Ходит черная королева - Юлия Николаевна Николаева Страница 46

– Ты это специально, да? С Карташовым? Ты ведь знал, что у него был роман с моей матерью? И специально подсунул меня к нему? Это что, какой-то очередной извращенный способ заствить меня чувствовать? Слишком жестоко, Саша. Я ничего тебе не сделала, чтобы поступать со мной подобным образом. Ты ведь видел, что он мне нравится как мужчина, и все равно ничего не сказал! Думаешь, одних предупреждений было достаточно? Думаешь, они помогли бы? Нет! Ты вообще соображаешь, что творишь?! Я ведь могла переспать с ним!

Слезы покатились из глаз, плечи опустились. Все, кончились силы. Окончательно кончились. Я некрасиво заплакала, качая головой.

– За что ты так? – снова и снова повторяла через всхлипы.

Ветер притянул меня к себе. Обнял крепко, я слабовольно уткнулась лбом в его плечо, продолжая плакать. Мне просто нужна была чья-то поддержка, а рядом не было никого. И пусть наивно, но я надеялась, что Саша на моей стороне. Но у него, кажется, своя игра, в которой мне только отведено место. Черная королева походила, теперь ее можно убрать с поля.

Немного успокоившись, я отстранилась, вытирая глаза, взгляд упал на тело Ветра, он не успел застегнуть рубашку, потому что я на него набросилась с обвинениями. Смуглая кожа на груди и подтянутом животе была хаотично покрыта шрамами. Поняв, что я их заметила, Ветер сделал пару шагов в сторону и стал торопливо застегиваться, отвернувшись. Я растерянно молчала, не решаясь спросить, откуда они. Ощущение, что кто-то с упоением резал Сашу на части, ну или пытался что-то на нем нарисовать ножом. Господи, какой кошмар.

Я снова взглянула на Ветра под другим углом. Да, я ничего о нем не знаю. Но это ничего содержит в себе не только странных друзей, сексуальных малолеток и бывших жен. Есть еще другая сторона: страшная, опасная, – и действительно ли я хочу знать, через что прошел Саша Ветер? Стоит ли мое любопытство того, чтобы бередить раны, которые не зажили и не заживут?

– Присядь, Ирэн, – застегнувшись, Ветер повернулся ко мне и указал рукой в сторону дивана. Инны Сергеевны, естественно, уже не было.

Ветер уселся рядом, на столике лежала пачка сигарет, он вытащил одну и прикурил. Дым расползся вокруг него, окутывая. Саша не двигался, смотрел в одну точку перед собой, я выпрямилась, вытащила сигарету из его рук, он, едва заметно вздрогнув, перевел на меня взгляд.

Я сделала затяжку, небольшую, едкий дым обжег горло, горечь поползла в пищевод. Зато с выдохом в голове поплыл туман, немного размазало, притупило эмоции.

– Не знал, что ты куришь, – Ветер слабо улыбнулся.

– Когда-то курила. Очень давно. В прошлой жизни, – тихо сказала я, откидываясь на спинку и делая еще одну затяжку. Понятно, почему в критические моменты люди начинают курить. Мне хватило полсигареты, чтобы меня загасило. Слегка подрагивающей рукой я затушила другую половину в пепельнице, наблюдая, как Ветер медленно выпускает изо рта дым.

– Мне поступил заказ, – начал говорить он. – Один человек захотел получить компромат на Карташова. Я взялся за эту работу и стал копать. А потом подвернулась возможность внедрить кого-то в его дом.

– Почему меня? – покачала я головой.

Саша тяжело вздохнул.

– Ты художница, ты уже помогала мне в расследовании. И я тогда не знал о том, насколько далеко в прошлое уходит история. А когда докопался до твоей матери, сам испугался, ты уже выказывала Карташову симпатию, и было понятно, что никакие мои уговоры в случае чего не подействуют. В общем, я пошел иным путем, сделал анализ ДНК, чтобы понять картину. Карташов – не твой отец, – Саша посмотрел на меня, а я на несколько секунд лишилась дыхания, услышав эти слова. Облегчение вырвалось из груди воздухом, я нервно рассмеялась, прикрывая глаза. Не отец, не отец, не отец – стучало в висках.

Слава богу. Хотя ситуация все равно ужасная, но этот факт сильно облегчает существование. По крайней мере, смотреть в глаза Кириллу мне будет значительно проще.

– Почему ты просто не рассказал мне? – посмотрела я на Сашу. – Зачем было заставлять вот так узнавать?

Саша помолчал, сделав последнюю затяжку, затушил окурок и сложил руки в замок, упершись локтями в колени.

– Потому что я не очень хороший человек, Ирэн, – произнес тихо, глядя вперед. – Потому что для меня важнее, чтобы человек испытывал эмоции, неважно, боль это будет или счастье. И когда я вижу то, что может вывернуть наизнанку, то, что заставит его жить, а не просто существовать изо дня в день в уютном и удобном мирочке, я использую это. – Он повернул ко мне голову и добавил: – Даже понимая, что, возможно, меня за это возненавидят.

Глава 20

Воцарилась тишина, я откинулась на спинку, Ветер продолжил сидеть, как сидел. Мне было сложно идентифицировать, что я чувствую. Странно, но несмотря на все, что пережила за последний час, я понимала, что не могу испытывать к Ветрову ненависть. Даже если бы захотела. Было четкое понимание: он действительно такой, какой есть. И если ты хочешь, чтобы этот человек присутствовал в твоей жизни, придется принять и тот факт, что с некоторыми его загонами ты ничего не поделаешь.

– Значит, ты подумал и решил, что я слабовато живу и надо меня встряхнуть? – спросила спокойно. Саша повернул ко мне голову, а потом тоже откинулся на спинку, коснувшись моего плеча своим.

– Ты шесть лет жила на паузе, Ирэн, – заметил, не глядя на меня. – С того момента, как рассталась с Черненко, ты сама остановила свою жизнь, ограничила ее стенами квартиры, работой на удаленке и узким кругом новых подруг, которые не знали о твоем прошлом. Тебе так было удобно. Ведь так все понятно, все под контролем. Можно не бояться, что жизнь снова даст трещину и развалится на мелкие куски. Но ведь это только маска, Ирэн, – он повернул ко мне голову, но я не ответила тем же, продолжая пялиться вперед, чувствуя, как на глазах снова появляются слезы. – Даже не маска, а саркофаг. Ты похоронила себя, решив, что лучше не испытывать никаких эмоций, если кроме радости и счастья будет ещё и боль. Но я открою тебе секрет: ты никуда не уйдешь от боли. Рано или поздно она настигла бы тебя, и вот тогда бы размазало куда сильнее, потому что ты просто не смогла бы выстоять. Нелепо прозвучит, но каждому действительно