Луиза Пеннингтон - Грехи ангелов Страница 45

— Мне казалось, она хочет забеременеть?

— Увы, да. Однако пока у нее все не наладится, мой бравый член ей не понадобится. Впрочем, теперь она все равно не смогла бы им воспользоваться…

Как бы там ни было, Максу совсем не улыбалось разрушать свои отношения с Полли. Во-первых, она была премиленькая. Во-вторых, у нее имелись обширные связи. И наконец, ее отец числился среди самых крупных землевладельцев, которым принадлежала едва ли не половина Шотландии, включая нефтяные разработки в Северном море. Такими вещами не бросаются.

— И это серьезно?

— Гонорея? Я думаю!

— Я имею в виду здоровье Полли.

— Бог ее знает! Кажется, у нее фиброма или что-то в этом духе.

Альдо вздохнул. Удивительное все-таки дело: такая красивая девушка, как Полли, связалась с таким человеком, как Макс. Слов нет, он чертовски талантлив. Он знаменитость в театральном мире. Конечно, он пока не Тревор Нанн или Терри Хэндз, однако Альдо вынужден был признать, что он своего добьется, и Полли в этом тоже не сомневалась. Не говоря уж о том, что Макс не упускал случая в том или ином качестве пролезть на страницы таких влиятельных изданий, как «Панч», «Обсервер» и «Санди таймс». А пару месяцев тому назад он ухитрился присоседиться к «Саут Бэнк Шоу», несмотря на то, что в прошлом году делал на Би-би-си совершенно отвратительные, хотя и успевшие намозолить глаза программы. Альдо брезгливо поморщился. Дело в том, что Макс параллельно трахал жену продюсера, которая разливалась соловьем перед своим ничего не подозревающим мужем о том, какой Макс восхитительный и темпераментный режиссер. Он и сейчас помнил, как Макс потешался над этой ситуацией.

И все же он ничем особенным не отличался от десятков других театральных знаменитостей, на которых Альдо успел насмотреться за последние двадцать пять лет. Все они как один верили в свое звездное предназначение, обладали гигантским самомнением и одинаково жаждали находиться в центре всеобщего внимания. Какие бы громкие аплодисменты и шумный успех ни сопутствовали их деятельности, им все было мало…

— Ты, я полагаю, был у врача?

— Еще нет.

— Как нет?!

— Пойду завтра утром. Нет оснований паниковать, Альдо.

— А когда ты это у себя заметил?

— В среду.

— Господи, тебе же давно следовало обратиться к врачу! — воскликнул Альдо.

— Я думал, это ложная тревога, — признался Макс.

Он и теперь был не вполне уверен. Словно страус прятал голову в песок. Ему показалось, что при последнем мочеиспускании жжение, которое сначала было таким сильным, как будто он мочился серной кислотой, теперь немного поубавилось.

— Ты, наверное, надеялся, что это само пройдет?

Макс в тоске закрыл глаза и проговорил, словно обращаясь к самому себе:

— И почему только человеку приходится так страдать из-за того, что он позволил себе немного поразвлечься?

— Тоже мне, невинная жертва!

— Я не нуждаюсь в поучениях, Альдо, — проворчал Макс. — Тем более от тебя.

— Потому что я «голубой»?

Макс немного смутился.

— Может быть, я и «голубой», — продолжал Альдо с оттенком презрения, — но не дурак. По крайней мере в эпоху СПИДа я не позволяю себе ничего подобного… Ладно, завтра поговорим. Мне надо работать.

Альдо открыл дверь и едва удержался, чтобы хорошенько ею не хлопнуть. Правда, если честно, Макс этого не заслуживал. Альдо протяжно вздохнул. Что бы он ни говорил Максу, он и сам совершил в своей жизни немало глупостей — тех, что обычно называют беспорядочной половой жизнью. В его случае эпитет «беспорядочная» был даже слишком скромен. Альдо все познал и все перепробовал. Даже женщин.

Как давно все это было!.. Чего стоили одни поездки в Бангкок, полные диких, прекрасных и опасных приключений. Снова отправляться туда не имело смысла: что было, то было. Более чем достаточно одной лишь памяти о прошлых безумствах. К тому же Джонно для него больше не существовал. Конечно, он пытался развлекаться, как в старые добрые времена. У него даже был стройный симпатичный паренек с гладкой смуглой кожей, который вполне умело мог все это проделать… Так, да не совсем так. Такого безмятежного успокоения, которое он испытывал в объятиях Джонно, не способен был дать ему никто другой.

Вспомнив о Джонно, Альдо ощутил в душе застарелую боль и пустоту. В те мимолетные мгновения, полные надежд, которые прошли навсегда, ему казалось, что и вправду можно укрыться вдвоем в собственном замкнутом мирке, где они будут жить вместе и любить друг друга, а весь остальной мир — пропади он пропадом…

Джонно так и не понял или не захотел поверить, что Альдо готов был взять его с собой в Англию, где они могли бы зажить относительно осмысленной и размеренной жизнью. В конце концов он категорически отказался от переезда, и они распрощались на какой-то грязной железнодорожной платформе. Джонно послал ему воздушный поцелуй, прикоснувшись кончиками пальцев к своим изумительным, персикового цвета губам, и просто исчез, пропал, растворился в море желтокожих лиц, словно добрый волшебник. Джонно вернулся туда, откуда пришел, — в мир дешевых баров, где чувствовал себя, как рыба в воде.

Альдо судорожно сглотнул слюну. Нет, лучше вообще не вспоминать о Джонно. Не думать о его новых любовниках, которым тот служит с той же сказочной щедростью… Быть может, это он, Альдо, чего-то не понял?..

Макс отхлебнул воды из стакана, прополоскал рот и выплюнул воду в раковину. Его мучило раскаяние, что он наговорил Альдо лишнего, а этого делать не стоило. По большому счету ему, конечно, было безразлично, что подумает о нем приятель, но чего он совершенно не выносил, так это той тошнотворной проповеднической манеры, в которой в последние несколько месяцев Альдо начал позволять себе высказываться.

Продолжая что-то ворчать себе под нос, Макс подставил ладони под струю холодной воды, а потом взглянул на себя в зеркало и, естественно, увидел всю ту же знакомую физиономию, лицезреть которую не доставляло никакого удовольствия. Что же, это никогда не беспокоило его. Конечно, он был тщедушен, узкоплеч и не имел подбородка, однако его внешность, — вернее, отсутствие таковой, — никогда не являлась помехой, когда дело касалось противоположного пола. Главное, он производил на них впечатление, а на остальное ему было наплевать. Макс был так уверен в этом своем природном даре, что даже испытывал к женщинам нечто вроде смутного презрения. Временами оно, это презрение, изрядно беспокоило его. То усиливаясь, то ослабевая, оно постоянно отягощало его душу.

Шум бегущей из крана воды заставил его поморщиться. Он закрутил кран, пока вода не закапала медленно-медленно, и вдруг ощутил внезапное желание помочиться. Впрочем, он тут же подавил этот позыв. Меньше всего ему хотелось, чтобы это еще раз напомнило о том, в каком плачевном положении он оказался…