобы, вздутые вены на лбу пульсируют, ходят желваки. Я холодею, по крови несётся адреналин, я сжимаюсь, костенею, крепче прижимая руку к груди там, где сердце пытается вырваться наружу.

— Не понимаешь, по-итальянски, да? — говорит он неожиданно тихо, вроде бы успокаиваясь и качает головой, и в то же мгновенье наотмашь бьёт меня по щеке ладонью. От сильного удара и от неожиданности я падаю на спину, раскидывая в стороны руки и ноги. В ухе звенит, а щека, опалённая пощёчиной, полыхает огнём.

— Эй, ты что, дебил? — слышу я голос Николы. — Тебе босс яйца отрежет!

Лука резко поворачивается на голос.

— Что-то я не понял, у кого это голосок прорезался? Тебе чего здесь надо? Зачем припёрся? Хочешь, чтобы я и тебя трахнул? Придётся подождать — она первая. Сначала выебу её, а потом возьмусь за тебя. Договорились? Ну-ка, скажи мне, ты её трахал, а? Лизал ей? Чего молчишь, педик?

— Ну ты Лýка реально дебил, каких мало. Она нужна нетронутой, как дон Коррадо обещал её отцу. Если ты что-нибудь с ней сделаешь, то он из тебя живого кишки выпустит.

— Да ты чё? Правда? Так давай, позвони дону Коррадо, посмотрим, что он тебе скажет. Заодно объяснишь, что ты тут делаешь, чего вынюхиваешь.

— Я телефон выронил вот и вернулся за ним.

— Да-а? Нашёл?

— Нашёл. А вот что ты делаешь?

— Я делаю то, что мне велено и тебя это не касается. Так что давай, вали отсюда, урод.

Лука поворачивается ко мне. Я отползла к стене и теперь сижу, сжавшись в комок, обхватив колени руками, и даже слабая надежда, вспорхнувшая с появлением Николы, не может развеять глухой, чёрный и непроглядный ужас. Лука медленно подходит.

— На чем мы остановились?

Он наклоняется, хватает меня за лодыжки и тянет к себе.

— Сначала я тебя трахну, потом снова трахну, но уже в зад, а после заставлю вылизать мой член. Вот такая у нас с тобой программа. Я уверен, это то, что тебе сейчас нужно. Но если будешь непослушной, или мне не понравится, как ты сосёшь, придётся снова тебя ударить. Снова и снова. Так что решай сама, что для тебя лучше.

Он подминает меня под себя, наваливаясь всем. Я лежу прижатая, терзаемая зловонным демоном. В спину врезаются острые камни, голову заполняет резкая, звенящая боль, тело становится тонкой оболочкой для мрачной, душной пустоты, в которой испуганно и отчаянно мечется сердце.

Меня тошнит. Мутные свиные глазки Луки заглядывают в мои истекающие слезами глаза и до меня доносится его мерзкое дыхание:

— Раздвигай, сука, ноги.

Он просовывает руку и тянет мои шорты, они не поддаются, и он просто сдвигает их вместе с трусиками в сторону. Мне страшно, я не хочу, чтобы он видел мой страх, но непроизвольно содрогаюсь от отвращения. Он выгибается, чуть приподнимаясь надо мной, чтобы достать член.

И в этот момент его голова резко дёргается, он невероятно быстро вскакивает, хватается за шею и тут же падает на колени, крутит головой, закатывает глаза и заваливается на бок. На губах появляется пена. За ним я вижу Николу со шприцом в руке.

— Ты цела?

— Да вроде…

— Бегом, уходим отсюда.

Он подаёт мне руку, поднимает с пола и тащит к выходу.

— Я достал катер. Я тебя вывезу, всё будет хорошо.

Мы проходим через прилегающую комнату и попадаем в ещё одну комнату с камином, из неё ведёт дверь наружу. Никола берётся за ручку двери и в этот момент доносится звук подъезжающего автомобиля.

— Не успели!

Нет-нет-нет! Как же так! Так не честно! Этого не должно быть! Воспрявшая надежда рушится и разбивается на мелкие осколки. Сердце обрывается, и я оказываюсь не в