Тренировочные часы (ЛП) - Ней Сара Страница 5

— Не напоминай мне. Я чувствую себя старым, — поддразнивает он. Снова садится и устремляет на меня хмурый взгляд зеленых глаз. — Ты действительно хочешь жить одна?

— Не совсем, но я не хочу ждать. Может потребоваться вечность, чтобы найти людей, с которыми можно жить. — Я делаю глубокий вдох. — Я люблю тебя, пап, и Линду люблю. Мне просто, знаешь, нужно личное пространство. Хочу привести гостей.

— Но ты и сейчас можешь!

— Пап, перестань, — невозмутимо говорю я. — Под гостями я подразумеваю парней.

Если, конечно, мне когда-нибудь удастся встретить кого-то.

Я продолжаю тараторить, как будто его лицо не исказилось от ужаса:

— Ты можешь представить, как я прокрадываюсь в дом ночью, пока ты спишь? Я тайком приводила друзей, когда жила у мамы. Боже, она так злилась.

— Зачем тебе понадобилось впускать их тайком?

— Э-э, потому что она строгая и не хотела, чтобы ко мне приходили люди.

Лицо папы меняется, и я чувствую себя виноватой за то, что говорю о ней.

— Анабелль, ты же знаешь, мы позволим тебе пригласить друзей. Тебе даже не нужно спрашивать. — Он делает паузу. — Может, не парней, но других друзей-девушек.

Я все еще смеюсь, когда в раздевалке открывается дверь, и мы оба смотрим, как темная, задумчивая фигура крадется по кафельному полу.

— Кто это? — Мой голос хриплый, хотя я и пытаюсь это скрыть.

Папа поднимает голову, чтобы посмотреть.

— Зик Дэниелс. Он окончил школу, но время от времени помогает.

Мои губы приоткрываются, и я чувствую, как наклоняю голову, изучая его. Я выдыхаю:

— Ого.

— У него есть девушка, а если бы и не было, я бы не хотел, чтобы ты была рядом с ним.

У меня опускаются плечи, потому что парень чертовски хорош собой.

— Кстати, ты можешь встретиться с ним за ужином, на который мы с Линдой тебя пригласили. Возможно, и c его девушкой тоже.

Я отвожу глаза... с трудом.

— Какой ужин?

— Это программа «Старшие братья», спонсором которой я был последние несколько лет. Дэниелс — наставник одного из мальчиков, вместе с несколькими другими моими борцами. Так вот, в конце февраля состоится ежегодный благотворительный ужин. Ужин, танцы, аукцион. Линда и я наслаждаемся этим, устраиваем вечер свидания.

— Вечер свидания?

Папа слегка прищуривается, чтобы оценить реакцию собеседника, и, как бы я ни старалась сохранить невозмутимое выражение лица, он видит в моих глазах волнение при упоминании о свидании.

— Я же сказал, тебе нельзя встречаться ни с одним из этих придурков.

— Каких придурков? Ты отгородил меня практически ото всех.

— Борцы. Это мне не по душе. — Проявляются папины южные корни. — Я не хочу, чтобы ты связывалась с кем-то из команды. Это плохо кончится.

— Для кого плохо кончится?

— Для них. — Он что-то царапает на желтом стикере и шлепает его на монитор компьютера. — Кроме того, ты знаешь, что я уже сказал всем и каждому, чтобы они держались от тебя подальше.

— Некоторые из них не самые лучшие слушатели, — язвительно замечаю я со смехом.

Мой отец не находит в этом ничего смешного, судя то тому, как выпрямляется в своем кресле.

— Кто?

Я едва заметно качаю головой.

— Никто.

— Один из них уже приставал к тебе?

— Нет, пап. Я просто пошутила.

— Анабелль Джулиет.

— О, братец, вот тебе и второе имя.

— Я не шучу, Энни. Половина из них не отличит свою задницу от дыры в земле.

Я ухмыляюсь.

— А как насчет второй половины? — Те, кто меня волнует.

Он смотрит на меня без улыбки.

— Ты была таким умником со своей матерью?

