Отзвуки сердца (ЛП) - Кейси Л.А. Страница 5

Он был музыкантом, который вместе со своей группой добился большого успеха. Они долго и упорно трудились ради этого. У них появилась возможность подписать контракт с небольшой звукозаписывающей компанией. С того момента, как мама заболела, я знала, что навсегда останусь в Саутволде и никогда ее не оставлю. Никогда. Жизнь Риска должна была состоять из разъездов. Его талант был огромен, что бы запереть его в нашем маленьком прибрежном городке. Я знала это, даже если он не знал.

Расставание с ним было единственным способом, что бы он мог осуществить свою мечту. Я знала, что останусь в Саутволде, а он, встречаясь со мной, в конце концов отказался бы от своей карьеры. Так сильно он меня любил, таким человеком был. Я не хотела расставаться с ним. Конечно, хотелось держаться за него вечно и никогда не отпускать, но это было эгоистично, не только моё счастье, но и его имело значение

Пребывание в Саутволде разрушило бы Риска. Меня убил бы отъезд отсюда.

Единственным правильным решением было расстаться, что и случилось. Я всю жизнь знала этого парня. Встречалась, любила его в течение трёх лет и внезапно он перестал быть частью моей жизни. Как я и ожидала, он все-таки достиг своей мечты стать успешным музыкантом. Через полтора года после того, как Риск, а так же Хейс и Мэй, его друзья и коллеги по группе, переехали в Лос-Анджелес, их дебютный альбом достиг первого места в чарте Billboard 200. Они побили рекорды самого быстрого дебютного альбома рок-группы, который сразу стал номером один в более чем пятидесяти странах. Продажи их альбома за первую неделю выхода были самыми высокими среди всех рок-групп в год их дебюта в США и Великобритании.

Это было только начало для «Blood Oath».

Как я и предчувствовала: они ворвались на мировую сцену и взяли ее штурмом. Каждый знал, кто они такие, не только благодаря красивым лицам участников группы, но и благодаря их необузданному таланту. Они не играли осторожно. Они не придерживались цензуры. Они были воплощением рок-н-ролла. Неоднократно они выигрывали «Грэмми», «Бритт» и даже получили «Оскар» за песню, прозвучавшую в фильме. Парни достигли всего чего хотели и даже больше. И я не могла не радоваться за них. Я — их первая поклонница, никто не знает этого, кроме ребят.

Первый в истории фанат «Blood Oath», я уже тогда четко понимала, что не буду последней.

Об их достижениях я знала не больше, чем о них самих и то только потому, что это была безопасная информация, которую я могла исследовать. Была в курсе, что «Blood Oath» знамениты и их знает весь мир. Но за девять лет я не слышала ни одной их песни, кроме инструментальных версий. Не то чтобы не хотела, я просто не могла с этим справиться. Риск был ведущим вокалистом группы, а его потрясающий голос, был одной из немногих вещей в этом мире, которые могли мгновенно уничтожить мое самообладание.

Прошло девять лет с тех пор, как мы расстались. Тогда в последний раз я видела его, слышала его голос, наслаждалась его поцелуями, и если бы услышала, как он поет, хотя бы секунду, снова испытала бы всю боль от потери любимого человека. Когда-то Риск был моей скалой, партнером в преодолении трудностей, любимым звуком, но теперь… теперь он был спусковым механизмом для моей боли, напоминающим мне о том, какой идеальной была моя жизнь и что у нас с ним было. Он — постоянное напоминание о том, что сейчас я едва держусь.

Я надевала наушники, чтобы защитить себя от него.

Двери лифта были закрыты, когда я открыла глаза. Мне пришлось еще раз нажать кнопку своего этажа. Двигаясь по знакомому коридору к комнате матери, я осознала, что прошла целая неделя с тех пор, как она поступила в больницу. Несколько недель мама находилась в больнице с пневмонией, которая становилась все хуже и хуже. Она достигла той стадии болезни, когда с медицинской точки зрения для неё уже ничего нельзя было сделать. Нам рекомендовали перевести её в местную больницу, где она смогла бы провести свои последние дни в привычных условиях.

