На языке любви (СИ) - Сосновская Таша Страница 44

Отец выходит навстречу и останавливает маму посреди гостиной. Смотрит на меня с каким то странным выражением лица.

— Дарин, сегодня лимонов на завтрак мать не дала? — Шутит папа, обнимая маму и оставляя на ее щеке поцелуй.

— НЕТ. Я решила жить дальше. Значит такова моя судьба! — Отмахиваюсь я.

— Судьба говоришь! — Задумчиво трет подбородок отец.

— Денис, так кого ты в кухне прячешь? — Догадывается мама почему папа не пускает ее дальше отвлекая разговорами.

— А там сюрприз для Даринки, судьба решила порадовать подарком в канун Нового года! — Выдает отец и обняв маму за плечи улыбается.

— Да какие еще по… — Начинаю и чуть не падаю в обморок, когда передо мной предстает мой любимый.

— Дари… — Начинает он останавливаясь на расстоянии вытянутой руки от меня.

— Николас. — Шепчу все еще не веря своим глазам.

— Идем дорогая, нужно же ужин приготовить, раз у нас гости. — Громко говорит отец и уводит маму в кухню.

— Дари, я приехал к тебе, любовь моя! — В порыве он крепко прижимает меня и я кутаюсь в его объятьях.

Молчу и слушаю стук его сердца. Все еще не до конца осознав, что он реален. Не хочу думать о том почему так долго не виделись, о том почему я попала в больницу. Вообще ни хочу думать ни о чем, кроме его теплых рук, что нежно обнимают.

— Это не сон?! — Шепчу и всхлипнув отстраняюсь от него.

Ложу ладонь на любимое лицо и всматриваюсь в глаза. Вижу отражение себя и тех самых чувств, что связали нас в единое целое. Николас накрывает мою ладонь своей и плотнее прижимается к моей руке щекой. Он немного колючий, но это ни что, по сравнению с темными кругами под глазами и длинной морщинкой на лбу. Его лицо выдает его усталость и тоску. Я читаю в глазах любимого как он скучал, ведь он впивается в меня своими омутами и выискивает ответы на свои вопросы.

— Я поступила глупо, но тогда я была уверена в своей правоте. — Начинаю, но Николас убирает мою ладонь от своего лица.

Медленно он отводит прядь моих волос от лица, заправляя за ухо. Потом зажимает двумя ладонями и припадает к моим губам. Он целует так трепетно и в то же время опасливо. Словно он боится, что я мираж и растаю. Или оттолкну и пошлю его. Но я отвечаю со всей своей любовью, с нежностью и страстью. Я тону в нашем поцелуе.

— Любимая… — Выдыхает, когда кислорода больше нет в наших легких.

— Николас… — Опять припадаю к его груди и обнимаю за корпус.

— Я столько должен тебе сказать… — Шепчет мой мужчина.

— Мы поговорим, но давай позже. Сейчас я не хочу рушить этот миг. — Отвечаю не поднимая головы, что покоиться у него на груди.

Но как бы я не оттягивала неизбежное, а именно откровенный разговор, он должен состоятся. От него зависит даже не многое, а все. Моя жизнь, любовь и счастье. Много вопросов возникло после трагедии трехмесячной давности и именно они пока не позволяют мне в полной мере насладиться объятьями любимого.

— Идем! — Говорю, отстраняясь и спешно накинув пальто выхожу во двор.

На улице уже вечереет и начинают зажигаться фонари подсвечивающие дом по периметру. Небо непривычно чистое, хотя обещали снег. Конец декабря самый любимый у меня, если не считать лето. Вдыхаю прохладный воздух с привкусом мороза и вспоминаю другой, с нотками винограда и моря.

— Мы ведь замерзнем! — Слышу голос позади и спускаюсь по ступенькам на расчищенную дорожку.

За моей спиной скрипит снег и я понимаю, что Грек идет следом. Обхожу дом мимо панорамных окон, что скрывают обитателей благодаря зеркальному напылению. А вот те кто снаружи, наоборот как на ладони. Но нам нужно поговорить с глазу на глаз, потому и веду мужчину в банный комплекс.

Огибаем дом и вот уже бревенчатый сруб бани и импровизированного спортзала. Когда брат увлекся боксом, отец повесил здесь грушу. Некоторые тренажеры еще с времен молодости отца, а некоторые современные. Для меня здесь одно единственное место, это сама баня.

