Наталья Калинина - Малиновый запах надежды Страница 49

– Да, Сашенька, вспомнила! – воскликнула Мария Федоровна, когда я уже обувала сапоги. – Мне тут звонила одна девушка, разыскивала тебя. Представилась твоей подругой Мариной.

– Когда это было? – удивленно спросила я.

Марина? Та самая Марина, с которой мы не виделись со дня ее окончания института? Без малого пять лет.

– Когда же она звонила?.. Давненько уже. Постой, дай-ка вспомнить. Осенью еще, где-то в сентябре. Да, точно, в сентябре! Я почему запомнила, потому что в тот день меня перевели на новый номер, и это был первый звонок, который я поначалу приняла за проверочный с телефонной станции. Эта девушка позвонила мне и попросила тебя к телефону. Видимо, знала, что ты у меня комнату снимала. И тогда я сказала ей, что ты уже давно живешь по новому адресу...

– Погодите, Мария Федоровна! – взволнованно перебила я старушку. – Не сходится! Вы же сами только что сказали, что позвонила девушка на новый номер! Откуда он мог у нее быть? Ведь если бы я дала ей номер телефона, то дала бы свой номер, так как уже давно у вас не живу. Зачем бы мне давать ей ваш? Если бы эта девушка считала, что я до сих пор снимаю у вас квартиру, то пробовала бы дозвониться на старый номер. Откуда бы ей знать о том, что номер сменился?

– Ой, я как-то не подумала об этом, – растерялась старушка. – Девушка та мне такой хорошей показалась. Твоей подругой представилась... И я дала ей твой адрес. Сашенька, я сделала что-то не так?

– Все так, не волнуйтесь, Мария Федоровна, – попробовала я успокоить встревоженную бабулю, хоть и сама не могла прийти в себя от охватившего меня волнения.

Мне отчетливо вспомнился день, когда Мария Федоровна позвонила, чтобы сообщить о смене телефонного номера. Я навестила в больнице Кирилла, потом зашла в ближайшее кафе. В этот момент мне и позвонила Мария Федоровна. Я записала на салфетке номер, потом занесла его в память мобильного, а салфетку за ненадобностью бросила в пепельницу. Чуть позже при-ехал Леонид...

Похоже, ответ на все вопросы стоит искать в том кафе. Сейчас мне вспомнилось, как одна из официанток все время бросала на меня взгляды. Ее лицо еще показалось мне смутно знакомым, только я никак не могла вспомнить, где его видела...

– Сашенька, наверное, все же не стоило давать твой адрес? – спрашивала старушка. – Ты вона как разволновалась...

– Разволновалась потому, что мне хотелось бы увидеть эту подругу, – сказала я и почти не обманула. Увидеть того, кто стоит за этими записками, действительно хотелось. – Жаль, она мне не перезвонила. Впрочем, я знаю, где ее искать.

– Тогда удачи, Сашенька! – пожелала Мария Федоровна и привычно перекрестила меня перед дорогой.

Странно, я не волновалась, когда ехала в кафе. Хотя, по логике, должна была с ума сходить от нетерпеливого ожидания. Я лишь лихорадочно пыталась вспомнить, где могла раньше видеть лицо той официантки. В том, что это была не моя соседка по общежитской комнате, я не сомневалась. Марина – хрупкая девочка-дюймовочка, тогда как официантка показалась мне довольно высокой и крупной.

Разволновалась я, лишь подъехав на место. Я даже сразу не отважилась зайти внутрь и осталась стоять снаружи, успокаиваясь и собираясь с мыслями. Уже стемнело, поэтому меня не могли заметить из кафе. Мне же, напротив, хорошо было видно, что происходит в освещенном помещении.

Я почти сразу обнаружила нужную официантку: она обслуживала крайний столик, ближайший к тому окну, у которого я стояла. Но как я ни пыталась вспомнить, где и при каких обстоятельствах видела эту тетку с оплывшей фигурой и незапоминающимся лицом, на ум ничего не приходило. Можно было, конечно, войти и в лоб спросить ее, где мы раньше встречались, но при таком раскладе я сразу оказалась бы в проигрышной позиции.

И вот в этот напряженный момент у меня зазвонил мобильный. И хоть мне звонил Леонид, я решила ответить на звонок, чтобы еще немного потянуть время и понаблюдать за официанткой через окно.

– Привет, Леня, – поздоровалась я.

И он, обрадованный и обнадеженный отсутствием враждебности в моем голосе, затараторил:

– Мартышка, ну наконец-то! Я тебе звоню, а ты все трубку не берешь! Понимаю, что ты очень рассердилась и обиделась на меня, но давай уж заключим перемирие...

Он говорил еще что-то, просил прощения за свою «самодеятельность». Я же в это время не спускала взгляда с официантки. Вот она принесла счет клиенту и вновь исчезла в глубине кафе...

– Мартышка, прошу тебя, не сердись...

– Я не сержусь, Леня, – сказала я и почувствовала, что и на самом деле больше не обижаюсь на него. С моей души будто упал один из камней. – Только больше так не делай.

– Договорились! – обрадованно прокричал он в трубку.

Официантка вновь направилась к клиенту за столиком возле окна. Ну, где же я ее видела раньше? Ведь видела же, определенно!

– ...Так поможешь мне, Мартышка?..

– Что? Прости, Леня, я не расслышала.

– Я не вовремя тебе звоню? У тебя голос рассеянный. Ты занята?

– Как тебе сказать... В данную минуту я стою под окнами того кафе, в котором ты сделал мне предложение, и наблюдаю за одной из официанток. Предполагаю, что это она подкидывала мне записки.

– Что ты говоришь! Расскажи!

– Потом, Лелик. Впрочем, и рассказывать пока нечего. Мне нужно войти в кафе и разговорить эту девицу, а моя решимость куда-то подевалась. Даже не знаю, как начать разговор... Да и удобно ли в кафе?

– Хочешь, я тебе помогу?

– Как?

– Я бы попросил моих людей подкараулить ее возле кафе и привезти в мой офис...

– Что за бандитские методы, Леонид, – похищать человека! – перебила я его, смеясь. – Еще предложи выжать информацию силовыми методами. Нет, Лелик, я уж как-нибудь сама. Лучше скажи, что у тебя за просьба.

– Мне нужен твой совет. У Нины скоро день рождения. Я приглашен...

«Еще бы!» – весело фыркнула я про себя.

– Я хочу выбрать ей подарок, но такой, чтобы не опростоволоситься. Сама понимаешь, дочь банкира... Я купил бы какое-нибудь ювелирное украшение, что-нибудь такое изящное, со вкусом, но мне нужен женский совет. Могла бы ты съездить со мной в ювелирный?

В этот момент официантка, прощаясь с расплатившимся посетителем, улыбнулась. В улыбке некрасиво оголились десны и крупные зубы, и мне вспомнилась фраза Тима: «Людка, когда улыбается, на лошадь похожа».

– Людка! Это она!

Одноклассница Тима, влюбленная в него еще со школы, которую я однажды встретила в подъезде Юлиного дома. Я с удивлением всматривалась в эту оплывшую, будто парафиновая свеча, тетку, выглядевшую хорошо за сорок. Неужели она ровесница Тима? Ей никак нельзя дать тридцать один год!