Идеальные незнакомцы - Джей Ти Джессинжер Страница 5

За исключением вчерашнего дня, когда обжигающий синий взгляд незнакомца зажег меня, как рождественскую елку, и послал ударные волны тепла, пульсирующие прямо в моем сердце.

— Я Джеймс, — сказал он таким тоном, будто уже входил в меня.

Серия мужских стонов с другой стороны двора заставляет мои пальцы скользить внутри моей хлопковой пижамы и мимо трусиков. Я уже насквозь мокрая. Я кусаю губу и зажмуриваю глаза, как виноватый ребенок, которого поймали за руку в банке с печеньем.

Перегретая, давно заброшенная банка для печенья, печенье в которой быстро рассыпается на кусочки.

— Джеймс, — шепчу я, представляя его сверху.

Он был большим мужчиной. Намного больше моего мужа или тех нескольких любовников, которые были у меня до него. Обычно мне нравятся мужчины с подтянутым телосложением, которые хорошо выглядят в дорогих костюмах. Типичный тип с Уолл-стрит, чистенький, с наманикюренными ногтями, который заработал бы себе грыжу, если бы попытался меня поднять.

Джеймс, крепкий голубоглазый жеребец, наверное, мог бы поднять меня над головой своим мизинцем.

Как это - лежать под мужчиной такого размера? Чувствовать, как напрягаются все эти мышцы, когда он выгибает бедра, ощущать скольжение его шершавых рук по моей коже, чувствовать его горячее дыхание в ухе, когда он стонет от животного удовольствия так же, как стонет мужчина на противоположной стороне двора?

Наверное, очень вкусно.

Мои пальцы двигаются быстрее, когда мое воображение перебирает руль власти. Я набрасываю набрасываю короткую сцену со мной и Джеймсом в главных ролях.

Ее бедра сжимают его сильные бедра. Ее волосы темными волнами растекаются по подушке. Она корчится под ним, кричит, когда он трахает ее короткими, жесткими движениями, ее грудь подпрыгивает с каждым толчком. Он держится над ней, кожа лоснится от пота, он доминантный и сосредоточенный, полностью контролирует ситуацию.

Вдруг он поднимается на колени. Он переворачивает ее. Одной рукой обхватив ее за талию, он поднимает ее зад в воздух и входит в нее сзади.

Удовольствие стирает все мысли из ее головы, она зарывается лицом в подушку и кричит.

Он запускает руку в ее волосы, шлепает ее по ягодицам и издает звук, похожий на волчье рычание.

Я бурно кончаю со звуком, который частично похож на вздох от шока, а частично на вопль, все мое тело застывает, спина выгибается на кровати. Мои глаза открываются, когда сокращения трясут меня, снова и снова, дергая мое тело, а вместе с ним и всю кровать.

Затем я падаю на матрас и растворяюсь в слабом, неверующем смехе.

Я только что довела себя до оргазма под саундтрек эксгибиционистов, занимающихся сексом.

Я извращенка.

Келли гордилась бы мной.

Каким бы замечательным ни было мое импровизированное маленькое порно, в нем был один вопиющий недостаток: если бы мужчина когда-нибудь шлепнул бы меня по заднице, я бы развернулась и ударила его по лицу.

Я имею в виду, я думаю, я бы так и сделала. Я почти уверена. Никогда никто не пытался это со мной сделать, но шлепки по заднице во время секса кажутся мне чем-то вроде жестокого обращения. Или просто чем-то глупым. В любом случае, я очень сомневаюсь, что мне когда-нибудь придется узнать, потому что мои шансы на будущую сексуальную встречу с мужчиной, которому нравятся подобные вещи, можно классифицировать как мизерные или нулевые.

Альфа-волкам, шлепающим по заднице, не подавать заявки, большое вам спасибо.

Интересно, что ты фантазируешь об этом, замечает Келли, которая живет в моей голове, спокойно подпиливая ногти.

На что я отвечаю: — Замолчи, — и встаю с кровати, избегая своего отражения в зеркале в ванной комнате, когда иду под душ.

Слишком рано утром, чтобы увидеть, как выглядит вуайерист с глазами с призраками и противоречивыми чувствами относительно грубого секса.

***

Позже, днем, я сижу за огромным письменным столом в библиотеке Эстель, заставленной первопечатными изданиями классиков, и смотрю на желтый лист бумаги в клеточку, с ручкой в руке, до краев наполненная страхом, спесью и экзистенциальными страданиями, которые испытывает каждый писатель, оказавшись перед чистым листом, когда звонит звонок в дверь.

— Слава Богу! — кричу я, увядая от облегчения. Я бросаю ручку и тяжело вздыхаю.

Именно такие моменты подтверждают для меня существование и милосердную природу высшего существа. Я сидела на одном месте, уставившись в одну и ту же чистую страницу, уже целый час.

Я уже собиралась снова откупорить бурбон.

Я вскакиваю со стула и спешу через квартиру к входной двери, которую с чрезмерной силой открываю с размаху. Она ударяется о стену. К маленькому пожилому мужчине, стоящему на пороге, я восклицаю с театральным размахом рук: — Здравствуйте! Чем я могу вам помочь?

На мгновение он превращается в оленя в свете фар, его глаза широко раскрыты и не моргают. Черный берет, надвинутый на лысую голову под острым углом, кажется, дрожит от страха.

Бедняга. Мне действительно нельзя позволять общаться с остальной человеческой расой.

Но потом он приходит в себя, поправляет бабочку и предлагает мне неуверенную улыбку.

— Э... bonjour, mademoiselle.

Мадемуазель, не мадам. Я влюблена в него.

— Bonjour.

Настолько благодарна за перерыв и вежливую лесть, что бросаюсь на него, как маньяк. — Joues-tu au tennis?

Он моргает один раз, медленно. — Нет, мадемуазель. Я не играю в теннис.

— Вот дерьмо. Простите. Я вообще—то не говорю по-французски. Это все, что я помню из одного урока в школе сто лет назад. Мне показалось, что я сказала: Разве это не прекрасный день?

— Я даю вам баллы за усилия. — Он делает паузу. — А что бы вы сделали, если бы я ответил на французском?

Я небрежно поднимаю плечо. — Наверное, попробовала бы на вас итальянский. Но, надеюсь, вы на нем не разговариваете, потому что все, что я знаю, - это проклятия, которые моя бабушка выкрикивала на моих братьев, когда они приходили домой пьяными.

Его улыбка углубляется. — Ах, да. Итальянцы. Очень страстные. Когда-то у меня была любовница-итальянка по имени София, которая шесть раз ударила меня авторучкой в шею, когда поймала, что я смотрю на другую женщину.

Я поднимаю брови. — Кажется, это немного преувеличенная реакция.

— Другая женщина была ее сестрой.

Когда я ничего не говорю, он добавляет: — С которой у меня тоже был роман.

Я скорчила ему гримасу. — Надеюсь, вы не поймете меня неправильно, ведь мы только что познакомились, но сейчас я думаю, что вы этого заслужили.

— О, конечно, заслужил, — говорит он без