И дочка в подарок - Амелия Борн Страница 47

Сам же скрестил пальцы на левой руке и прикрыл глаза. Как будто это могло хоть чем-то помочь.   

- Да. Константин Павлович? - уточнили на том конце связи.   

- Именно. Лавров Константин Павлович, - согласился я, одновременно желая услышать продолжение беседы и страшась его.      

- Ваши анализы готовы. Вы просили сообщить вам по телефону результат.   

Я снова схватил ртом порцию кислорода.   

- Да. Анализы готовы, я готов тоже, - соврал в трубку.   

Ни черта я был не готов.   

- Вероятность, что вы являетесь отцом ребенка, чей биоматериал вы сдали - свыше девяносто девяти процентов.    

Голос говорившего был спокойным, даже каким-то механическим. А у меня от новостей все внутри перевернулось. Маша - моя дочь! Моя! И Малиновский может идти лесом со своими поддельными тестами!   

- Спасибо, - просто проговорил я в ответ чужим голосом. - Спасибо большое, я приеду за официальными результатами через пару дней.    

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Мы распрощались и я какое-то время постоял, улыбаясь, как Чеширский кот. В последнее время, кажется, это было моим обычным времяпрепровождением.    

Вернувшись же к Алине и принесенному кофе, не стал ходить вокруг да около и объявил:   

- Звонили из лаборатории. - Цветкова мгновенно напряглась, понуждая меня гадать - обрадуется она новостям, или же нет. - Я - отец Маши. И это совершенно точно.    

Сказав это, я всмотрелся в лицо Алины, желая рассмотреть все оттенки ее эмоций до черточки. От меня не ускользнул тот факт, что Цветкова испытала облегчение. Которое, впрочем, очень быстро сменилось удивлением.     

- Но как же результаты Малиновского? Ведь он… - начала она, но я ее перебил:   

- Я уже говорил тебе. Он их подделал. Не знаю, как, да это и неважно. Пусть теперь суд разбирается в этом. Назначает новую экспертизу, которую Артур уже не подкупит.   

«А я сделаю для этого все возможное», - мысленно пообещал я себе и Алине.   

- Суд? - еще больше нахмурилась Цветкова и я потянулся к ее руке. Взял в свою ладонь и чуть сжал.   

- Да. И, поверь мне, Маша не пострадает. Ее это вообще никак не коснется. В негативном ключе, я имею ввиду.    

Алина сомневалась несколько мгновений, после чего все же кивнула и улыбнулась. На этот раз широко и искренне.    

- Спасибо, - просто поблагодарила она, и я ответил:    

- Не нужно. Она ведь наша дочь.    

Я убрал ладонь и, взяв чашку кофе, отпил глоток. А в голове радостным набатом звучало - Маша Лаврова. Да… Маша будет носить фамилию Лаврова.    

В мой номер мы ввалились целуясь так, будто бы от этого зависела как минимум судьба всего мира. Алина срывала одежду с меня, я - отвечал ей полной взаимностью в этом вопросе. В памяти вспышками появлялась та ночь, которую мы провели годы назад. Ночь, закончившаяся рождением самого чудесного ребенка на свете. Оттого сейчас я испытывал какое-то запредельное чувство, которое невозможно было назвать одним словом.   

- Подожди… а как же… вопрос безопасности? - прошептала Алина, остановив меня, едва мы оказались в постели.    

- Мне нравится, к чему приводит ее отсутствие, - не без самодовольства откликнулся я.    

Цветкова сомневалась ровно долю секунды, после чего улыбнулась и сама потянулась ко мне. И, пожалуй, этот жест был красноречивее тысячи слов. Женщина, которая дает понять мужчине, что ее не пугает рождение совместных детей, практически признается ему тем самым едва ли не в любви… 

Я ответил на поцелуй, вложив в него всю свою страсть, помноженную на безграничную нежность.  

В эту ночь няню Маши мы домой так и не отпустили.   

Все, что происходило со мной в последние дни, казалось каким-то словно бы нереальным, как прекрасный сон, который отчаянно хочется продлить, но ему все равно должен настать неизбежный конец.

Вот только теперь внутри зарождалась надежда, что этот конец - начало чего-то нового и лучшего. Начало удивительного периода, о котором не могла и мечтать. Что за короткими прекрасными выходными последует не менее счастливое продолжение… 

И причиной счастья, которое испытывала, было вовсе не то, где находилась. Для меня не имело значения, по каким ресторанам водил нас с Машей Лавров, было плевать, в насколько дорогом отеле мы живем… Все это было лишь оберткой, дурацким фантиком. Суть же была совсем в ином…

В том, кто находился со мной рядом. В том, на что он был готов…

Нет, я сдалась задолго до этой ночи, которую мы провели вместе. Ночи, которая показала мне, насколько же я нуждалась в этом мужчине - именно этом мужчине! - и ни в ком ином. Как глупа была, когда пыталась его оттолкнуть…

Но один-единственный его поступок ясно дал мне понять, как глубоко ошибалась. Это - готовность Лаврова принять Машу, как родную, даже если на самом деле она была не от него. И если это не говорило о том, сколь серьезны его намерения по отношению ко мне и Маше, то что же тогда говорило?

Как мама, которая желала для своего ребенка только лучшего, я не имела ни единого шанса устоять перед тем, кто готов был нам это дать. Не просто деньги на содержание, а в первую очередь - себя самого.

Я улыбнулась, вспомнив то, как Костя полез на дерево, чтобы спасти Петеньку. Конечно, он выглядел в тот момент в глазах Маши настоящим героем. Но он был и моим героем тоже. Мужчина, готовый сделать все ради того, чтобы ребенок не плакал.

Я протянула руку, погладив по щеке мирно спящего рядом Костю. Большую часть ночи мы провели так, словно пытались отыграть у судьбы все упущенные по дурости годы. И теперь, когда он все же задремал,