Патриция Гэфни - Бегство из Эдема Страница 49

– Жалобы на Ташу? От кого? – удивилась Сара.

– От слуг.

– А в чем дело?

Миссис Драм вытянулась во весь свой не слишком внушительный рост и выпятила колесом довольно-таки плоскую грудь.

– Эта особа отдает им приказания таким тоном, словно она важная птица. Распоряжается в доме, будто она тут хозяйка, а не гостья.

Сара была поражена.

– Прошу меня извинить, но этого не может быть! Она ничего подобного не делает!

– Прошу и меня извинить, но это правда.

– Миссис Драм…

– Вы ни о чем не подозреваете, потому что она этим занимается у вас за спиной, когда вас дома не бывает. Она дожидается, пока вы уйдете в ваш эмигрантский центр или еще куда-нибудь, и начинает тут всеми командовать.

Сара нервно забарабанила пальцами по столу, оглядывая гувернантку со скрытой неприязнью.

– Возможно, слуги что-то неправильно поняли. Таша иностранка, у нее не такие привычки, как у нас. И разумеется, она вообще не привыкла к присутствию слуг; может быть, она что-то сказала в не вполне корректном тоне, но это просто недоразумение.

– Нет, мэм, никакого недоразумения здесь нет, я уверена, потому что она точно так же обращается со мной. Да-да, она пыталась использовать меня для своих поручений: «Велите горничной сделать то-то, прикажите поварихе приготовить то-то». Разумеется, я живо поставила ее на место.

Теперь кое-что стало проясняться: в деле замешана уязвленная гордость. Таша заговорила не в том тоне, и миссис Драм обиделась.

– Мне все ясно. Хорошо, я поговорю…

– Слуги не понимают, какое положение эта женщина занимает в доме, и не знают, как им надо действовать. Одни исполняют ее приказы, другие – нет. Она здесь гостья или нет? Вот что они хотят знать.

– Спасибо, что сказали мне об этом, миссис Драм. Я, безусловно…

– Есть еще кое-что.

Сара снова вздохнула.

– Да?

– Вчера утром, пока вас не было, заходила с визитом миссис Киммель.

– Вот как? Она не оставила карточки.

– Совершенно верно, мэм, не оставила. А знаете почему? Потому что мисс Эминеску развлекала ее в ваше отсутствие.

– Развлекала ее? – улыбнулась Сара.

– Именно так: усадила ее в гостиной, приказала подать чаю, беседовала с ней в течение тридцати минут, как настоящая хозяйка дома. Мне об этом доложила официантка, а горничная подтвердила.

– Да-да, понимаю, но я уверена, что этому есть разумное объяснение. Я этим займусь. Это все?

– Мне осталось сказать только одно: только что позвонила мать Чарли О’Ши и просила передать, что будет ждать вас с моим воспитанником в парке в четыре. Я сказала, что передам.

Сара раздраженно прищурилась. Больше всего в гувернантке Майкла ее злила постоянная привычка миссис Драм называть его «воспитанником».

– Спасибо, – коротко бросила она.

– Разумеется, я не вправе вмешиваться, но, по моему убеждению, мой воспитанник еще не готов к возне и дракам в парке со своими друзьями. Он может опять что-нибудь себе повредить.

– Я ценю вашу заботу, но после несчастного случая прошло уже шесть недель, и доктор Паттерсон уверяет, что Майкл вполне готов к своей обычной жизни. А теперь, миссис Драм, мы закончили?

Негодующе фыркнув, гувернантка ответила: «Да, мэм» – и с достоинством удалилась.

– Таша? Можно мне войти?

– Да, конечно, входите.

Таша села. Перед приходом Сары она лежала поперек кровати, углубившись в газету. В изножии постели стоял забытый поднос с чайной посудой.

– Ты не заболела? – спросила Сара.

– Нет, а что? О, это из-за того, что я не одета? Да, сегодня утром мне как-то нездоровилось, поэтому я еще в постели. Извините… Вас это раздражает?

– Нет, нисколько.

– Хорошо. Я просто читаю здесь одну интересную историю. Возможно, вы уже видели. Здесь говорится про миссис Корнелиус Вандербильд. Большое новоселье в Ньюпорте на прошлой неделе. Они назвали свой дом «Брейкерз». Правда, старомодное название? Как будто это какое-нибудь старинное английское поместье.

Сара улыбнулась, хотя вообще-то ей было не до веселья: новый дом Вандербильдов в Ньюпорте вот уже в течение нескольких недель был предметом трений между ней и Беном.

– Сомневаюсь, что ты назвала бы его «старомодным», если бы видела дом.

– О да, я уверена, что вы правы. Здесь, в статье, описано, какой он: «Гостиная высотой в два этажа – самая сногсшибательная и великолепная из всех парадных гостиных в Ньюпорте. Большой салон просто потрясает воображение: он построен во Франции, разобран на части, упакован, доставлен морем в Америку и собран вновь». Тут говорится, что в библиотеке имеется камин XVI века, купленный в замке Шато-д'Арне-ле-Дюк в долине Луары. Как это все изысканно! Вы видели этот дом?

– Да, конечно, его нельзя не заметить.

Семидесятикомнатный «летний домик» Вандербильдов высился над Горной тропой, как башня, все соседние дома рядом с ним казались карликовыми.

– Но вы не ходили на это новоселье?

– Ты же знаешь, что нет. Мы были здесь.

– Но почему? Там было столько приглашенных!

Наташа вернулась к газете.

– Где же это место? А, вот оно. «Двери этого роскошного дворца были гостеприимно распахнуты для приглашенных на новоселье, совпавшее с другим торжеством – выпускным балом Гертруды, прекрасной дочери Вандербильдов. Обед был сервирован на тридцать персон для узкого круга друзей Гертруды, в то время как сбор более трехсот приглашенных на бал начался в 11 часов и открылся торжественным котильоном. В парадном холле на специально воздвигнутых подмостках было устроено театрализованное представление еще для двухсот пятидесяти гостей…»

– Да, я читала, – нетерпеливо остановила ее Сара. – Мы не присутствовали на этом новоселье, потому что не получили приглашения.

Сверкающие черные глаза Наташи расширились от изумления.

– Но… – Она помедлила, вовремя сообразив, что снова задать вопрос «Почему?» было бы бестактно. – О, я понимаю. Как жаль. Вам, должно быть, обидно, правда?

– Да нет, не особенно.

Сара скрестила руки на груди и с любопытством посмотрела на Наташу, пытаясь понять, что означает этот новый взгляд на ее лице. Неужели жалость? Она обратила внимание еще на одну деталь: речь Наташи в последнее время заметно изменилась. Девушка по-прежнему говорила с ясно выраженным славянским акцентом и небольшими грамматическими неточностями, но ее произношение было явно английским, а не американским. Странно: ведь преподаватель, которого Сара для нее наняла, был коренным уроженцем Нью-Йорка. Может быть, Наташа бессознательно подражает ей? При мысли об этом Саре почему-то стало не по себе.

– Мне было бы обидно, если бы меня исключили из круга… как это называется? Равных по положению, – решительно закончила Наташа.