Подарок коллекционера - М. Джеймс Страница 47

Я с трудом сглатываю.

— Возвращаюсь в свою комнату. Я думаю, ты достаточно здоров, чтобы быть в порядке сегодня вечером, если я проверю тебя раз или два.

— Пожалуйста, останься. — Он пытается прочистить горло, его слова становятся хриплыми. — Пожалуйста, не уходи, Ноэль.

Я замолкаю, когда дрожь эмоций проходит через меня. Медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Я не могла позволить тебе умереть, Александр, — тихо говорю я. — Я знаю, что есть много людей, которые подумали бы, что я дура из-за этого. Возможно, ты даже один из них. Но я не могла оставить тебя здесь в таком состоянии. Но я также… — я делаю глубокий, прерывистый вдох. — Я также не знаю, как это сделать. — Я указываю на пространство между нами, качая головой. — Ты был жесток ко мне раньше, когда думал, что я принадлежу тебе, когда выходил из себя. Теперь ты сожалеешь, и ты добрый. Я бы предпочла одно или другое. Ты не можешь быть добрым, а потом причинить мне боль. С меня хватит таких мужчин. — Я устало смотрю на него, чувствуя, как меня накрывает усталость. — Ты можешь быть жесток со мной, заставить меня ненавидеть тебя так же сильно, как, я думаю, ты ненавидишь себя, или ты можешь быть тем, кто ты есть сейчас. Но ты должен выбрать, Александр. Ты не можете использовать и то, и другое, в зависимости от твоего настроения.

Я вижу череду эмоций, мелькающих на его лице при этих словах, но последняя — стыд.

— Я знаю, маленькая, — тихо говорит он. — И мне жаль. Я пытался уйти, но благодаря тебе я все еще здесь. Я хочу показать тебе, как мне жаль. Как бы я хотел вернуть все это назад, не только то, что я сделал с тобой, но и все остальное. — Его тело обвисает, как будто он хочет глубже погрузиться в кровать. — Ты можешь уйти, если хочешь, Ноэль. Просто знай, что я хочу, чтобы ты осталась.

Что-то во мне разрывается при этом, и я знаю, что не могу отказать ему. В конце концов, как бы я ни хотела притворяться, что это не так, это было бы отказом и самой себе. Я хочу остаться с ним на ночь. Где-то по пути я привыкла к нему в постели рядом со мной, и я хочу оставаться здесь, в этой постели, рядом с его теплом каждую ночь, пока мне не придет время уходить.

И когда я это сделаю, я знаю, что буду скучать по этому… и по нему.

19

НОЭЛЬ

Я боялась, что кажущееся выздоровление Александра будет временным, как это было незадолго до того, как у него снова поднялась температура, но, похоже, оно держится стабильно. В течение следующей недели его силы, кажется, улучшились настолько, что ему меньше нужна помощь при подъеме и спуске, и он может больше есть и пить. Раны еще далеки от заживления, но постепенно мы работаем над тем, чтобы он мог больше двигать пальцами и кистями с меньшей болью, что ближе всего к физиотерапии, о которой я могу думать. Однако после того первого дня между нами больше ничего сексуального не происходило. Интенсивность этого напугала меня, не в последнюю очередь потому, что я хорошо осознаю, насколько близка была к тому, чтобы поддаться желанию потерять с ним девственность, и я думаю, он это знает. Он больше не затрагивает эту тему, не дразнит и не соблазняет меня, хотя я могу сказать, что он часто возбуждается, когда я рядом, и он все еще недостаточно здоров, чтобы позаботиться об этом сам. Каждый раз, когда я это замечаю, у меня возникает желание прикоснуться к нему, доставить ему это удовольствие, но я заставляю себя не делать этого, а он не просит. Я боюсь того, к чему это приведет, если мы снова станем так близки.

Александр говорит мне, где у него в комнате хранятся деньги, чтобы я могла выйти и купить еды. Сегодня днем, когда я уверена, что он достаточно здоров, чтобы выйти вечером в гостиную, я покупаю маленькую рождественскую елку из того, что у меня осталось, и кое-какие украшения. Я должна заплатить кому-то, чтобы он помог мне донести все до квартиры и внутрь, что, я уверена, возненавидел бы Александра, но я считаю, что то, чего он не знает, не причинит ему вреда, и конечный результат будет того стоить. В то же время я не могу не восхищаться тем, как сильно все изменилось за столь короткое время. Я больше не чувствую себя его домашним питомцем или даже пленницей. Если уж на то пошло, у меня сейчас больше возможностей в доме, чем у него. По тому, как он иногда смотрит на меня, я думаю, он понимает, как поменялись роли. Впервые он чувствует, что находится во власти кого-то другого, и мне интересно, изменило ли это его точку зрения. Судя по тому, как он ведет себя со мной сейчас, по тому, как он говорит со мной, я думаю, что изменило.

Я знаю, что он благодарен за то, что я заботилась о нем, даже если он не может заставить себя быть благодарным за то, что я спасла его. Я знаю, он все еще думает, что я должна была позволить ему умереть, и я не совсем понимаю почему, что он чувствует такого ужасного, что больше не может этого выносить. Я не знаю, почему он оставил контроль надо мной. Если я буду полностью честна сама с собой, тот факт, что он был в таком беспомощном состоянии, означает, что мне не нужно беспокоиться об этом. На данный момент я наслаждаюсь хорошей стороной Александра, той частью, в которой есть человечность. Когда он станет достаточно сильным, чтобы зверь снова смог выйти наружу, я уйду. По крайней мере, я на это надеюсь, и это мой план.

По какой-то причине я чувствую непреодолимое желание оставить ему хорошую память обо мне…о нас. Я хочу, чтобы у него было немного счастья в это время года, и именно с этого начался мой план купить рождественскую елку. После того, как я поставила ее в гостиной, рядом с камином, на подставке для дерева с водой и распушенными ветками, в комнате сразу запахло сосной, я украсила ее и начала убирать в доме.

Я была больше сосредоточена на уходе за Александром, чем на работе по дому. Хотя квартира и близко не в том плачевном состоянии, в котором она была до того, как меня оставили здесь, но в ней также не совсем прибрано. Я провожу большую часть дня за уборкой, пока Александр спит, и к