Елена Усачева - Влечение Страница 48

– Только тронь! – крутанулась я на месте. – Он вообще тут ни при чем. У этих ненормальных полнолуние! Потому им голову и сносит!

– Девчонка из твоего класса говорила, что у готов начались видения. Что к ним является кто-то.

– Наверняка обкурились, – зло процедила я, а сама подумала, что Леонид Леонидович плохо работает. Если стирать память, то уж всем.

– Гурьева, не надо!

Пашка стоял внизу около лестницы, и я испугалась, что он сейчас бухнется на колени.

– Колосов, шел бы ты на урок.

– Если докажу, что он плохой, ты его бросишь? – спросил Пашка с такой решимостью в голосе, словно прямо сейчас пойдет в наш подъезд, в мастерскую и силой вытрясет из Макса признание в его отрицательных качествах.

Я покачала головой и отвернулась.

Пашка с яростью впечатал кулак в рюкзак и побрел прочь.

Бедный, бедный Колосов… На пути изысканий его ждет жестокое разочарование – вряд ли ему удастся что-либо узнать.

Школа бурлила. То ли я не опаздывала на урок, то ли уроки сегодня отменили. Класс гудел, как расстроенный оркестр. Несчастная Маркелова сидела, схватившись за голову. Сегодня вопросов к ней было явно больше, чем она могла переварить.

– Гурьева, в чем дело? – Я и не заметила, что Роза Петровна сидит за столом, – настолько непривычно было ее видеть неподвижной. – Или прогулки по кладбищу для тебя важнее, чем уроки?

– Простите, пожалуйста, – пробормотала я, бочком пробираясь к своему месту.

– Последний год! – Вот теперь я узнавала Розу Петровну. Дождалась последнего и обрушила свой гнев на всех разом. – Вам поступать в институт! О чем вы думаете?

– А чего сразу мы-то? – пробасил Синицын.

– О тебе, Петр, я не говорю, – отрезала его из зоны своего внимания Роза Петровна.

Класс захихикал. Петьку ждало место в институте физкультуры, за его будущее никто не волновался.

– Непонятно, о чем остальные думают, – никак не успокаивалась училка. – Маркелова, ты когда на себя последний раз в зеркало смотрела?

– А чего не так-то? – заступилась за молчащую Лерку Стеша.

– Малинина, тебя забыли спросить! Ты от зеркала точно не отходишь! Все мысли свои там оставила!

– Чего вы на меня шумите? – начала злиться Стешка. Она терпеть не могла, когда на нее наезжали. – Вам не нравится, как я учусь?

– Какая учеба, если у вас одни танцульки с романами на уме! – продолжала крушить неприятеля русичка.

И тут я получила от Малининой сильнейший удар исподтишка.

– Чего вы на нас-то наезжаете? В нашем классе роман только у Гурьевой. Утром вовремя проснуться не может! Интересно, чем она по ночам занимается, раз на уроки опаздывает?

То, что у меня открыт рот, я заметила не сразу.

– Гурьева, и ты туда же? – тяжело вздохнула Роза Петровна, видимо, признав за мной вину в том, что французы спалили Москву в 1812 году. – Кто за вас думать будет, если вы уже в семнадцать лет безголовые?

– А ей думать не надо, – вовсю резвилась Малинина. – У нее в ухажерах богатенький буратино, который увезет ее на Канары и там в песке закопает. Для пущей сохранности.

Свои мстительные мысли о том, чтобы попросить Макса как-нибудь напугать вредную Стешку, я вовремя остановила. Не хватало еще пользоваться им как персональной страшилкой…

– Все хороши! – Все-таки Роза Петровна была педагог и умела, задевая одного, не забывать обо всех. – Жили бы нормально, милиция бы в школу не являлась. А то напридумывали себе черно-белых одежд! Прямо не люди, а не пойми что!

