Файона Гибсон - Одиночество вдвоем Страница 44

— Директор видел рекламу «Маленьких красавчиков». Бен именно тот, кого он хочет. Нам надо бы пообедать вместе, Нина. Возможно, с нами будет ваш партнер. Мне бы хотелось распланировать деятельность Бена, чтобы обеспечить ему долгосрочную карьеру.

— Пусть будет по-твоему, — сказала я.

«Рози Лайалл выглядела как любая другая беззаботная двадцатилетняя девушка. Когда смотришь, как она занимается и смотрит за семимесячным ребенком, весело играя с ним, никогда не подумаешь, что до последнего времени у нее была совсем другая работа…»

— Было бы неправильно обвинять ее в аморальности.

— Играй на тайном аспекте, — советовал Чейз.

Контраст между ее респектабельной жизнью и непристойной, семьей среднего класса и грязного «дна» стрип-клубов….

«Рози ощущала на своем гибком и молодом теле хищные взгляды. Она потерялась в собственном мире, испытывая свою сексуальную привлекательность и силу…»

Я пристально смотрела на экран. Слова выскакивали наугад. Я удаляла запятую, ставила точку. Вносила незначительные изменения. Убирала их. Выключила компьютер и потом снова включила, нарисовала курсором небольшие пунктирные квадраты, после чего пошла на кухню. Сделала бутерброд с колбасой и съела, пока шла обратно, подсчитывая, что у меня осталось пятьдесят семь минут, до того как Рози приведет Бена домой.

— Нам нужна детская походная кроватка на время медового месяца, — заявил Джонатан.

— У них есть. Я проверила.

Бродисы жили на ферме Недеролл в Керкудбрайтшире, в Шотландии. Ответившая мне женщина, миссис Джексон, не помнила мистера и миссис Броди и, казалось, с неохотой согласилась сдать комнату на неделю. При этом она сказала, что, пользуясь ночлегом и завтраком, мы должны будем освобождать комнату с половины десятого до пяти каждый день. Она говорила раздраженно, начальственным тоном. Я решила не спрашивать, входит ли шкаф с играми в предоставляемые услуги.

— Было бы лучше, если бы Бен спал в собственной кровати. Я не хочу, чтобы у него была старая, разбитая кровать с сырым матрасом.

Все это совсем не напоминало медовый месяц.

Унылым субботним утром мы направились на Оксфорд-стрит покупать детскую походную кроватку. Вернее, мы намеревались поехать на Оксфорд-стрит, но Джонатан погнал машину не в ту сторону. Воздух был тяжелый и влажный. Такое ощущение, что назревал шторм. Мы ехали через бесконечные ряды стандартных домов, пока не выехали на автостраду, потом снова съехали с нее и оказались среди полей и лениво бродящих коров да странно раскинувшейся вокруг леса деревни.

Я решила не спрашивать, куда мы едем. Существовала маленькая вероятность, что Джонатан нашел поставщика детского оборудования со скидкой где-то здесь, в Мармелад-ленде, хотя я в этом сомневалась. Джонатан что-то напевал себе под нос, как будто купил мне подарок и теперь ждет не дождется, когда я его открою.

— Что это за таинственная поездка? — не выдержала я.

Он бросил на меня быстрый лукавый взгляд, который говорил: «Тебе это понравится». И я догадалась даже прежде, чем он остановился перед пивной под названием «Индюк» и отстегнул Бена от детского автомобильного кресла. Держа его в одной руке, он другой рукой снял коляску с багажника и, тряхнув, раскрыл ее.

Я кое-что хочу тебе показать, — сказал он, приводя в порядок ремешки Бена и завязывая шнурки его светлых хлопчатобумажных ботиночек.

— Ты мог бы не ездить для этого так далеко, — предположила я.

Джонатан миновал коттеджи из красного кирпича.

— Я так решил. Это не займет более одного часа. Мне это будет только в удовольствие. Я могу читать в поезде, даже выучить другой язык.

— Зачем тебе это нужно, если ты никуда не выходишь из дома?

Мы проехали мимо церкви, цветные стекла которой уныло посмотрели на нас. Мне придется ходить туда по воскресеньям, а я даже не крещена.

— Это где-то здесь, — задумчиво сказал Джонатан, проверяя название улицы. — Улица Глицинии.

Теперь дома не жались друг к другу, их окружали стены из мощных камней. Откуда-то слышалось радио и пение птиц; отсутствие птиц в городе не замечаешь. Я бы могла помогать птицам, как та городская сумасшедшая женщина-голубятница: крошить хлеб размером с клюв и побуждать моих пернатых друзей пачкать деревню своими испражнениями.

Джонатан неожиданно затормозил возле красивого квадратного дома с четырьмя симметричными окнами и блестящей красной дверью, как на детских рисунках. Он вошел в калитку. По краям окрашенных в белый цвет ступенек красовались терракотовые горшочки. На шесте, к которому крепился скворечник, была прибита табличка: «Продается. Смотреть только по предварительной договоренности».

— Ну, что ты думаешь? — спросил он.

Думаю, это идеально и что мне это не нужно.

— Ты представляешь? Тебе даже сказать нечего. Великолепно, не так ли? Выглядит лучше, чем в рекламном объявлении о продаже недвижимости. Фотография не показывает всей его прелести.

— Какое агентство по недвижимости?

— «Каннинг и Вокер». С ними все обстоятельно выяснили из их регионального офиса. Я не хотел обнадеживать тебя, пока не нашел подходящее место. — Он взял меня за руку и произнес нежно: — Давай просто посмотрим.

— Мы не можем просто так вломиться. Тебе надо было договориться.

Он взглянул на часы:

— Гэри должен появиться с минуты на минуту. Он нам все покажет. Семья выехала. Он говорит, это именно то, что я… что мы ищем.

У калитки показался человек, который знает, чего хотят другие люди. У него была лоснящаяся от загара кожа, он встряхнул мою руку так, что у меня дернулось плечо.

— Какой милый ребенок, — сказал он.

Увидев его, Бен скорчил кислую гримасу, словно съел лимон.

Я вошла с ним в холл с деревянным полом и увидела аккуратно стоящие вдоль стены несколько пар калош. Калоши взрослых были зеленого цвета, детские — серебристые с нарисованными облаками. Трое детей разного возраста. Большая семья. Большой семейный дом.

— Вам понравится кухня, — с энтузиазмом произнес Гэри, полагая, что она станет моим владением; Джонатан тем временем будет в теплице проверять свои огурцы.

Кухонный пол был застелен шиферной плиткой, щели которой заполнял блестящий красный герметик. На буфете висели детские рисунки, закрепленные синими кнопками. На одном было написано: «Мама» — улыбающаяся дама с длинными черными волосами и редкими ресницами. Другой рисунок назывался «Папина новая машина», хотя она больше напоминала микроавтобус.

Джонатан прав: дом идеален. Все аккуратно убрано, пахнет чистотой, и присутствует тот незначительный беспорядок, который убеждает, что здесь живет настоящая семья. Все налажено хорошо. Конструктор «Лего» упакован в кофр, который они приобрели на аукционе. Мама с редкими ресницами сама готовит коробку с ланчем вечером перед школой; они едят хорошие продукты, свежие овощи, мытые в широкой мойке фирмы «Белфаст». А чем занимается папа? Он адвокат. Вот кто понравился бы Элайзе! Рассматривая духовой шкаф, я никак не могла взять в толк, почему у него столько дверок.