Риверс Карин - Время лечить засосы Страница 44

Какое счастье!

Я лежу в специальной палате, из которой весь воздух выходит на улицу, чтобы он не попадал снова в госпиталь. Это из-за того, что у меня менингит. Оказывается, он тоже очень заразен. И может привести к смерти. Ха.

Смерть!

Вот что происходит. Оболочка головного мозга воспаляется, в результате возникает отек, который давит на продолговатый мозг (часть ствола головного мозга, переходящая в спинной). А там находится дыхательный центр. Я подключена ко всяким аппаратам, чтобы удостовериться, что я еще дышу. Боюсь даже спросить, а что будет, если я перестану дышать. Ладно, я все-таки спросила.

Я. А что случится, если я перестану дышать?

Медсестра. Ты умрешь.

Я. Очень обнадеживающе.

Она. Ну, мы попытаемся спасти тебя.

Я. Боже! Спасибо!

Она. Прибереги свои вопросы для доктора, детка.

Я. А я скоро его увижу?

Она. Понятия не имею.

Я. Отлично. Спасибо.

Она. Не за что.

Я. У вас нет случайно сегодняшних газет? Мне хотелось бы прочесть свой гороскоп.

Она. Нет, у нас тут много дел, и нет времени читать газеты.

Джуниор, она что, намекала, что я — лентяйка, которой больше делать нечего, кроме как читать газеты? Честно говоря, это вряд ли моя вина, что я на пороге смерти и под кайфом от капельницы с морфием.

Я. А можно мне еще морфия?

Она. Нет.

С любовью,

Заболевшая хозяйка

Дорогой Джуниор, это снова я!

Мне скучно до безумия. Если кто-нибудь захочет навестить меня, то ему придется надевать халат и маску, чтобы мои микробы не попали на него. Отлично.

Положительные момент: засосы исчезли! Ура! Когда они успели пройти? Не знаю. Но это и неважно. Фингалы тоже почти прошли, остались только тени под глазами. Выгляжу практически нормально, если не считать миллиона волдырей, покрытых корочкой, ужасных немытых волос, невероятной слабости во всем теле (из-за боли и тошноты) и (барабанная дробь!) чешущейся сыпи по всему телу.

Очевидно, у меня аллергия на морфий.

Ля-ля-ля. Но я и не хочу, чтоб меня кто-то навещал. Короче, если подумать, то я счастлива быть здесь с тобой, Джуниор.

С любовью,

Одинокая хозяйка

Позже (тут нет часов)

— Эй, дух, — прошептала я. — Ты тут?

Но, очевидно, он или она не могли ответить. Но больше поговорить было не с кем. И так шумно из-за вентиляционной системы, которая помогает избавиться от воздуха, наполненного моими микробами.

Мне нельзя выходить в коридор. Мне ничего нельзя.

Но ничего и не хочется. По крайней мере, с этой головной болью.

Меня вырвало в утку. Честно говоря, это было одно из самых неприятных ощущений в моей жизни.

Хуже некуда.

Еще позже

Дорогой Джуниор!

Следи, чтобы я никогда не говорила «хуже некуда», чтобы не искушать судьбу. Этого нельзя делать.

Где же папа? Теперь я уже начинаю бояться. Кажется, никто не знает, где он.

Помоги мне.

С любовью,

Твоя и т. д.

Еще позже (возможно, уже на следующий день)

Дорогой Джуниор!

Извини, что так часто тебе пишу. Просто ко мне приходила какая-то дама. Думаю, это все-таки была женщина. Да, похоже на то. Она была в халате и маске, так что трудно сказать с уверенностью. Возможно, просто мужик с женским голосом.

Это был(а) социальный работник.

Видишь, хуже всегда может быть.

Оказывается, папа арестован за хранение травки с целью продажи и за ее выращивание. Она объяснила мне, в чем его обвиняют, но у меня слишком болела голова. Врачи перестали капать мне морфий и перешли на что-то похуже, зато я не так чешусь. Мне было сложно сосредоточиться.

Кроме того, я была в наркотическом опьянении из-за этого аллергена и какого-то нового обезболивающего.

Прикиньте, я под кайфом.

Ирония судьбы, не правда ли?

Ой, простите. Я не могу собрать свои мысли в кучку. Приходится все записывать. Дайте-ка подумать.

Сначала она спросила меня про фингалы. Я попыталась объяснить, но, честно говоря, мои объяснения были похожи на ложь. А фингалы ведь даже уже не черные.

— Слушайте, — сказала я. — Просто позвоните Кики и спросите ее. Мы бегали, а потом вдруг дерево. Я не могу объяснить вам.

Мой язык распух, и трудно было как следует произносить слова.

— Я просто хочу помочь, — сказала посетительница. — Ты можешь все рассказать мне.

У нее был приторно-сладкий голос, в котором слышалась поддельная искренность. У меня было сильное, даже жгучее желание соскочить с кровати и дать ей по носу.

— Говно, — сказала я вслух. Вообще-то я не хотела. Просто слово «говно» — одно из тех, которые я не использую, но которые все время лезут мне в голову.

— Что?

— Ничего, — сказала я. — Я вас прощаю.

Я была как пьяная.

— За что? — поинтересовалась она.

Естественно, мне это показалось ужасно забавным, и я захохотала. Не знаю, каким наркотиком меня пичкают, но он неплох. Я пробовала объяснить (я так думаю, хотя вообще-то ничего не помню), но вместо этого уснула.

Что происходит, Джуниор? Надо чтобы кто-нибудь пришел и что-нибудь нам рассказал. Мысли путаются. Потом прочту, что написала, возможно, все встанет на свои места. А пока очень хочу спать, мне нужен отдых.

С любовью,

Спящая хозяйка

Почему я считала ту женщину смешной:

1. Тяжело принимать всерьез женщину в маске и халате.

2. Наркотики виноваты.

3. Наркотики.

4. Ладно, это вовсе не было смешно.

5. Где папа?

Ночь

Ничего не понимаю.

Где папа?

Что происходит?

День (снова?)

Я силой заставила себя открыть глаза. Эта женщина снова сидела в палате и смотрела на меня. Ненавижу, когда смотрят на меня спящую. Это ужасно. Сон — это интимное дело.

— А что с твоей шеей?

— С шеей? — я забеспокоилась. Что она пытается сказать? Что не так с моей шеей? Она сломана? Со мной произошел несчастный случай? Я протянула руку и потрогала шею. Шея как шея. Знаете, ведь шея — это часть тела, до которой мы дотрагиваемся не слишком часто. Она на месте. Поддерживает голову. Моя шея показалась мне какой-то жилистой.

— У тебя синяки.

— Синяки? — повторила я. — У меня синяки?

Я чувствовала себя абсолютно больной и глупой.

— На шее. Каково их происхождение?

— Так это засосы! — внезапно я поняла, о чем она. — Старые засосы! Они уже почти прошли. Как вы их углядели? У вас отличные способности к поиску синяков.