Русичка еще долго бухтела о том, какие мы плохие. Я как раз успела прийти в себя от Стешкиных наездов. И в это время в класс вошел милиционер. Он был пожилой и усталый, смотрел на нас так, будто попал в зоопарк и встретил диковинных животных. А животные с не меньшим интересом смотрели на него и ждали случая, чтобы напасть.

– Маркелова здесь, да? – хрипло пробормотал он, доставая бумагу из папки. – Объяснительную написала?

Лерка тяжело поднялась.

– Не было меня там, – буркнула она, глядя в окно. – И вообще я уже не гот. Меня все их заморочки больше не прикалывают.

Милиционер посмотрел на нее тяжелым взглядом, а потом перевел глаза на вскочившую Розу Петровну.

– Передайте ей бумагу, пускай садится и пишет, где вчера была. – Милиционер протянул учительнице свой листок, обвел недобрым взглядом класс. – Все пускай пишут, где были вчера вечером с шести часов до двенадцати. А также имена и фамилии людей, которые могут это подтвердить, их контактные телефоны. Родителей лучше не писать. Надо, чтобы были независимые свидетели.

Класс ошарашенно притих. От ужаса у меня вспотели ладони. Как я буду писать, где вчера находилась? Мне всех вампиров поименно перечислять, с годом рождения? Представляю себе списочек: «А родился он в 1633 году от Рождества Христова…» Меня тогда не милиция заберет, а «Скорая».

– Время, проведенное в туалете, тоже записывать? – Малинина игриво стрельнула глазками в сторону стража порядка, но натолкнулась на его суровый взгляд.

– Главное, чтобы вам оставшееся время в туалете провести не пришлось, – выдавил тот из себя. – Дату, время и число не забудьте. Подпишитесь. И помните об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.

И тут же из всех углов класса понеслось:

– Чего мы такого сделали-то?

– Мы же не преступники!

– А если я весь вечер один был?

– Пишите, – с нажимом приказал милиционер. – Разговаривать с вами потом будут.

Народ достал из портфелей тетрадки, затрещали вырываемые листочки.

Я втянула голову в плечи и углубилась в изучение содержимого рюкзака. Если сделать вид, что пишешь, а потом не сдать? Дядька же не будет по фамилиям сверяться.

– А вы, – попросил милиционер Розу Петровну, словно прочитал мои мысли, – напишите пока список класса и общую характеристику каждого ученика в двух словах. – Из бездонной своей папки он выудил очередной лист. – Потом проверю, чтобы молчунов не было.

Я мельком глянула на класс. Кого бы попросить, чтобы подтвердил мое алиби? Маркелову?

Лерка сидела белее мела. Сейчас она как никогда была похожа на гота – бледная, с красными воспаленными веками и темными кругами под глазами. Неужели вчерашние события так сильно ее напугали? Готы ведь так мечтали встретиться с дьяволом! Пели про него песни. И вот когда он заглянул на огонек, перетрухнули.

А народ уже строчил небогатый событиями рассказ о прошедшем вечере. Вряд ли кто был на улице, все сидели дома за компом или перед телевизором, кто-то учил уроки, кто-то просто страдал фигней. И большинство делало это без свидетелей.

Трясущейся рукой я подписала листок, поставила дату и число, вывела «18.00» и задумалась. Что же было вчера? Пришла Катрин и позвала меня на улицу. Как раз там нас уже ждали заряженные готы. Ждали свою жертву. Потом появились Макс и вампиры, а часам к восьми последние отправились успокаивать своих поклонников. Успокоили они их экзотичным способом – привели на кладбище милицию. Потом следует обзвон всех учеников по списку, и моя мама говорит, меня нет дома. Вернувшись домой, я говорю, что была с Маркеловой. А Лерка наверняка гуляла на кладбище. И находилась если не в центре событий, то где-то рядом, старые связи так быстро не рвутся. А если общалась с ней, значит, тоже тусовалась с готами. Замкнутый круг. Уж лучше признаться, что я была с вампирами, чем с готами. За готов меня потянут в милицию, а за вампиров в дурдом. Вот и выбирай, что лучше.