— Да, вроде того. — Это одна из причин, по которой мы с мамой ссорились, когда я была подростком. Она терпеть не могла мое чувство юмора, говорила, что я слишком напоминаю ей отца. С каких это пор это плохо? Я всегда была шустрой.

— У другой половины нет времени на свидания, Анабелль. Другая половина выигрывает национальные чемпионаты и не нуждается в отвлечениях.

Ах, вот оно что.

— Значит, это ты не хочешь, чтобы парни встречались.

Он усмехается.

— Анабелль, ни один тренер в истории «Национальной студенческой спортивной ассоциации» не хочет, чтобы их спортсмены с кем-то встречались.

Я смеюсь, откидывая голову назад, потому что он говорит это так буднично, как будто это должно быть очевидно.

— Я понимаю, пап, но ты не можешь контролировать все, что они делают.

— Нет, но могу запретить им встречаться с моей дочерью.

— А что, если один из них мне понравится?

— Этого не случится. — Его тон заставляет меня спорить с ним.

Так я и делаю.

— Серьезно, пап, а что, если я встречу одного из них, и он будет такими горячим, забавным и очаровательным, что я не смогу устоять?

Он снова сплетает пальцы.

— К счастью для меня, этих парней уже нет на рынке. Как вы, ребята, его называете? Рынок мяса?

— Худшая метафора, но верная. — Я пожимаю плечами. — Ну, пусть будет рынок мяса.

— Я не шучу.

— Я знаю, пап.

— Хорошо. — Он делает вид, что перебирает бумаги, давая мне знать, что разговор окончен. — Кроме того, не знаю, зачем тебе встречаться с борцом — у них такие забавные уши.

— Ты шутишь?

— Да. Разве не смешно?

— Не совсем, потому что думаю, что эти забавные уши иногда довольно милые. — Я доставляю ему много хлопот, и он это знает. Встаю со своего места и протягиваю руку, слегка шевеля мочками его ушей. — Посмотрите на милые маленькие ушки моего папулечки.

Он, ворча, шлепает по руке.

— Прекрати, люди смотрят.

Я бросаю ему взгляд, достойный моего подросткового «я».

— Никто не смотрит.

Если не считать борца, бродящего по раздевалке. Зик Дэниелс ловит мой взгляд и хмурится, тут же подставляя мне свою широкую спину, когда переодевается в спортивную рубашку. Вся кожа его спины покрыта черной татуировкой, которая выглядит как восходящий Феникс. Резкие линии с мрачным настроением.

Таинственный, жесткий и злой, каким и кажется этот парень.

— Он всегда такой задумчивый? Или это только для меня?

— Дэниелс? — Папа снова вытягивает шею и смотрит сквозь стекло. Фыркает. — Он всегда такой.

— Почему?

— Подозреваю, что это как-то связано с его воспитанием. Он не ладит со своими родителями.

— А-а-а, понятно.

После этого мы оба молчим, и мне интересно, думает ли он о том же, о чем и я. Что родители формируют человека таким, каким он становится, хотят они того или нет. Я имею в виду, посмотрите на меня — у меня двое совершенно нормальных родителей, которые развелись, и в некотором смысле это как-то повлияло на меня.

Я проехала полстраны, чтобы получить одобрение отца, искупить вину за то, что мать его бросила. Я достаточно посещала занятий по психологии в старших классах, чтобы знать, что такое поведение проистекает из моего прошлого и имеет отношение к динамике моей семьи.

— Не поверишь, — говорит папа, — но он действительно прошел долгий путь. В прошлом году он был таким придурком, что мне чуть не пришлось его отстранить.

Я изучаю Зика через стекло, скольжу взглядом по его телу, глазею.

«Серьезно, Анабелль, перед своим отцом?»

Тьфу.

— Чуть не отстранил? Почему?

— Паршивое отношение. Простите мой французский.

— Он не выглядит так уж ужасно.

Папа хмыкает.

— Внешность бывает обманчива, и подозреваю, что в этом замешана его девушка.

— Ты с ней встречался?

Я смотрю, как Зик сидит на скамейке спиной к нам, зашнуровывая пару черных борцовских ботинок и натягивая майку через голову. Какая жалость — прикрывать идеальную широкую спину.