Наталья Ручей - Дыхание осени Страница 45

— Для родителей, — спорю с кем-то невидимым и выискиваю в пустоте отобранные у меня крылья.

— Так и знал. Лети, чье-то счастье!

И меня снова засасывает в воронку и выплевывает, пропустив через мясорубку. Так больно, что дышу через раз. И смотрю в потолок с маленькой трещинкой. Паучок? Покачнулся и… на пол. Что-то жалко его, уж пусть бы упал на меня, я помягче.

Стоп, а где я?

Пытаюсь повернуть голову и… натыкаюсь на сидящего у кровати Макара.

— Ты…

— Тебе пока нельзя говорить, — его палец закрывает мои уста. — Молчи, ладно? Мы поговорим после.

Я поворачиваю голову в сторону.

— Пока все, что ты должна знать — я рядом, я тебя не оставлю и… я — твой друг.

Продолжаю смотреть в стену.

— Отдыхай. Я скоро вернусь.

— Не…

Не могу пока говорить много, каждое слово режет ножом внутренности, но Макар меня понял.

— Я вернусь все равно.

И уходит, наконец-то, оставив одну. Желтые стены, трещинка на потолке, паучок, кровать, на которой лежу и запах лекарств однозначно указывают, что смерть временно потерпела фиаско. Рада ли я? Не знаю. Чувства будто обколотые ледокоином. Подумаю после. Для чего-то же я осталась…

— Если вам что-нибудь будет нужно, дайте как-то мне знать, — слышу за спиной женский голос. — Моргните там или рукой махните.

В голосе улыбка. Медсестра? Я не слышала, чтобы кто-то входил.

Поворачиваю чугунную голову, которая норовит развалиться на куски, и вижу, что не одна в палате. Рядом, на соседней кровати, лежит темноволосая девушка, которая мне приветливо улыбается.

— Мне уже скоро на выписку, так что я могу и за сестрой сбегать и воды подать. Меня Наталья зовут, но это я так, познакомиться. Вряд ли вы пока сможете выговорить мое имя. Вы только не стесняйтесь, хорошо?

Я смотрю на нее и совершенно не нахожу ничего хорошего. Может, я все еще кружусь в водовороте между жизнью и смертью, ведь не бывает таких чудовищных совпадений? Присматриваюсь к девушке внимательней: обычная внешность, фигура как фигура, не лучше моей. Можно сказать симпатичная — и то, с натяжкой, потому что в толпе пройдешь мимо. И все-таки есть в ней какая-то притягательность, которая заставляет посмотреть на нее второй раз и третий, если уж взгляды соприкоснулись.

А я так смотрю на нее безотрывно.

Невероятно, но это она, та самая незнакомка с рисунков Яра…

Глава 14

Дни тянутся улитками, в палате нас только двое, если не считать телевизор, так что волей-неволей общаешься. Вернее, общается со мной Наталья, а я слушаю. Если надоест — закрываю глаза, и она замолкает, выключает телевизор, чтобы не мешал и тихо щелкает электронной книгой. Любит читать. Это еще одно сходство, которое я обнаруживаю.

Да, мы похожи с ней. В своей нелюбви к затянутым разговорам, неприятии зубоскальства из вежливости, и есть что-то общее в судьбах. Обе провинциалки, обе с высшим образованием, дипломы с отличием, обе приехали в большой город с ворохом «мечт» в ожидании принцев. А попадаются только мерзавцы с бракованными коронами.

Почти неделю мы рядом. Я знаю, что у нее есть женатый любовник, которого не впускают в палату по ее просьбе, но он все равно передает ей цветы, продукты и оплачивает лечение. Знаю, что была беременна от другого, но кто-то столкнул ее с лестницы, и она потеряла ребенка. Знаю, что ждет, когда любовник приедет и скучает, когда он уезжает, а увидеться так и не вышло из-за ее характера. Любит его. Сильно, если не притворяется. Я немного завидую ей. Да, она потеряла ребенка, но столкнул ее не любимый человек, и потом… тот, кого она ждет, рядом, пусть даже за дверью, пусть даже она пока притворяется, что не нуждается в нем, пусть делает вид, что не верит в любовь, пусть даже он женат и у него трое детей, которых он вряд ли бросит.

А у меня ни ребенка, ни любимого мужа.

У меня есть Макар.

Мне кажется, он не просто приходит, а живет в соседней палате. Появляется часто, подолгу сидит возле кровати, высматривая что-то в окно. Откровенного разговора не было и, пожалуй, не будет: не хочу тратить время на пустые слова. Очевидное очевидно: Яра нет, даже после всего, что он сделал. Просто выбросил за борт. А Макар устроил в больницу, оплатил лечение и койку в двухместной палате; он держал меня за руку, когда я умирала.

Он.

Любовник, ласки которого я не помню.

Я смотрю на него без злости. Ничего не чувствую, не ощущаю. Хочет помочь выжить — да как знает. Хочет платить за лекарства — ну, если врачи не против…

На него заглядываются медсестры, и он мог бы выбрать любую, чтобы потрахивать, а везучая я. Но и везения не вкушаю. Ни-че-го. Я как пустыня, где вместо песков черный снег. Как примятое поле с пшеницей. Впрочем, зря я вспомнила о пшенице, хотя… Странно, но тоже почти ничего не чувствую… Лучше бы выжглись не чувства, а память, лучше бы злость обошла стороной. А так я как маятник — от раздражения к ненависти и обратно, если остановлюсь — забвение, но жажда мести подталкивает.

Надоело валяться без дела. Скорей бы подняться, уйти из больницы! И Макар единственный, кто мне помогает. Я не знаю его мотивов. Не знаю, за что он так поступил со мной. Сейчас мне важно другое: он не бросил меня и он может мне пригодиться. Из-за чувства вины — он ведь чувствует, он — не я, — из-за страсти, симпатии — мне плевать. Я использую, что дают, а потом выброшу в форточку. Мне не больно, не стыдно. Мне никак.

Даже странно. Я — не я. Но в этом есть и свои преимущества…

Как-то вечером по телевизору показывают Яра на светской тусовке, но я не переключаю, наоборот прибавляю звук, и слушая легкий бред, спокойно рассматриваю его новую пассию. Брюнетка-анорексичка: то ли ведущая, то ли модель, такой красоты, что смотреть не на что да и страшно. Я и то в больнице выгляжу лучше. А она щебечет о совместных планах, об очередном ювелирном салоне, подаренном папочкой. По статусу она ему больше подходит, да и взгляд пустой, как у моего мужа. Стеклянный. Посмотри он так на меня в первый вечер, я бы мимо прошла, даже за все шубы мира, а брюнеточка собирается замуж, за него.

— Но, Ярослав, разве вы не женаты? — делано удивляется вездесущая Катя.

Прекрасная журналист, прекрасная у нее память.

Мой муж отмалчивается, а брюнеточка, вцепившись в его рукав, щебечет, что это слухи, слухи и ничего кроме слухов, никакой жены у Ярослава и не было.

— Но я сама брала интервью у вашей жены, — не сбивается с толку ведущая.

Умничка, я и сейчас могу тебе дать эксклюзив. Вот пусть только кое-кто попробует сказать, что меня в его жизни не было! Я уже привстаю воинственно на локтях, когда слышу уставший голос Яра: