Дебора Мартин - Креольская невеста Страница 5

– Но очевидно, недостаточно цивилизованный для того, чтобы танцевать с королевой бала! – отрезал майор. Выражение его лица оставалось суровым. – Извините, думаю, свою миссию я выполнил и должен возвращаться к своим прямым обязанностям.

Он выпустил руку Камиллы и направился прочь.

– Подождите! – воскликнула она.

Майор медленно повернулся. Лицо его выражало презрение. Камилле вдруг очень захотелось стереть с его лица это выражение. Было ясно, что этот американец не желает иметь ничего общего ни с ней, ни с ее народом.

Камилла молчала, мучительно подыскивая предлог, чтобы как-то его удержать, а затем сказала:

– Разве в ваши обязанности не входит протанцевать со мной танец, на который вы меня пригласили?

– У меня есть обязанности только перед моими солдатами, мадемуазель. – Майор бросил на Камиллу презрительный взгляд, который заставил бы стушеваться любую другую женщину. Но Камилла была дочерью пирата.

– Не думаю, что вы им нужны в данную минуту, – парировала она. – Смотрите, они все танцуют и веселятся.

Майор окинул взглядом зал, затем задумчиво посмотрел на Камиллу.

– Я не умею вальсировать.

– А… – пролепетала она в смущении от того, что заставила его в этом признаться. Слишком поздно припомнились слова дяди Огаста о том, что майор никогда не посещает балы. Теперь Камилла понимала, по какой причине он не знал этого: дикари не танцуют вальс. – Ну, тогда я вас научу.

На этот раз на лице майора обозначилось изумление.

– Прощу прощения?

Камилла протянула ему руку и добавила:

– В интересах мира моя прямая обязанность обучить вас нашему любимому танцу.

На минуту ей показалось, что англичанин откажется. Он разглядывал ее, словно сомневался, серьезно она говорит или нет. Наконец он согласился.

– Очень хорошо, – спокойно произнес он и, взяв Камиллу за руку, повел ее туда, где кружились в вальсе пары.

Камилла еще не успела объяснить майору шаги танца, как он уже закружил ее в танце, причем двигался он на редкость ритмично.

– Вы мне солгали, – заметила Камилла, в то время как он легко и непринужденно вел ее среди танцующих. – Вы солгали мне, сказав, что не умеете вальсировать.

– А вы солгали мне, сказав, что не считаете меня дикарем.

– Неправда! – искренне возмутилась Камилла. – Послушайте, майор Вудворд, действительно, когда вы подошли, я повторила грубые слова своего собеседника, но не разделяю его точку зрения. Просто я не сразу поняла, о ком речь. Я даже решила, что бальный зал атакуют индейцы!

Майор еще крепче стиснул Камиллу за талию. На его лице появилось скептическое выражение.

– Но если вы не считаете меня дикарем, почему же вы так быстро поверили в то, Что я не умею вальсировать?

Это было наполовину правдой, но всё равно больно было думать, что он отнесся к ее щедрому душевному порыву научить его танцевать, как к оскорблению. Губы у Камиллы задрожали, и она отвернулась:

– Я просто поверила вам на слово, вот и все.

– Простите, мадемуазель, – проговорил майор смягчившимся голосом. – Сегодняшние события привели меня не в самое лучшее расположение духа. Мир?

Камилла настороженно посмотрела на американца. Похоже, он был искренен.

– Мир, – сдержанно кивнула она.

Майор улыбнулся, и Камиллу охватила странная дрожь. В первый раз за все то время, что они танцевали, она ощутила тепло его руки, лежавшей на ее талии, и исходивший от него слабый запах лавровишневой воды.

Несомненно, под его униформой скрывалась прекрасная фигура. Но, несмотря на широкие плечи, которые раздавались под его синим пиджаком, и на мускулистые бедра, обрисовывавшиеся под его белыми бриджами в обтяжку, его нельзя было назвать красавцем. Слово красивый не подходило к его грубоватым чертам лица. Его можно назвать привлекательным, возможно, даже величественным. Он напоминал дикого, необъезженного жеребца.

– Можно кое-что у вас спросить? – неожиданно произнес майор.

– Разумеется.

– Почему вы согласились танцевать со мной?

Камилла заколебалась. Ей не хотелось говорить майору правду: это лишь подтвердило бы его подозрения насчет того, что она считает его дикарем.

– Вы единственный, кто меня пригласил, – ответила Камилла.

Майор рассмеялся, и этот смех проник ей прямо в душу. У нее перехватило дыхание. Камилла упрекнула сама себя за то, что так отреагировала. Почему она покраснела, словно молоденькая выпускница монастырской школы, когда этот американец засмеялся? Ни один креол не заставлял ее так краснеть.

Камилле почему-то казалось, что его внимание всецело обращено на нее, хотя и знала, что это не так. Этот танец – простая формальность, не более того, однако он танцевал так, как до этого не танцевал с ней ни один из ее соотечественников.

– Не верю, – продолжал майор. – Вы так отважно встали на защиту креолов, что все ваши ухажеры, наверное, готовы стреляться за право пригласить вас на танец.

Теперь настал черед Камиллы смеяться, однако в ее смехе слышалась грусть.

– Мои ухажеры? Ошибаетесь, майор Вудворд, никаких ухажеров у меня нет. Как вы уже, наверное, заметили, я слишком стара, чтобы привлечь чье-либо внимание.

Майор с искренним удивлением посмотрел девушке в лицо:

– Креолки долго сохраняют молодость, но могу поклясться, что вам самое большее двадцать четыре.

– Двадцать пять, – поправила его Камилла с нарочитой небрежностью, стараясь скрыть боль, которую испытывала всякий раз, когда думала о том, что ее избегают креольские мужчины. – Я – как это у вас, англичан, говорится? – за пределами для всех креольских джентльменов.

Майор так внимательно посмотрел на Камиллу, что у нее вновь перехватило дыхание.

– Тогда они дважды дураки. Во-первых, потому что не выбрали вас, пока вы еще не были за пределами, а во-вторых, потому что считают, будто женщина в двадцать пять лет теряет свое очарование.

Этот комплимент согрел Камилле душу, но она не знала, верить ему или нет.

– Вы хотите сказать, что американцы придерживаются другого мнения? Я слышала, как о некоторых американских леди отзывались, используя выражение старая дева.

Майор нагнулся поближе и одарил Камиллу обаятельной улыбкой.

– Но вы слишком молоды, чтобы быть старой девой. – Он перевел взгляд на ее губы. – И слишком красивы.

От смущения Камилла покраснела, а майор негромко спросил:

– Удовлетворены ли вы тем, как я вальсирую?

– Вы очень хорошо вальсируете, – пробормотала Камилла смущенно. Мысли ее были заняты совсем другим. Она думала не о том, как он вальсирует, а о том, как его бедра прижимаются к ее бедрам, как приятно щекочет щеку его теплое дыхание…