Правила обманутой жены - Евгения Халь Страница 46

— Нет, — улыбнулся он. — Когда работаю допоздна, всегда здесь засыпаю. Не волнуйтесь.

Платон быстро принял душ, переоделся и вышел на кухню. Сережа уже завтракал, глядя в планшет. Надя поставила перед Платоном дымящуюся яичницу, тост с сыром и кофе.

— Рай, просто рай! — Платон отхлебнул кофе.

Надя присела на краешек стула, глотнула кофе, сжимая керамическую кружку обеими руками, и осторожно сказала:

— Сереженька, мы тебя сейчас отвезем в школу по дороге на работу. Я твои вещи возьму с собой. А потом мы вернемся домой.

Сережа перестал жевать и с тоской посмотрел на нее. Платон поспешно вмешался в беседу:

— Это совсем необязательно. Оставайтесь, пожалуйста, столько, сколько хотите.

— Мам? — умоляющим тоном прошептал Сережа.

— Сынок, это неудобно.

— Ну только на один день! Один! — Сережа поднял указательный палец.

— Милый, папа будет волноваться. Нам нужно вернуться.

— Извините, что вмешиваюсь, но мне кажется, что не нужно, — заметил Платон.

— Я очень признательна вам за помощь, — Надя поставила кружку на стол и сложила ладони лодочкой в благодарном жесте. — Но так нельзя. Мы обязаны вернуться. Поверьте!

Платон проглотил горький ком разочарования. Они сейчас уйдут. И дом снова замрет. И дело не в картошке. А в том, что давно ему не было так хорошо от чужого присутствия. Он был замкнутым по натуре. Не любил чужаков в доме. Но Надя не была чужой. И ее сын тоже.

— Ну, если вы настаиваете, — разочаровано протянул Платон.

Внезапно он заметил, что Сережа, озабоченно морща лоб, рассматривает какие-то рисунки на планшете. И ему явно не нравится то, что он видит.

— А можно мне тоже посмотреть? — попросил Платон.

— Да. Только не смейтесь, ладно? Они не получились. Что-то не то. Никак не пойму что.

— Почему я должен смеяться? — пожал плечами Платон и взял протянутый мальчиком планшет.

Там были наброски. И на всех был Ведьмак. На коне, возле костра, сжимая меч в бою с чудовищем. Рисунки были поразительно взрослые. Рука уверенная, штрих размашистый и нервный. Но не хватало элементарного умения. Если бы Платон в одиннадцать лет умел так рисовать, то, возможно, его жизнь сложилась бы совсем по-другому.

— Ну как? — тихо спросила Надя.

Вытянув шею, она внимательно следила за тем, как Платон листает наброски.

— Слушайте, это поразительно! Я тоже люблю Ведьмака, — искренне восхитился Платон.

Неудивительно, что мальчик так зациклен именно на этом персонаже из книг фэнтези, игр и фильмов. Мутант-одиночка, не похожий на других. Проклятый с детства своим уродством и той силой, которую это уродство принесло.

— Сергей, ты позволишь пару замечаний? — Платон встал, открыл ящик стола, достал оттуда карандаш и листы бумаги.

— Конечно! Буду очень рад, — Сережа подвинулся к нему.

— Только без обид, ладно? — предупредил Платон. — Если критика тебя раздражает, просто скажи и я замолчу.

— Нет-нет! Я правда хочу! — горячо возразил Сережа. — Мне нужно знать правду. И нужно учиться. Понимаю.

— Садись рядом, кое-что покажу, — Платон протянул ему карандаш.

Сережа взял карандаш. Платон положил руку на его пальцы, сжимающие карандаш.

— Можно?

— Да, — кивнул Сережа.

— Отлично! Смотри: линии контура должны быть четче. От их ширины зависит перспектива, потому что они создают тень. А тень в живописи — это всегда впечатление, которое рисунок производит на зрителя.

Серёжа внимательно следил за тем, как его собственные руки под чутким руководством Платона вырисовывают линии. Он даже дыхание задержал. И когда на листе возникло лицо Ведьмака с грозным внимательны взглядом, он не удержался и воскликнул:

— Бомбически!

Платон рассмеялся.

— Очень красиво! — восхитилась Надя.

— Видишь, Сергей, как он изменился? У тебя он немного сомневающийся. А у нас с тобой уверенный в себе. А всего-то нужно было закончить пару линий, заштриховать их и сделать тень.

— Жаль, что в жизни так нельзя: заштриховать, чтобы быть уверенной в себе, — тихо произнесла Надя.

Рука Платона замерла. Как просто она это сказала! И сколько тайной боли скрывалось за этой простотой! Удивительно! Как при такой жизни с неандертальцем в ней не погибли тонкость, чуткость, умение ухватить суть. Люди годами учатся тому, что у нее есть от природы. Он представил ее рядом с этим гопником и пальцы задрожали. Даже мерзко думать о том, что этот неандерталец может к ней прикасаться.

— У меня так не получится, — печально констатировал Сережа.

— Еще как получится! — успокоил его Платон. — А знаешь почему Ведьмак стал таким?

— Потому что он воин, — пожал плечами Сережа. — Магия, знания, опыт в бою.

— Нет, Сергей. Он не боялся смотреть в глаза чудовищ. Наши страхи, наши «не хочу» — это чудовища. И если смотреть им прямо в глаза, они отступают.

— Знаю, — тихо сказал Сережа. — Я посмотрел в глаза папе. И он отступил.

12 глава. Правило номер семь: найди слабую сторону мужа

Надя выронила керамическую кружку. Раздался звон. Осколки разлетелись во всей кухне.

— Пойду одеваться, — Серёжа встал и вышел из кухни.

Надя присела на корточки, собирая осколки. Волосы упали на лицо. Платон не видел ее глаза. Да и не нужно было. Ее плечи вздрагивали, а тонкие пальцы дрожали. Он присел на корточки рядом с ней, осторожно взял ее за руку и прошептал:

— Дети всегда все утрируют. Тем более, Сергей с его явно очень богатым воображением. Не переживайте. Конечно, у него конфликт с отцом, но уверен, что он просто сейчас злится. А потом успокоится и не вспомнит даже, что сравнил отца с чудовищем.

Платон врал, пытаясь успокоить Надю. В глубине души он понимал, что чувствует Сергей. Сам в свое время считал своего отца монстром. Правда, мысли свои не озвучивал. Во всяком случае, в одиннадцать лет.

— Вы не понимаете, — всхлипнула Надя и подняла на него полные слез глаза. — Это не Дима чудовище. Это — я.

— Ну что вы, Наденька! — улыбнулся Платон и хотел добавить, что она больше похожа на фею, но постеснялся.

— Это я, я, я — чудовище! — она села на пол и закрыла руками лицо.

— Я, — повторяла она, рыдая.

Платон осторожно погладил ее по плечу. Она не сопротивлялась. Не пыталась скинуть его руку. Он подал ей бумажное полотенце. Она сжала его в руке, но слезы не вытерла, продолжая рыдать. Платон не выдержал, сел рядом с ней на пол и обхватил ее двумя руками.

— Не все так страшно. Не верю я вам. Вы не можете быть монстром.

— Вы не знаете ничего, — упрямо повторяла она.

— Так расскажите, — предложил он.

Она вдруг отстранилась, выскользнула из