Плохая привычка (СИ) - Кит Тата Страница 44

— Я ещё даже на столе не станцевала, а ты уже уезжаешь, — состроила Ира печальную рожицу.

— Прости, — я с трудом нашла в себе силы, чтобы улыбнуться. — В следующий раз обязательно останусь посмотреть. Пока.

— Пока, — выронила Ира, уже возвращаясь к коллегам по танцам, которые звали её в свою компанию.

Оставив бокал на столе, я без оглядки поднялась в свой кабинет, где оставалась моя верхняя одежда, сумочка и ключи от машины.

Слёзы обиды душили, не позволяя нормально дышать. Грудную клетку жгло болью, которую я наивно надеялась разогнать, просто растерев ладонью.

Только сейчас я в полной мере осознала, насколько глупо поступила, так быстро вступив в новые отношения. Я слишком легко повелась на сказки о том, насколько я особенная и горячо любимая уже несколько лет. Он, наверное, так каждой говорит, чтобы затащить в койку. Повелась на эти чистые голубые глаза, в которых, думала, видела искренность.

Особенная? Я? Тётка за тридцать, которая в разводе, да ещё с прицепом? Чем я думала, вообще?

В итоге, получила то, что получила. Меня снова променяли на ту, что моложе и легче.

Глава 44. Славик

Хочу к Наталье.

Хочу разогнать весь этот чертов корпоратив, отнимающий у меня драгоценное время, забрать Наталью домой и обнять покрепче, завалившись с ней в постель.

Даже можно не заниматься любовью. Это совершенно необязательно. Достаточно уткнуться носом в её волосы или спрятать лицо в сгибе шеи. Выдохнуть этот день, когда я не мог к ней прикоснуться, будучи на работе, и вдохнуть полной грудью, чтобы забыться в её запахе.

Просто дайте мне отдохнуть наедине с моей женщиной. Больше от этой жизни мне ничего не нужно. Больше уже попросту невозможно.

Краем глаза я всегда старался видеть Наталью. Напрямую я на неё не пялился, не желая вызвать у кого-либо гнилые подозрения.

Она общалась с коллегами, попивала шампанское. Хотя, мне упорно казалось, что за вечер она не допила и одного бокала. Скорее для отвода глаз держала алкоголь в руках, чтобы к ней не приставали доброжелатели, готовые плеснуть пойло в любой пустующий бокал.

Глядя на неё, я тоже не пил. В основном грел в руке стакан с виски, общаясь с партнёрами.

Пьянка для галочки отбирала очень много времени и сил. Возможно, пей я наравне с партнёрами, то не считал бы данное мероприятие столь скучным и раздражающим. Но сейчас я скучал и раздражался.

Генка, стоящий напротив, рассказывал мне о неудачах конкурентов и о том, какой он тебе красавчик. Одна из двух уток, которых он с собой привёл, постоянно тёрлась где-то рядом со мной. Пыталась вклиниться в диалог и перетянуть внимание на себя. Девица выглядела ровесницей моего сына. Может, чуть младше. По наращенному лицу хрен разберешь. Одни только губы здесь занимали половину площади лица, из-за длиннющих ресниц не было видно глаз, а на когти, вообще, было страшно смотреть — постоянно посещала мысль, что она в них и утащит первого понравившегося мужика в своё лохматое гнездо.

Я видел, что Наталья сидела с Вяткиной, которая после пары бокалов точно полезет на стол танцевать. Незаметно глянув на часы, я прикинул, что ещё десять минут, и мы с Натальей покинем эту пьянку. Если её сын сегодня у бывшего с ночёвкой, то я хочу выжать из этой ночи максимум. Хочу всю ночь держать её в своих объятиях и ни о чем не думать.

— Вячеслав, — прочирикала «сладко» дутая уточка у моего плеча. — А вы не покажете мне свой кабинет?

Не будь я в отношениях с Натальей, я бы спустил в эту утку в кабинете не думая, но сейчас я думал. И думал только о Наталье. И меня до желание собрать пальцы в кулак и врезать передернуло в момент, когда когти этой тупой утки коснулись воротника рубашки и поскребли кожу шеи, дабы привлечь моё внимание.

Я порывисто поднял руку, сгрёб кисть малолетки в кулак и процедив: «ищи себе другого папика», скинул её руку со своего плеча.

Перевёл взгляд на столик, за которым секундой ранее сидела Наталья, но сейчас я видел, как она быстро ретировалась из зала.

— Твою мать! — рыкнул я себе под нос, прекрасно догадываясь о том, что могло случится. Бегло попрощавшись с Генкой, оставил стакан с виски на ближайшем столике и рванул вслед за Натальей, которой уже не было видно.

