Измена. Незаменимых нет - Зоя Астэр Страница 48

- Сто лет такие не видела. На них же мода прошла лет пятнадцать назад, - замечаю я.

- Видимо, хозяин дома немного застрял в том времени, - ухмыляется Герман. – В гостиной еще стоит видеомагнитофон для дисков. И целая коллекция фильмов на этих дисках. Просто какое-то путешествие в прошлое. Онлайн кинотеатр тоже есть, конечно, но я, если честно, полюбил смотреть что-нибудь именно с дисков.

Даша не вылезает из ванны два часа. Кажется, у моего ребенка какая-то поразительная тяга к этой стихии. И ледяная горная река ее не напугала. И научиться плавать она хочет.

Нужно будет отдать ее на спортивное плавание через пару лет, раз такое дело.

У Германа готов для нас ужин из доставки. Пока я слежу за дочкой в ванной, бывший муж разогревает аппетитно поджаренную курицу с запечённым картофелем.

После купания и еды Даша начинает клевать носом, но идти в кровать упрямо отказывается.

Тогда Герман предлагает ей посмотреть вместе старые мультики с дисков.

- Сходи в душ, - предлагает мне Герман. – Пока ты моешься, она наверняка заснет.

Так и происходит. Когда я захожу в гостиную в пижаме и с полотенцем, намотанном на мокрые волосы, то вижу трогательную картину.

На экране скачут под веселую песенку нарисованные звери, а Даша и Герман сладко спят на диване. Дочка прижимается к боку отца, а Герман обнимает малышку своей рукой. В этом столько нежности, что у меня дыхание перехватывает. Какое-то теплое чувство в груди заставляет глаза увлажниться.

Как же они похожи!

Герман вдруг открывает глаза, и мы встречаемся взглядами. Я пугаюсь того, что там вижу. Чувства Германа сдирают с меня все защитные слои.

Отвожу глаза и пытаюсь поднять на руки Дашу. Нужно отнести ее в кровать.

- Нет, пожалуйста, - просит шепотом Герман. – Позволь мне.

Бывший муж осторожно поднимает дочку. Держит так аккуратно, словно в его руках хрупкое сокровище. Кажется, он и правда ее любит.

Прошло то время, когда я злорадно думала о том, что Герман недостоин быть ей отцом.

Если эти двое нуждаются друг в друге, то я за них рада.

Собираюсь остаться в комнате с Дашей, но Герман предлагает посмотреть вместе какой-нибудь фильм.

- Давай выберем что-то из этой кучи дисков. Еще слишком рано, чтобы ложиться спать.

Я действительно совсем не хочу спать. Буду только мешать Даше, ворочаясь и светя экраном телефона.

Иду за Германом обратно в гостиную. Там задумчиво перебираю пластиковые коробочки с фильмами. Чего тут только нет. И комедии, и боевики, и даже ужасы.

Откладываю в сторону коробку с окровавленным монстром на обложке. Следующий диск –романтическая комедия «День Сурка».

- Хочешь его посмотреть? – спрашивает заглядывающий через мое плечо Герман.

- А ты? – отвечаю я вопросом на вопрос.

Прекрасно помню, что Воецкий не любил фильмы про любовь. Вместе мы смотрели только фантастику и приключения.

- Хочу посмотреть то, что нравится тебе, - говорит бывший муж, забирая из моих рук коробочку с диском.

Пожимаю плечами. Мне нравится этот фильм. Почему бы и нет?

Мы устраиваемся на диване в разных его концах. Я подгибаю под себя ноги. Герман просто откидывается на мягкие большие подушки за спиной.

Хорошо, что я взяла с собой подходящую пижаму. Комплект из клетчатых хлопковых штанов с рубашкой на пуговичках позволяет чувствовать себя достаточной одетой, чтобы было комфортно.

Герман расправляет вязанный плед. Один его конец кладет себе на колени, а другим накрывает мои ноги.

Ладно, хорошо. Мне все еще не страшно. Ничего такого не происходит.

Я перевожу взгляд на экран и погружаюсь в фильм. Мне правда нравится эта история. И актеры великолепны. Проблема в том, что я помню каждое слово. И даже если зависаю на пару минут, то совсем не теряю нить повествования. Наверно, поэтому я потихоньку погружаюсь в легкую дрему.

Пытаюсь усилием воли заставить себя смотреть на экран, но ничего не выходит. Глаза закрываются сами собой. Я снова открываю их, а они опять закрываются.

Мне так уютно на мягком диване под теплым пледом. Даже компания Германа не портит вечер. Думаю о том, что начинаю доверять Герману хоть в чем-то, и проваливаюсь в сон окончательно.

Мне снится что-то очень приятное. Давно забытые чувства. Мне тепло и невероятно удобно. Я наслаждаюсь расслаблением, которое столько лет не могла себе позволить.

Потягиваюсь и поворачиваюсь на бок, сгибая колени. Ладонь под щекой мягче подушки. Я лежу на чем-то мягком и удобном. И, видимо, это что-то и есть источник моего комфорта.

Вокруг меня кокон из согревающего тепла. У кокона есть руки, и они ласково гладят мою спину и плечи. Так не хочется просыпаться.

Сонно мычу, утыкая нос в свое спасительное тепло.

- Спи, Анюта, - раздается откуда-то издалека тихий ласковый шепот. – Спи, моя малышка…

48. Герман

С чего я решил, что отвезти на море сразу пятерых женщин будет хорошей идеей?

О-о-о-о-чень большая ошибка!

Прошло всего два дня, а у меня уже дергается глаз и прихватывает сердце.

Нет, в начале все было неплохо. Встреча с мамой в аэропорту получилась трогательной и теплой. Я до сих пор не могу до конца отпустить то, что вырос без нее, но теперь это значит гораздо меньше. Детские обиды больше не могут быть достаточным оправданием избеганию встреч.

Я сам сделал в жизни слишком много всего неправильно, чтобы иметь право винить кого-то другого.

Да, собственная неидеальность отлично лечит гордыню.

Кариму легко было поймать меня в ловушку. Я всегда кичился своим умом и продуманностью. Теперь я вижу, что именно это и делало меня слепым.

Жаль, что брат выбрал такую дорогу. Может быть, он, как и я, когда-нибудь осознает, как сильно заблуждался, выбрав путь ненависти, но боюсь, что психическое здоровье ему уже не вернуть. Врачи ставят серьезные и неутешительные диагнозы.

Мама рассказала, что проблемы такого рода, к сожалению, были у Карима с детства. Они всегда надеялись, что он справится с этим.

Что ж… эти надежды чуть не стоили жизни моей дочери…

Что же касается жены… то есть бывшей жены…

Я не знаю, как смог допустить такое. Еще тогда, когда был уверен в ее неверности, моя собственная реакция поразила меня. Боль от мнимого предательства Ани была так велика, потому что была подпитана поднявшимся со дна сознания детским отчаянием после ухода матери. Я бесился и