Анна Джейн - Мой идеальный смерч Страница 49

— Уходить.

И мы ушли. Все по тому же Мосту Влюбленных Дураков, на другой берег, чтобы не проходить мимо счастливых Ника и Ольги лишний раз — особенно сильно этого не хотел Дэн, да и я прекрасно понимала его.

Смерчинский быстро шагал. Я за ним волочилась. Наше настроение бодро падало, соревнуясь друг с другом — какое из них быстрее доползет до отметки "ниже нуля" и вторгнется во владения величественной госпожи Депрессии.

Сначала мы шли очень быстро, молча, хмуро, изредка оглядываясь назад. Потом Мими написала Дэну сообщение о том, что "Эти противные до сих пор торчат на мосту." — он молча показал мне текст сообщения, я кивнула и даже не улыбнулась, увидев слова Элис о том, что она ничем не смогла помочь: "…милый мой, ты прости меня, но это было внезапно:(Мы растерялись…"

Только когда мы начали подходить к набережной, и здесь выложенной из синего камня, я начала внутренне успокаиваться и, как следствие, стала бухтеть. Ворчание — одна из черт моего характера, которая порой раздражает даже меня саму.

— Что это было? Как она посмела его поцеловать, эта клуша? Нет, ну вообще… Как так? Мы ведь все с тобой рассчитали! Все должно было быть по плану. Ник должен был быть опозорен в ее глазах. Князева перестала бы воспринимать его как парня. Но нет же… Ты даже собой жертвовал, общаясь с этими Сашей и рыжей истеричкой. Терпел ее приставания… А я ее курево проклятое. А Никита — вот все-таки придурок… Тут к нему честные геи пристают, а он… а она… — я захлебнулась в своих собственных эмоциях. — Решила им доказать. Полезла к нему целоватся! Засосала, как… как насос! Как шланг! Своим противным хоботом. У Князевой кроме троллей в родне еще и слоны ходят. Или муравьеды. Черт! Черт!

— Тише, Чип, — попросил меня Дэн, — на нас люди смотрят.

— По фигу на людей! Пусть смотрят. Как я могу тише? — возопила я и со всей силы пнула камешек, который тут же ударился с веселым стуком о перила, только чудом не попав в ногу важного седовласого дедка в костюме, прогуливающегося с шумными внуками по мосту.

— Осторожней, девушка, — тут же сделал мне он замечание.

— Извините, — пробурчала я. — Случайно.

— Учитесь культуре поведения, дорогая моя, — важно и с чувством собственного отвечал пожилой мужчина. — Россия в ее нынешнем положении требует образованных и культурных своих детей. Вежливость — признак….

Признак чего, я так и не узнала, потому что он не договорил.

Его внучки, насмотревшись на меня, тут же принялись пинать камешки во все стоны. Один из мальчишек со всей дури ударил ногой по булыжнику и заорал, вцепившись в ступню обоими руками. Его брат попал камнем в сестричку, самую маленькую из них, и девочка тут же заревела, зачем-то предварительно плюнув в обидчика. Дедушка, причитая, что больше никогда не поведет этих "черят" на прогулку, тут же кинулся всех успокаивать.

Я, глядя на эту картину, нечаянно издала нервный смешок, кажется, даже слегка злорадный.

— Разрушительница, — покачал головой Дэн, замедляя шаг. Вроде бы, он понемногу успокаивался. Я, наконец, дождалась того радостно момента, когда он открыл рот и заговорил. — Ты сеешь хаос и разруху.

— А все ты виноват, — тут же перевела я стрелки на задумчиво разглядывающего окрестности Дениса, — придумал, блин, еще один гениальный план! Идиотизм какой-то! И зачем я вообще с тобой связалась? Что за глупые планы ты придумываешь? Неееет, они не глупые, они ненормальные! Бичи, бурундуки, контракты, дебильные друзья с дебильными кличками, трансвеститы. Идиотизм! Да эти двое только еще ближе стали. Как бы они там, — я оглянулась на всякий случай — вдруг эти двое все же за нами пошли? — прямо на мосту не легли… ну, ты понимаешь.

— Легли? — с интересом спросил мой спутник.

— Ага. Не маленький, понимаешь. А ведь все из-за твоих планов, дорогой мой, — я вновь кинула на парня красноречивый взгляд. — Это же надо было мне свой последний разум посеять где-то, чтобы связаться с таким болтуном, как ты. Миссия номер один, миссия номер два… мы их разлучим… нам нельзя сдаваться… И что? Бодяга какая-то в результате вышла.

— Мария, пожалуйста, давай, закроем эту тему? — попросил меня, наконец, Смерч, устав, видимо, от моей болтовни. Он замолчал на мгновение, а потом произнес задумчиво, как подвыпивший философ. — А если тебе вдруг захочется полежать так же… я с радостью предоставлю тебе свои услуги. Мы же партнеры. Да? — около уголков его глаз появились стрелки — он сдерживал улыбку.

Началось в колхозе утро — вот и первые дебильные шуточки с подтекстом! В себя наш мальчик приходит?

— Спасибо, вынуждена отказаться, — важно отвечала я.

— Если тебя не устраиваю я, то могу познакомить тебя с кем-нибудь, кто устроит, — очень скромно отвечал Дэн, глядя на меня невинными глазами мальчика-колокольчика. — Ты только скажи, какие у тебя требования к кандидатам "на лежанку". Мы партнеры, во всем будем помогать друг другу.

Будь я сильнее, за такую помощь точно бы ему морду набила. Как мой братишка. Тот все свое детство, юность и отрочество проблемы решал кулаками.

— Сволочь ты все-таки, Смерчинский. А требования… Они должны быть непохожими на тебя, — заявила я. Мы вновь оказались на набережной, на этом берегу уставленной небольшими уютными уличными кафешками, магазинчиками и передвижными лотками со всякой всячиной. Где-то здесь, по словам Лиды, сидела иногда гадалка, которая однажды раскладывала карты ее подружке и безбожно ее надурила — бедняжка до сих пор ждет, как дурочка Ассоль, свои Алые Паруса, разве что к морю каждый день не шастает. Лида часто подкалывает глупышку, а сама нив какие предсказания не верит.

— Они? — деланно удивился парень. — Тебе сразу несколько надо?

— Иди на фиг, — добродушно сказала я ему.

— Иногда я думаю, — отозвался вдруг Дэн, — поместятся ли все посланные в тех местах, куда их посылают?

— Поставь вопрос по-другому. Смогут ли они достаточно растянуть эти самые места посыла?

Да, это было совершенно не смешно, но мы дружно расхохотались.

Мы оба только что — не побоюсь этого слова — пережили моральное потрясение, хотя готовились к маленькому триумфу. Да кто угодно на нашем месте пережил бы настоящее любовное землятресение!

Но оба мы, как оказалось, сходились в отношении к неприятностям. И я, и он были оптимистами — к тому радостному моменту, когда мы сошли на берег, мы перестали сильно печалиться и кручинится, хотя в наших душах (если Смерчинский, конечно, свою не обменял у сил зла на свое же нереальное обаяние) остался неприятный осадок. Опять ничего не получилось. Опять мы сами себя обманули. Опять мы остались в пролете, а эти двое опять хорошо провели время, не понимая, как сильно они нас дразнят и раздражают одновременно.