Адель Лэнг - Признания бессовестной карьеристки Страница 45

Приехала ровно в десять – не считаю нужным величаво опаздывать, когда выпивкой угощают за счет заведения.

Естественно, двум сотням халявщиков пришла в голову та же мысль, и мне пришлось всеми правдами и неправдами пробиваться в начало очереди. Наконец устроилась на стуле, поставила на колени поднос с тройными порциями водки и пять часов сидела в гордом одиночестве посреди безобразной пьянки.

Суббота, 17 мая

Проснулась от назойливого телефонного звонка. Позвонила Анжела сказать, что я была права: заявление на развод произвело желаемое действие, и Оболтус теперь как шелковый. Даже обещал не дуться, если она просит не выделывать цирковые трюки на мотоцикле перед светофорами. Ответила, что счастлива, но прошу впредь не прерывать дурацкими звонками многообещающие сны с Шеймосом в главной роли.

Воскресенье, 18 мая

Максимум, насколько мне удалось приблизиться к избраннику сердца, это пообедать с Иоландой в Уэст-Энде. Она сказала, что для поддержания имиджа стала закатывать истерики на съемочной площадке. Я тут же подтвердила свой статус примадонны, поругавшись с ресторанным персоналом из-за размеров поданного мне окуня, который больше смахивал на анчоуса. В итоге получила вторую порцию, но не смогла ее съесть, потому что под завязку обожралась первой.

Понедельник, 19 мая

Узнала, как сценарист может законным образом попасть на съемочную площадку и не получить за это нагоняй от исполнительного продюсера: сегодня разъяренный режиссер приволок меня туда за ухо, потому что у ведущей актрисы проблемы со сценарием.

Я имела неосторожность вставить в одиннадцатый эпизод несколько слов длиннее, чем в один слог, начисто позабыв, что большинство актеров не в ладах с родным языком и не могут повторить реплику, даже когда она появляется на телесуфлере.

Покуда эта змея подколодная высокомерно спрашивала, что означают слова «сладкая мука»,[16] как их произносить и какое отношение они имеют к юмористической сцене прощания, я внимательно осматривала фанерный балкон, выискивая предмет моей страсти. Оказалось, что он сидит в зеленых колготках у бутафорского прудика с утками и по мобильному названивает адвокатам – выясняет, как получить финансовую компенсацию за лишние две минуты на съемочной площадке.

Разумеется, мы не обменялись ни словом, ни взглядом, такое неизгладимое впечатление произвела на обоих эта встреча. Увы, мне пришлось уйти раньше, чем моя романтическая одержимость расцвела полным цветом. Сейчас у меня есть заботы поважнее, например, удержаться на работе.

Вторник, 20 мая

Слегка подправила одиннадцатый эпизод и начала кардинально переделывать двенадцатый. Раз уж ведущая актриса подложила мне свинью, я сделаю так, что ей жизнь медом не покажется.

К концу дня, закончив двенадцатый эпизод, почувствовала, что склочная телевизионная жизнь мне нравится.

К вечеру душевный подъем сменился резким спадом, поскольку пришлось тащиться на девичник к Франджипани. Тоже мне радость, идти на мероприятие, где гарантировано будет пятьдесят баб и ни одного мужика, за исключением приятеля стриптизерки.

Несмотря на лестные знаки внимания со стороны официантов, ушла домой рано, мимоходом бросив Франджипани, что такую задрипанную вечеринку можно было и в Энсфилде устроить, а не снимать зал торжеств в Челси.

Среда, 21 мая

Иоланда провела сегодня контрабандное совещание между актерами и сценаристами за помойкой у столовой шестого канала. Сообщила, что ведущую актрису поперли с работы: она не захотела раздеваться в сцене суда, которую я специально для нее написала.

Вернулась на рабочее место и с возмущением увидела, что мелкий пакостник Голлум правит свои поганые сценарии моей ручкой «Монблан». Выхватила свое сокровище из его бледных костлявых пальцев и строго велела раскошелиться на карандаш.

Четверг, 22 мая

Снова воюю с исполнительным продюсером. Он не только отклонил мое любезное предложение заменить ведущую актрису, но и взял на это место подлую бездарность Иоланду, змею, которую я так опрометчиво пригрела у себя на груди! Спросила, зачем ему выпускница Королевской академии драматического искусства, если он может взять прирожденную актрису. Ответил, что Иоланда – голубоглазая фигуристая блондинка, которая может поднять рейтинги. И потом, мрачно добавил он, довольно и того, что я каждый день ломаю комедию за сценой, не хватало только, чтобы это происходило еще и на экране телевизора.

Подожди, дошутишься, мрачно думала я, пулей выскакивая из кабинета. Ты еще увидишь, как я умею ломать комедию!

Пятница, 23 мая

Вылетала со студии, смело объявив, что «Сейнфелд» – тоска смертная.

Бросилась в «Карету и лошадей» сказать Теддингтону, что теперь он может идти работать на свое дурацкое телевидение. К моему крайнему изумлению, Теддингтон не прослезился, услышав, что он безнадежный бездарь, которому без моей помощи никуда не устроиться. Какое там! Он весело объявил, что решил не связываться с телевидением, поскольку написал, наконец, книгу, которую издатели рвут из рук, и даже заключил договор на публикацию.

Едва не упала в обморок от мысли, до чего докатились литературные вкусы в этой стране, потом более или менее пришла в себя и спросила, о чем книга. Теддингтон забормотал, что это полубиографический рассказ об успешной в прошлом англичанке, которую все люто ненавидят.

Разумеется, идея заведомо обреченная. Как сказала я Теддингтону, про Маргарет Тэтчер и без того много написано.

Суббота, 24 мая

До сих пор вся в синяках после того, как вчера меня вышвырнули из «Кареты и лошадей». Сперва я почувствовала себя немного польщенной, когда Теддингтон нехотя признался, что главную роль в его биографической книге буду играть я. Не каждый день мужчина чувствует порыв написать обо мне триста шестьдесят с лишним страниц. Однако радость быстро сменилась бешенством, когда выяснилось, что рабочее название книги: «Полоумная яйцерезка, черти бы ее драли». Как сказала я Теддингтону, сопровождая свои слова пинком в пах, не такой благодарности ожидала я за все, что для него сделала.

Задыхаясь и постанывая, Теддингтон ответил, что, конечно, признателен за все мои усилия порушить его литературную карьеру и вывалять в грязи его доброе имя, но все равно считает себя морально обязанным объясниться.

Днем, по-прежнему чувствуя себя уязвленной, направилась в «Эль-Винас»: жена адвоката сказала, что он обедает там с клиентом. Не станет же он брать деньги, если я просто загляну в ресторан перекинуться парой слов! Вошла, отодвинула локтем неинтересного клиента, выпила его бокал дорогого красного вина и сказала адвокату, что намерена подать на Теддингтона в суд. Ведь это чистой воды клевета – обозвать меня яйцерезкой!