Сильвейн Рейнард - Искупление Габриеля Страница 47

– Нет, что ты. Я рада. Рада за вас обоих. Просто я не могу поверить.

Она говорила искренне, хотя и с заметным удивлением, однако язык ее тела был предельно скуп.

– Кто звонит? – шепотом спросил Габриель.

– Мой отец, – также шепотом ответила Джулия, продолжая разговор.

Теперь настал черед Габриеля удивленно открыть рот. Если он правильно понял услышанное, тогда…

– Так когда свадьба? – спросила Джулия, внимательно глядя на Габриеля. – Что?.. Не знаю. Я обговорю с ним и позвоню. Пап, но это так внезапно. – Она засмеялась. – Понимаю. И для вас тоже. Конечно.

Габриель положил руку ей на плечо. Поверх Джулия положила свою.

– Да, конечно хочу. Жду… Привет, Дайана. Прими мои поздравления.

Габриель вторично вытер лицо и сел рядом с Джулией.

– Конечно, мы приедем. Нужно лишь определиться с датой… Да, ты совершенно права… Разумеется. Еще раз поздравляю. Пока… Да, папа. Я рада за вас обоих. Естественно… Счастливо. Пока. – Джулия отключилась. – Боги небесные, – пробормотала она, откидываясь на спинку шезлонга.

– Что там у них?

– Отец собрался жениться.

Габриель скривил губы:

– Это я понял. По-моему, они еще в Селинсгроуве говорили с тобой об этом.

– Да. Но теперь они хотят пожениться как можно раньше, поскольку Дайана беременна.

Габриель подавил улыбку:

– М-да. – Он поскреб щетину на подбородке, изображая глубокую задумчивость. – Это называется «скоропалительная свадьба». Во всяком случае, Тому есть из чего палить. Он единственный известный мне обладатель дробовика. Я бы назвал ситуацию ироничной. Правда, есть другое, менее литературное выражение. – Он подмигнул Джулии.

– Да. Ученые профессора обладают отвратительной привычкой использовать только литературные значения слов. Неологизмы у них до сих пор под запретом.

Габриель засмеялся:

– Ваши замечания очаровательны, миссис Эмерсон. Из-за них-то я вас и полюбил.

– А я думала, ты полюбил меня из-за моих грудей.

– Я полюбил тебя за всю совокупность физических и умственных достоинств, – пояснил Габриель, игриво ведя рукой по верхней части голубого бикини.

– Профессор, вы так неотразимы, что вгоняете меня в краску.

– Мне это говорили. И когда у них должен появиться ребенок?

– В конце декабря.

– Ты что, расстроилась? – Габриель снял с жены шляпу и солнечные очки, чтобы видеть ее глаза.

– Нет. Я просто в шоке. У моего отца будет ребенок. А мы в Ассизи даже не поставили свечку за них с Дайаной.

– Возможно, мы поступили благоразумно, иначе Бог послал бы им двойню.

– Типун тебе на язык!

– Представляю, в каком шоке был твой отец, когда узнал. Как он расценивает новость?

– Мне показалось, он рад. Вообще-то, они сами, кажется, удивлены, но я не хотела углубляться в расспросы.

– Очень разумно с твоей стороны. По крайней мере, теперь я знаю, что́ подарить твоему отцу к Рождеству.

– И что же?

Губы Габриеля растянулись в довольной улыбке.

– Презервативы.

Джулия молча закатила глаза.

– И когда же они намерены пожениться?

– А это зависит от нас. Они хотят, чтобы мы приехали как можно раньше.

– Я не собираюсь из-за их свадьбы комкать наш отдых, – нахмурился Габриель.

– Не рычи, тигр. Они всего-навсего просят, когда мы вернемся, съездить на уик-энд в Селинсгроув и обговорить дату свадьбы. Там бы назвали даты, когда нам удобно, а затем они стали бы обсуждать это с родней Дайаны.

– Значит, ты становишься старшей сестрой.

Джулия только сейчас задумалась об этом, и столь очевидная мысль ее удивила.

– Надо же, у меня появится брат или сестра, – почти шепотом произнесла она. – Я всегда хотела, чтобы они у меня были.

– Старшая сестра Джулия, – улыбнулся Габриель. – Со всеми правами, привилегиями и кругом обязанностей. Мне тоже очень не нравилось быть единственным ребенком. Я обрадовался, когда у меня появились брат и сестра. Правда, Скотт был для меня не столько братом, сколько ходячей чумой.

– До сих пор не понимаю, как это у них получилось, – призналась Джулия.

И снова Габриель подавил улыбку:

– Меня разочаровывают ваши слова, миссис Эмерсон. Они показывают, что вы ничего не помните о том, чем мы занимаемся по ночам.

Джулии было не до улыбок.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Мой отец стар.

– С позиций твоего возраста. А вообще не так уж он и стар. Дайана моложе его.

– Ей сорок. Она сама мне говорила.

– Ранние пташки.

– Я не ослышалась? Ты назвал их ранними пташками?

– Да. Разве не так? Твой отец нашел себе молодую симпатичную невесту и теперь готовится стать отцом. Снова.

– Мой отец снова будет отцом, – с какой-то отрешенностью повторила Джулия.

– Кажется, новость все-таки тебя шокировала. – Габриель встал. – Хочешь, принесу тебе чего-нибудь выпить для снятия шока?

– Рейчел хочет ребенка. Мой отец готовится снова стать отцом. А мы… – Она не договорила.

Габриель склонился над ней:

– Взгляни на это под другим углом. Когда у нас появятся дети, у них будет предостаточно товарищей для игр. Малышня всегда любит играть с теми, кто постарше. Представляешь, какой шум будет стоять на Рождество и летом?

– Рождество и летний отдых. Целая куча детей. Ну, блин!

– Вот именно, – улыбнулся Габриель. – Ну, блин!

Глава двадцать третья

В этот же день Криста Петерсон вошла в здание факультета итальянской культуры Колумбийского университета. Она договорилась о встрече с заведующей кафедрой, профессором Лючией Барини. Сбежав тогда от спящего профессора Паччиани, Криста первым же рейсом вылетела в Нью-Йорк, постепенно оправляясь от ран – внутренних и внешних – и строя планы мщения.

Раздумывая о случившемся с нею в номере оксфордского отеля «Мальмезон», Криста не называла это изнасилованием. Однако ее, по сути, изнасиловали. Паччиани силой принудил ее к сексу, подвергнув физическим и моральным унижениям. По разным причинам Криста все же предпочитала называть это утратой контроля за ситуацией. Итальянец вырвал бразды правления, обратив ситуацию против нее. Теперь Криста намеревалась отомстить ему сполна, и не просто отомстить, а с гарантией, что его страдания значительно превзойдут ее собственные.

Паччиани прислал ей электронное письмо, извиняясь за случившееся, на которое она не ответила. Не нужны ей его лживые отписки.