Поднялся в её кабинет, зная, что она оставила в нём свои вещи и элементарно захочет сменить туфли на сапоги, чтобы добраться домой.

Стоило мне войти в её кабинет, как она, почувствовав моё присутствие, выпрямила спину и надела пальто, из-под которого вытянула волосы, позволив им рассыпаться по плечам и закрыть их черными волнами.

Продолжая, будто специально меня не замечать, она вытянула из сумочки ключи от машины, выключила настольную лампу и двинулась к выходу из кабинета. Я будто куст в кадке, на который она даже не обратила внимание, пройдя мимо.

— Наталья, — я поймал её за локоть и мягко его сжав, притянул к себе девушку, которая будто состояла из металла. Настолько она сейчас выглядела холодной и отстраненной, когда заглянула мне в глаза.

— Слушаю вас, Вячеслав Александрович, — выронила она сухо. Её лицо не выдавало никаких эмоций, кроме абсолютного равнодушия и раздражения.

— Ты же понимаешь, мне плевать на остальных? — спросил я, пытаясь разглядеть в её глазах ту нежную и ласковую Наталью, без которой было невыносимо тяжело.

— Вы не обязаны передо мной оправдываться, Вячеслав Александрович, — улыбнулась она натянуто и криво уголком губ. — Развлекайтесь. На вас уже есть одна молоденькая претендентка. Вы достаточно мило смотрелись вместе, особенно в момент, когда вы взяли её за руку.

— Я взял её за руку, чтобы убрать эту руку, — процедил я, и в этот миг меня осенило. — Кого ты видишь перед собой, Наталья? Кто я?

— Что за идиотские вопросы? — вздохнула она раздраженно.

— Я спросил, кого ты перед собой сейчас видишь? Посмотри на меня внимательно и скажи, кто я?

— Слав, что за глупости? — Наталья нервно дернула головой и попыталась вырвать локоть из захвата моих пальцев.

— Вот именно, твою мать! Слава! Я — Слава! Тот Слава, который любит тебя до опизденения и которому похуй на малолетних мокрощелок. Слава Смертин, а не Серёжа Федосеев! И, если я сказал, что люблю — значит, люблю.

В глазах Натальи блеснули слёзы, но она не позволила им пролиться, замаскировав под натужной улыбкой.

— Такое я уже слышала. И видела, и знаю, чем всё это однажды закончится. И, пока мы не зашли ещё дальше, на этом и остановимся. Я не хочу проходить через всё это снова.

Наталья снова попыталась вырвать локоть из моих пальцев, но я снова не дал ей этого сделать.

— Я тебя люблю, Наталья, — сказал я, глядя ей прямо в глаза. Как на сердце было, так и сказал. — Но я не хочу огребать за ошибки того, кто действительно тебя обидел. И, пока ты не поймёшь и не осознаешь, что сейчас наказываешь не того, я близко к тебе не подойду и не прикоснусь. Я шесть лет любил тебя, не касаясь, смогу ещё дольше. Тем более… — усмехнулся я горько и в этот раз сам отпустил её руку, отойдя на пару шагов назад. — … за месяц, что мы тайно встречаемся, я не услышал от тебя ничего, что дало бы мне надежду на то, что я для тебя что-то значу. Ты не хочешь говорить со своим сыном открыто о том, что происходит в твоей личной жизни, о том, что ты ко мне испытываешь, но при этом просишь его понять и принять новую семью отца. Меня ты просишь только ждать и не пиздеть, чтобы не напугать мальчика, который, в общем-то, уже взрослый соображающий пацан. Ты изначально пришла ко мне, зная, что не хочешь заходить далеко. Даже если малой примет меня, а я думаю, он уже ко мне привык благодаря Рубику, ты найдёшь ещё какой-нибудь повод, чтобы отодвинуть подальше день, когда мы съедемся. Ты обожглась. Я понимаю. Но дуешь ты не на того. Я-то в чём виноват? Чем я покалечил твое доверие лично ко мне? — Наталья молчала, стискивая челюсти, очевидно, чтобы не эмоционировать. — Хочешь, я выкину ту мокрощелку за волосы из офиса прямо сейчас? Я могу. Мне на неё плевать. Как и на любую другу. Плевать, что обо мне подумают или скажут. Только что от этого изменится лично для тебя? Если на меня посмотрит другая малолетка в любой из дней, ты так же легко вычеркнешь меня из жизни и уйдёшь? — я подошёл к ней ближе, понимая, что она смотрела перед собой, но сквозь меня. Чуть наклонившись к её уху, я тихо и сдержано произнес. — Повторюсь, я любил тебя шесть лет, не касаясь. И с этого момента больше не прикоснусь, пока ты не увидишь во мне меня.