Девять лет назад болезнь Альцгеймера была на ранней стадии, а теперь перешла на последнюю. Болезнь быстро прогрессировала и сейчас стремительно приближала к концу жизнь моей мамы, а у меня не было возможности как-то ее замедлить.

Мама, которую я навещала сейчас, была лишь оболочкой той, прежней женщины. Моменты ясности становились все реже. Она мало что могла сделать сама, речь становилась хуже и хуже. Каждый раз она спрашивала меня, кто я, и смотрела, как на незнакомку с улицы. В такие моменты мое сердце болело, но я всегда старалась сохранить улыбку на лице, потому что, если для меня это было тяжело, для неё было — ужасно. Мама уже не понимала что происходит вокруг.

Единственный человек, который испытал то же что и я был мой отчим Майкл О'Рурк. Они с мамой поженились через три месяца после постановки диагноза и, хотя я называю его по имени, во многом он был моим отцом. Он был рядом в очень темный период моей жизни, и сейчас, с полной уверенностью, могу сказать, что без него я не смогла бы прожить последние девять лет.

— Фрэнки?

Подняв глаза, улыбнулась: мужчина, о котором я думала только что, окликнул меня по имени. Когда я подошла ближе и увидела обеспокоенное выражение его лица, то ощутила, как сжался желудок. Я сняла наушники и положила их вместе с телефоном в сумку.

— Что случилось? — спросила я, остановившись перед ним.

Он положил руку мне на плечо.

— Плохой день, — ответил он.

У меня опустились плечи. Вот вам и воплощение моего хорошего дня в реальность.

— Черт, — я смахнула волосы с лица. — Что случилось?

— Перед твоим приходом она поскандалила с медсестрой. К счастью, обошлось без травм с обеих сторон.

Мое сердце ухнуло вниз.

— Скандалила? — Я была ошеломлена. — Моя мама скандалила?

— Я знаю, дорогая. Она самая милая женщина, из всех, но нам также известно, как прогрессирует эта болезнь, как влияет на человека и меняет его. Последние два дня мама реагирует по-другому. Она более злая, огрызается и ругается на медсестёр.

Я потёрла шею рукой.

— Как она сейчас?

— Спит, — ответил Майкл. — Она была очень взволнована, когда я пришёл в девять, но сейчас уснула. Ей дали успокоительное, чтобы облегчить состояние.

Я кивнула.

— Как ее грудная клетка?

— Все то же самое, я надеялся, что легкие станут почище, но ничего не изменилось.

Мы вошли в палату и сели по обе стороны от маминой кровати. Она крепко спала, когда ей давали успокоительное, так что нам не нужно было беспокоиться, что малейший звук разбудит ее. Пока Майкл ходил наполнять кувшин свежей водой, я поправила одеяло вокруг неё. Сердце кольнуло, когда я посмотрела на мамино лицо. Ей было пятьдесят пять, но выглядела она так, словно ей было все шестьдесят. Болезнь отняла у неё разум и тело.

Я села как раз в тот момент, когда вошёл Майкл.

На прошлой неделе мы отметили его шестидесятый день рождения, а на позапрошлой — частичный выход на пенсию. Майкл владел клиникой и всех своих пациентов передал двум новым врачам, поэтому у него не было обычного списка клиентов. Он ездил в клинику только в те дни, когда было очень много работы, к счастью, такое случалось редко. Он проводил много времени, заботясь о маме, это успокаивало меня потому, что я не всегда могла быть рядом.

— Её сегодня купали? — спросила я Майкла. — У нее грязные волосы.

— Собирались, но именно тогда и произошёл инцидент с медсестрой, — объяснил он. — Они попробуют ещё раз позже. Она гораздо спокойнее по вечерам и позволяет им заботиться о ней без особых возражений.

Я собиралась ответить, когда в сумке зазвонил мой телефон. Достав его, я увидела, что звонит мой босс Джо и глубоко вздохнула, перед тем как ответить.

— Привет, Джо.

— Малыш, прости, что звоню в твой выходной, но нам нужна помощь. Тиффани заканчивает в обед, чтобы отвести ребёнка к стоматологу. Дина здесь, но я не знаю, что происходит: к нам на обед пришло больше людей, чем она может обслужить сама.