Бренда Джойс - Любовники и лжецы Страница 44

Бедный Джек. Мелоди ужасно хотелось утешить его, поддержать, облегчить его боль. Произошло то, что она и предполагала. Джек сломался на похоронах, и, хотя Мелоди хотелось тогда утешить его, она понимала, что он не позволит ей этого сделать. Джек не желал, чтобы кто-нибудь видел, как он плачет, как горюет. Она знала лишь, что ему полезно дать выход сдерживаемым многие годы чувствам, какими бы они ни были. Эти чувства отравляли его душу, и от них следовало избавиться.

Но может быть, сегодня Джек наконец подпустит ее к себе?

После похорон у него хватало забот с Риком и Лией, особенно с Лией. Эта девица причиняла ему одни неприятности. Мелоди пыталась отвлечь Джека, приглашала то поужинать, то сходить в кино, но он постоянно отказывался. Однако сегодня вечером…

Джек собирался пойти с ней на рождественскую вечеринку к Келлерам. А потом… потом Мелоди будет рядом, поддержит его, развеет его печаль всеми возможными способами. Она не забыла, как они занимались любовью, и знала, что Джек снова захочет быть с ней – Мелоди была уверена в этом. После того эпизода Джек никогда не заигрывал с ней (как, впрочем, и раньше) и вообще делал вид, будто между ними ничего не произошло.

А она во всех подробностях помнила все, что он с ней проделывал, потому что еще никогда не испытывала ничего подобного.

Джеку она не безразлична. Мелоди знала это. Занимаясь с ней любовью, он получал наслаждение. Она же видела, как он был возбужден. Разве из этого не следует, что они должны стать любовниками?

И сегодня… сегодня они снова будут вместе. Самолет коснулся земли, раза два подпрыгнул, потом, постепенно сбавляя скорость, побежал по взлетно-посадочной полосе. Мелоди открыла глаза. Джек смотрел на нее с жалким подобием его обычной улыбки.

– Прибыли, – тихо сказал он.

Мелоди улыбнулась, заглянула ему в глаза, но Джек отвел взгляд.

За бортом было 18 градусов по Фаренгейту.[1] Вместе с двадцатью другими пассажирами они спустились по трапу в угасающий зимний день и сразу же прошли в багажное отделение аэровокзала. Аэропорт был таким же миниатюрным, как и самолет, как и вся эта долина, затерявшаяся среди гор.

Мелоди первая заметила высокую стройную блондинку в громоздкой парке, теплых сапогах и с микрофоном в руке.

– Джек Форд? – окликнула та, приближаясь к ним.

Джек оглянулся, и Мелоди немедленно вклинилась между ними, чтобы оградить его от любых неприятных разговоров.

– Я репортер «Вечерних новостей», – сказала блондинка. – Джек, прошу вас прокомментировать заявление «Северной звезды».

– Без комментариев, – обрезала Мелоди, даже не поинтересовавшись, о каком заявлении идет речь. Она была одержима одним желанием – защитить Джека.

– Судя по информации, полученной из надежных источников, «Беренджер» был претендентом на «Оскара». Как вы думаете, что побудило «Северную звезду» остановить работу над этим фильмом?

Джек ошеломленно взглянул на нее.

– Значит, вы не знаете?! – возбужденно воскликнула журналистка. – Это первое изменение в политике после смены владельца. «Северная звезда» не будет выпускать фильмы, не соответствующие ее высоким требованиям. Хотите, я зачитаю вам выдержку? Черт возьми, куда я сунула эту газету?

– О чем вы говорите? – спросил Джек.

– Никаких комментариев, – повторила Мелоди, хватая Джека за руку. – Джек, не обращай на нее внимания, – обратилась она к нему. – Мы не знаем, что происходит.

Но журналистка услышала ее.

– Значит, вы ничего не знали о смене владельца? – торжествующим тоном спросила она. – «Северная звезда» теперь вошла в состав «Глассман энтерпрайзиз». Хотите, я прочитаю вам, что пишут о прекращении работы над «Беренджером»?

Пораженный Джек молча смотрел на нее.

Падение. Свободное падение в безвоздушном пространстве.

– «Северная звезда» прекращает производство «Беренджера», потому что фильм не отвечает высоким стандартам качества, которые делают «Северную звезду» лидером киноиндустрии, – читала журналистка. – Возможно, когда-нибудь в будущем при условии значительных изменений этот фильм появится на экранах». – Она улыбнулась. – Ну, какие-нибудь комментарии будут?

Господи, ну почему сейчас, когда прошло столько лет?

Джек долго молчал. Потом еле слышно произнес:

– Этот сукин сын все еще охотится за мной.

Глава 57

Она была ошеломлена.

Даже не рассержена, а именно ошеломлена.

Хотя Белинда не собиралась присутствовать на сегодняшней вечеринке у Келлеров, в Аспен ей придется поехать, чтобы поговорить с Эйбом. И узнать, что, черт возьми, он затевает на сей раз.

Только вчера, в последний день съемок перед рождественскими каникулами, до нее впервые дошли кое-какие слухи. Был обеденный перерыв, все ушли обедать. Она тоже примостилась в уголке с чашкой кофе и бутербродом, лениво перелистывая страницы «Нью-Йорк таймс». К ней подошел ее приятель, бригадир осветителей. Белинда задержалась взглядом на фотографии своих родителей, покидающих великолепный нью-йоркский благотворительный бал. Перевертывая страницу, она услышала, как главный осветитель сказал:

– Интересно, правда ли это?

– Что именно?

– Да все эти слухи.

Отложив газету, Белинда принялась за бутерброд.

– Какие слухи?

– Слухи о смене владельца.

– Какого владельца?

– Иисусе! Неужели вы не слышали? Говорят, «Северная звезда» переходит в другие руки. – Он поднял бутылку кока-колы. – В руки некоего Глассмана. Говорят, он скупает акции как сумасшедший.

Какое-то мерзкое предчувствие шевельнулось в ее душе.

Что, черт возьми, затеял Эйб?

– Ну, как поживает наш великий сценарист всех времен и народов?! – воскликнул Эйб, как только Белинда появилась на пороге его квартиры в Аспене.

– Привет, дорогая, – сказала Нэнси – элегантное видение в джинсах, изготовленных по специальному заказу, украшенных тоннами индийской бижутерии.

– Привет, мама, – сказала Белинда и обратилась к Эйбу: – Это правда?

– У тебя такой вид, словно ты проглотила ложку скипидара. О чем ты спрашиваешь? Могла бы хоть поздороваться с отцом.

– Это правда, Эйб? – раздраженно повторила она. – Ты действительно намерен прибрать к рукам «Северную звезду»? Это не пустые слухи?

Эйб взглянул на нее и расхохотался:

– Это не слухи, детка.

– Ах ты, мерзавец! – заорала Белинда.

Нэнси, стоявшая за ее спиной, побелела как полотно.

– Не смей говорить со мной таким тоном, – строго сказал Эйб.

– Но почему? Зачем ты делаешь это? Это из-за меня, не так ли?

– Из-за тебя? – Эйб удивленно вздернул бровь. – Не обольщайся, дорогая!