— Итак. — Останавливаюсь в помещении и сажусь на один из агрегатов, кажется для мышц рук или что то типа того.

— Я люблю тебя! — Начинает с козырей Николас.

— Подожди! — Качаю головой откидывая в сторону лирику и пытаюсь включить здравомыслие.

— Я понимаю, то что произошло в Греции очень подкосило тебя. Ты была напугана, но ведь я виноват в этом отчасти. — Начинает он сложив руки на груди.

— От части? — Возмущаюсь тому, что он решил переложить все на меня. — Это я виновата, что твоя бывшая истеричка? Или что ты разозлил американца?

— Стоп. Не ты ли еще вчера радовалась, что этот тип получил по заслугам? Не ради ли тебя я бросил Аминту? Почему ты не видишь другой стороны этого инцидента? — Со стальными нотками в голосе отвечает Николас.

— А как тебе та сторона, что у нас возможно мог быть ребенок, но его нет? — Выплевываю ту правду, что скрывала от всех.

— Как это?! — Вскрикивает и смотрит с непониманием.

— Врач сказала, что оплодотворенный эмбрион успел прикрепиться, но стресс спровоцировал его отслойку. Ты хоть понимаешь, Николас? Это мог быть наш ребенок! Наш с тобой ребенок, о котором ты мечтал! — Уже кричу, а по щекам текут слезы.

— ДАРИ! — Печально произносит мужчина и порывается в мою сторону.

— Нет, Николас! Я боюсь, что такое может повториться. Боюсь, что это лишь начало и после может быть хуже. Я не хочу жить и думать, что какой ни будь очередной недовольный захочет причинить боль тебе через меня, наших возможных детей. Это страшно, Нампас, это очень страшно! — Понизив голос до шепота, обнимаю себя руками.

— Я клянусь, девочка моя, такого не повториться! — Заявляет Николас и все же обнимает меня.

Я рыдаю на плече у любимого. Все мое существо тянется к нему. Не хочу отпускать, хочу вцепиться мертвой хваткой и быть с ним. Но страхи настолько сильны, что воспоминания с колыхнувшись опять отравили момент счастья. Мы все чего то боимся и я не исключение. Я боюсь, что однажды конкуренты, мафия или еще кто из врагов Николаса, навредит не только мне, а нашим детям. Глупо об этом думать, но похоже не состоявшаяся беременность пробудила во мне материнский инстинкт.

А как я могу защитить себя и свое будущее потомство? Правильно, предотвратив возможные риски. Пусть даже такой ценой, но я считаю себя правой. Я серьезно готова отказаться от любимого в угоду личного спокойствия. Как бы мне тяжело не далось это решение.

— Дари, ты сделаешь меня самым счастливым человеком, если согласишься выйти за меня! — Огорошивает меня мужчина заявлением и с надеждой смотрит в глаза.

— Прости… — Шепчу и срываюсь с места, опять убегая от любви.

Вбегаю в дом и несусь в свою комнату. Слышу как меня окликает мама, но я не могу ничего сказать им, меня душит боль. Я просто закрываюсь в комнате и рухнув на кровать рыдаю в голос. Не знаю пришел ли Николас в дом следом за мной. Говорил ли о том, почему я такая родителям. Ничего не знаю. И не хочу знать. Мне достаточно того, что я только что разрушила свою жизнь, да и его тоже.

Но я верю, что Николас еще встретит равную себе женщину, что не испугается возможных рисков и скрасит его жизнь. Хотя одна мысль, о том, что он будет ласкать и любить другую, разрывает сердце на части. Но ведь я отказала ему. Я выбрала себя и растоптала его чувства, не один нормальный мужик после этого не станет добиваться меня. И это значит, что больше я его не увижу.

Громкий стук в двери отвлек меня от самоедства и горечи расставания.

— Можно? — Негромко спросила мама открывая двери.

— Да. — Сев на постели ответила ей.

— Дари. Он ушел. Но выглядел он так, словно ты вонзила ему в сердце нож и он остался там. Ему очень плохо. — Подходя ко мне поведала она.

— Мамочка, мне тоже очень плохо! Я ведь люблю его! — Слезы струились по моим щекам.

— Тогда почему ты заставляешь страдать вас обоих, девочка моя?! — Присаживается на кровать и я сразу ложу голову ей на колени.

— Он из другого мира, мам! Там людей похищают ради денег или шантажа. Там столько грязи, мам! — Всхлипываю, а родительница продолжает гладить меня по голове.