Мама для двойняшек босса - Николь Келлер Страница 44

Я плачу и смеюсь одновременно. Поглаживаю кувез и до зуда в пальцах хочу прикоснуться к маленькому чуду. Захлебываюсь восторгом, понимая, что малыш, который обнимал меня изнутри столько месяцев, сейчас внимательно смотрит на меня, изучая, даже плакать перестал.

– Привет, – шепчу, поглаживая кувез, мечтая передать ему частичку своего тепла. Мечтая обнять и зацеловать эти крошечные пяточки. – Вот ты какой, малыш. Вот кто не давал мне поспать по утрам подольше, а пинал, чтобы мама скорее шла завтракать любимыми бананами… А потом с утра играл с сестренкой, да?

Кстати, о сестрёнке. Перевожу взгляд в соседний кувез, а он пуст.

И только сейчас замечаю в углу молодую женщину, которая держит в руках малышку и кормит её с бутылочки. Уверена, это моя девочка.

Ноги сами несут меня к ним, и я приседаю на корточки, чтобы рассмотреть малютку, не обращая внимания на няню.

Один взгляд в маленькое личико, и внутри все обрывается. Дыхание сбивается, а сердце срывается в аритмию.

Я как будто переношусь на шесть лет назад и смотрю в лицо Кнопки. Один в один, даже вот эта маленькая ямочка на подбородке! Но как это возможно?!

Хотя, у Кнопки и этой малышки один отец, и обе девочки на него похожи, но…в душе все равно возникает странное скребущее чувство, и становится тревожно.

Рука сама тянется погладить по головке малышку.

– Девочка сладкая…Такая маленькая…Они невероятные, – оборачиваюсь к Луке, который все это время стоит позади, облокотившись об стену, и не сводит с меня задумчивых глаз. В них какая-то грусть и тоска, но я не успеваю задуматься об этом, потому что малютка взмахивает ручкой, задирается рукав кофточки, и я замечаю родинку. Ничего необычного, простое коричневое пятнышко идеально круглой формы. У моей Кнопки есть такое же.

Но есть одно «но».

Эта родинка моей дочери досталась от меня.

Когда эта мысль обухом бьет по моей голове, малютка начинает плакать, и внезапно в кувезе ей вторит старший брат. Я борюсь с собой и раздирающимся на части сердцем, смотря, как няня пытается успокоить малышку, в то время как к мальчику спешит доктор, но материнский инстинкт побеждает.

– Можно? – с надеждой в голосе спрашиваю, поворачиваюсь к Луке, а сама уже тяну руки к женщине, чтобы она отдала мне мою девочку.

Босс все также задумчиво кивает, и я аккуратно, под недовольным взглядом няни, беру малышку на руки и прижимаю к груди.

Девочка тут же замолкает, наверно слушает оглушительное биение моего скачущего сердца. Я покачиваю ее из стороны в сторону, напевая детскую колыбельную, которую с самого рождения пела Олюшке. Малышка вмиг затихает и забавно сопит, и мне даже кажется, что она довольно улыбается.

Тем временем, плач мальчика не прекращается, он даже успел покраснеть. Осторожно, чтобы не разбудить, передаю девочку в руки врача и тянусь к мальчику.

– Дайте мне его, пожалуйста, – по щеке катится слеза, когда вижу, как малыш заходится в новом приступе плача. – Он просто тоже хочет на ручки.

Врач поджимает губы и переводит вопросительный и неодобрительный взгляд на Луку. А мне хочется прикрикнуть на нее, чтобы поторапливалась, чтобы мой мальчик не страдал.

С недовольным лицом она передает мне ребенка, и весь мир перестает для меня существовать.

– Здравствуй, крошка, – улыбаюсь притихшему на моей груди мальчику. – Ты, оказывается, тоже собственник. И не готов никого делить даже с сестрой, да?

То ли ударная доза окситоцина выделяется мне в кровь, то ли так заложено моим организмом, но я буквально чувствую, как мою грудь распирает от прибывающего молока, а на одежде выступает влажное пятно.

Малыш начинает возиться на груди, причмокивает губами и пытается отыскать грудь. От осознания того, что я никогда не смогу кормить малышей молочком, что они не получают должной материнской заботы, я хочу завыть. Становится так больно, как будто тысячи игл колючей проволоки одновременно вонзаются в мое сердце и душу. Закусываю губу, чтобы не расплакаться, и стараюсь переключиться на что-нибудь.

– Как вы их назвали? – через плечо спрашиваю у Луки, продолжая поглаживать мальчика и тихонько качать.

– Пока никак. Я еще не нашел подходящих вариантов, а Алиса предлагает Стефан и Милена. А ты бы как назвала их?

Смотрю в личико уснувшего разомлевшего мальчика на моей груди, смотрю на сопящую сестренку и, не задумываясь, выпаливаю:

– Я бы назвала их Паша и Маша.

– Красиво. И с отчеством хорошо сочетается, – задумчиво тянет Лука, а ко мне подходит врач. Это значит, что драгоценные минуты свидания истекли.

– Ему пора обратно. И он уже уснул, – шепотом обращается неонатолог, протягивая руки к малютке.

Целую его в сладко пахнущую макушку, шепчу на ушко, что всегда буду его любить, и передаю врачу.

Поднимаю голову к потолку, глубоко вдыхаю и резко поворачиваюсь к Луке.

– Извини, мне нужно вернуться в палату. Скоро обход, врач будет меня искать, – и пока он не успел что-либо спросить и остановить меня, едва ли не бегом иду на выход, не оглядываясь. Потому что мне больно от осознания того, что я держала в руках этих крошек первый и единственный раз.

К счастью, Лука меня не задерживает, потому что врач в этот момент что-то спрашивает у него, завладевая его вниманием.

Через полчаса в палату входит улыбающийся доктор, и я сразу же выпаливаю, глотая слезы:

– Пожалуйста, выпишите меня отсюда! Я тут не смогу! Не смогу слушать плач детей, не смогу знать, что они со мной на одном этаже. Пожалуйста, мне так больно…так тяжело…Я умоляю вас! Я буду делать все процедуры на дому, обещаю вовремя принимать все препараты, только отпустите меня!

И то ли мой безумный вид, то ли хорошие анализы, то ли приказ Алисы, а, может, и все в совокупности, но уже через час я еду в такси в единственное спасительное место – в клинику к дочери. Только ее крепкие объятия, искренняя улыбка и тихое: «Мамочка, я так люблю тебя!» смогут меня сейчас исцелить…

Глава 41

Рада

Мы с Кнопкой вернулись домой. Все, как я и хотела, как мечтала все эти долгие месяцы: моя дочь здорова, мы рядом. Но…теперь все не так, как прежде. Многое изменилось.

И лишь Кнопка, которая пока спит со мной в одной кровати в обнимку, а я прижимаю ее к себе ночами и вдыхаю неповторимый детский запах, помогает мне не сойти с ума.

– Мамочка, у тебя нет животика, потому что малыши