После рассвета будет закат - Виктория Цветаева Страница 48

Где-то в отголосках сознания я видела, как вдалеке включился свет. Сквозь какую-то дымку слышала чьи-то крики, но я не вернусь назад…, только не туда, только не к нему… Уже будучи почти в бессознательном состоянии я чувствовала чьи-то руки на себе и горячие губы на своих губах и просьбу открыть глаза, но я не могла, а главное не хотела… Нет, уже нет…, слишком поздно…, я уже мертва внутри, теперь я только внешняя оболочка…

Глава 27. Рустам.

Мои мысли и чувства смешались в одно неделимое ощущение падения в бездну, такую же глубокую, бездонную и чёрную, как сам ад. Не было спасения от этой всепоглощающей кромешной тьмы и нет надежды на избавление, только голос, нежный голос, излучающий сам свет и сияние. Я пытаюсь зацепиться за него в надежде на освобождение, но он, смеясь, ускользает в небытие. Я вновь остаюсь один, брошенный на произвол судьбы. Я кричу, зову, но никто больше не откликается, и я тону в чёрном, удушающем, как сама смерть, кошмаре.

Проснулся я в горячем поту и тут же выдохнул от облегчения, что это всего лишь сон.

– Так, не понял, – сказал я сразу, как обнаружил лежащую на себе обнажённую Марину.

Что она здесь забыла? Я хорошо помню, что засыпал один. Меня начинает терзать нехорошее предчувствие, что случилось, что-то страшное и непоправимое. Подскочив с кровати, я кинулся вон из комнаты, в ужасе обнаружив, что дверь открыта, а Оля исчезла. Я обыскал весь дом, перевернул его вверх дном, боясь даже предположить, что она вышла на улицу. Она погубит себя, это верная смерть, что же я натворил…

Кинулся к входной двери и с ужасом обнаружил, что она приоткрыта, а на полу уже образовалась небольшая снежная насыпь. Я непроизвольно схватился за горло, отрицая события, которые с быстротой молнии ворвались в мою жизнь и перевернули всё с ног на голову.

Быстро накинув на себя какую-то одежду, я просто бежал сломя голову, насколько позволяли передвигаться большие сугробы под моими ногами. Кричал…, звал…, но всё бестолку, только снег и ветер вторили мне в ответ…

Далеко она не могла уйти, думал так, обнадеживая себя в своей вере как можно скорее найти Олю. Из-за снега на улице было светло, как днём, и я легко смог различить небольшое тёмное пятнышко. Снега навалило сверху девушки столько, что образовалась большая насыпь. Я нашёл свою пропажу, то что её засыпало было очень хорошо, благодаря этому она могла не околеть насмерть, снег согревал её закоченевшее тело.

Я кричал, звал, обнимал, прижимал к себе, целовал её ледяные губы, но всё зря. Она была одно сплошное холодное и безжизненное тело, не подающее признаков жизни. Схватил её на руки, прижав к своей груди покрепче, и просто бежал, не разбирая дороги в дом. Я не чувствовал холода, обжигающий лицо ветер, не ощущал тяжести её тела, всё ушло на второй план, кроме Оли и желания скорее отнести её в спасительное тепло. Положив её на кровать, я раздел девушку, укрыв одеялом, и стал растирать её заледеневшие конечности. Делал всё быстро, хотя руки мои дрожали от перенесённого стресса.

– Умоляю, только не умирай…, только живи, прошу…, я отпущу…, больше не прикоснусь, только живи, маленькая моя…, любимая моя девочка! – я грел ее холодные пальчики, интенсивно растирал и пытался на них дуть, согревая своим горячим дыханием.

Это всё не поможет, нужно человеческое тепло. Мигом скинув с себя всю одежду, я забрался к ней под одеяло и, крепко обняв, прижал к себе. Лёг рядом настолько максимально близко, насколько это вообще возможно, растирал спину и всё до чего дотягивался руками, пытаясь разогнать кровь по всему организму. Чувствовал биение её сердца и знал, что на верном пути, и всё делаю правильно. Не переставая говорил и говорил, как люблю…, как она мне нужна…, чтобы не оставляла меня одного на этом свете, где всё без неё потеряет смысл… В этот момент моё сердце билось за нас двоих… О чудо…, я чувствую влагу на своих щеках и начинаю осознавать, что слёзы катятся из моих глаз и я понимаю, что плачу, впервые в своей жизни…

Я стал кричать и звать Марата на помощь. Звал долго, очень долго, мне показалось целую вечность, прежде чем он показался в дверях нашей спальни, сонно потирая глаза. Вид у него был растерянный и напуганный, но я знал, что на него можно положиться в такие моменты. Пять минут и он соберётся, как никто другой и будет помогать во всём, даже ценой собственной жизни.

– Марат, звони нашему врачу, пусть выезжает…, любые деньги… И неси тёплые одеяла, ей нужно согреться…, бегом, Марат, не стой истуканом! И ещё, – напоследок, уже вдогонку крикнул ему, – чтобы этих двух тварей через пять минут не было в моём доме, ты понял?

– Что случилось, ты можешь нормально объяснить? – остановился в дверях он, притормозив после моих последних слов.

– Некогда объяснять, от этого Олина жизнь зависит… Не спрашивай, всё потом…, делай, что я сказал… Немедленно! – уже орал во всё горло я, меня била крупная дрожь.

Мне было страшно…, очень страшно… Я никогда не испытывал такого липкого, всепоглощающего страха, что кровь стыла в жилах…

Минут через пять прибежал Марат с ворохом одеял и завалил нас ими с головой. Сколько я так лежал, плотно прижав своё сокровище к себе, не знаю, потерял счёт времени. Без остановки я интенсивно растирал и растирал холодное тело везде, где доставали мои руки. Я не чувствовал усталости, только страх: дикий, необузданный, обжигающий душу страх. Вот он мой кошмар наяву – я могу потерять своего Оленёнка… И это будет только моя вина… Какой же я был идиот и эгоист, довёл девочку, что она решила сбежать. Это я во всём виноват…, в тысячный, наверное, раз обвинил я себя. От моих мыслей меня отвлек друг.

– Рустам, дороги все замело, сам же знаешь, что всю ночь шёл снег. Сейчас он прекратился, к обеду расчистят только. Врачу позвонил, сказал приедет, как сможет. И это… – замялся он, – девчонок тоже не выставлю же я в холод? Даже выехать сейчас не могу пока, надо вызывать трактор дорогу чистить, снег вроде прекратился.

– Ладно, пусть остаются, но