Лайза Аппиньянези - Память и желание. Книга 2 Страница 5

Катрин заколебалась.

– Да не бойтесь, я не сделаю вам ничего дурного.

Он взял ее за руку, притянул к себе. Катрин коснулась щекой мягкой ткани темного кашемирового пальто, от которого исходил легкий аромат лимона.

– Смотрите, вот знаменитый Бостонский парк. Целых сорок восемь акров. А вон там гранитный обелиск, посвященный битве при Банкер-Хилл, про которую вы, разумеется, слышали на уроках истории. Бостонцы очень серьезно относятся к своему славному революционному прошлому. Как-нибудь в дневное время советую вам вернуться сюда и погулять по булыжной мостовой. Там до сих пор помечены красным места, где пролилась кровь во время Бостонской бойни. С противоположной стороны вы можете видеть не менее прославленную реку Чарльз… Знаете, Шаци, чем больше я на вас смотрю, тем больше вы напоминаете мне одну работу кисти Тициана. Вы весьма, весьма соблазнительны.

Сухие губы коснулись ее щеки. Катрин не отодвинулась – точно так же ее целовал отец. Разве что у Жакоба не было усов.

Закс провел рукой по ее волосам.

– А теперь, Шаци, я покажу вам нечто не менее чудесное.

Голос у него стал хрипловатым. Он взял Катрин за руку, опустил ее куда-то вниз, и девочка ощутила под пальцами что-то горячее и твердое. Она испуганно отшатнулась.

– Ай-ай-ай, Шаци, разве можно так непочтительно обращаться с пенисом, да еще таким великолепным. Многие женщины на вашем месте были бы просто счастливы. Взгляните. Не стесняйтесь, потрогайте, можете даже погладить.

Его голос звучал чуть сдавленно, дыхание стало учащенным. Навстречу двигался ярко-освещенный трамвай, и, воспользовавшись тем, что в салоне стало светлее, Катрин искоса посмотрела вниз. Ей совсем не было страшно. Она, в общем, представляла себе, что такое пенис. Много раз бывала в музеях, видела античные скульптуры. Однако наяву этот горячий, непропорционально большой и странный предмет выглядел довольно комично. Не удержавшись, Катрин хихикнула. Она вспомнила один из главных постулатов психоанализа: мотивация женских поступков во многом объясняется завистью к пенису. Какая ерунда! Чему тут завидовать? Катрин залилась звонким, детским смехом. Пенис съежился и поник.

Томас Закс скорбно посмотрел на нее и покачал головой.

– Ну вот, смотрите, что вы натворили. Слава богу, я человек разумный. Другой на моем месте обиделся бы. Будьте осторожнее со смехом – это страшное оружие. Вам вообще следовало бы вести себя осмотрительнее, не садиться в лимузин к богатому старику. – Закс горестно вздохнул. – Хотя я, конечно, не в счет. Мы уже почти приехали. Сейчас я вас отпущу. Если же вам когда-нибудь понадобится мое общество, – в его глазах вновь вспыхнул веселый огонек, – не забудьте про визитную карточку. И последняя просьба. – Он положил руку ей на локоть. – Назовите мне все-таки свое имя. Хотя бы в знак благодарности. Клянусь, я сохраню его в тайне.

Катрин решила ему довериться. Ее лицо осветилось той особенной улыбкой, которую она дарила немногим.

– Катрин Жардин, – сказал она. – И большое вам спасибо.

Сама того не подозревая, она приобрела друга. Друга на всю жизнь.

Единственное, чего Катрин не предусмотрела в своем блестящем плане, – так это того, что брата не окажется дома. Увы, в реальности все получилось именно так: дверь ей открыл совершенно незнакомый молодой человек. Когда Катрин с родителями приезжала навестить Лео, этого студента тут не было.

– Здравствуйте, – пробормотала Катрин. – А Лео дома? Лео Жардин?

– Нет, его нет. А что, вы с ним договаривались?

Катрин покачала головой. Она протянула руку и представилась:

– Я его сестра. Меня зовут Катрин. Можно, я войду и подожду его?

Молодой человек неохотно посторонился. Шагнув в прихожую, Катрин услышала, как от дома отъезжает «роллс-ройс».

Ник Стэнтон исподлобья рассматривал девочку, прижимающую к груди школьный портфель.

– Лео придет поздно. Очень поздно.

– Ничего. Я… Я подожду его здесь. – Катрин опустилась на краешек дивана. – Я специально приехала к нему из Нью-Йорка.

Ник Стэнтон насупился. Дело в том, что он ожидал визита молодой дамы, расположения которой давно добивался. С большим трудом ему удалось устроить так, чтобы никого из товарищей дома не было, и вдруг такая неудача! Надо же было этой девчонке заявиться именно сегодня! Впрочем, она не такой уж ребенок, надо будет с ней договориться. Нельзя же выставить ее на улицу.

– Выпьете чего-нибудь? – осведомился Ник, думая, как приступить к делу.

– Да, пожалуйста, если это не слишком сложно.

Катрин беспомощно огляделась по сторонам, чувствуя, что вот-вот разревется. Напряжение последних недель обрушилось на нее именно теперь, когда, казалось бы, цель была достигнута. Оказывается, в этом запущенном, не слишком опрятном студенческом обиталище ей совсем не рады. Девочка отхлебнула из стакана предложенную кока-колу.

Ник откашлялся.

– Понимаете, какая штука… Я надеялся побыть сегодня вечером в одиночестве. Не могли бы вы заглянуть попозже?

Он увидел, что у девочки на глазах выступают слезы.

– Или, может, подниметесь к Лео и посидите там? – поспешно продолжил он. – Ко мне тут должен кое-кто прийти…

Голос его дрогнул и оборвался.

– Конечно-конечно. – Катрин вскочила на ноги. – Я вам не помешаю.

Она быстро взбежала по лестнице на второй этаж, где, как она знала, находится комната Лео. Нику даже не пришлось показывать ей дорогу.

Бесшумно прикрыв за собой дверь, Катрин сняла пальто, аккуратно свернула его и положила на диван, а сама опустилась в кресло. Вот и комната Лео. Она увидела знакомый шахматный набор, старое пресс-папье, книги. Теперь все будет хорошо, она в безопасности. По лицу девочки текли слезы. Вскоре она задремала.

Ей приснилось тело, распоротое клинком от груди до низа живота. Ее собственное тело. Из раны сочилась кровь. Потом откуда-то появился юноша. Она видела его впервые. Юноша был обнажен, между бедер у него покачивался гигантский пенис, медленно двигавшийся к разверстой ране. Нет! – выкрикнуло рассеченное тело, ее собственное тело. Катрин смотрела юноше в лицо, и вдруг оно переменилось. Это было лицо матери, искаженное зловещей ухмылкой.

– Кэт, Кэт, просыпайся. Что это ты разоспалась?

Катрин открыла глаза.

– Лео? – пролепетала она. – Лео!

Она прильнула к брату, крепко сжала его в объятиях.

Лео несколько растерянно ответил на объятия.

– Кэт, что это ты здесь делаешь?

Он находился в явном недоумении. В двадцать один год Лео Жардин был высоким, широкоплечим юношей с густыми золотистыми волосами, синими, как море, глазами, уверенными, немного медлительными манерами. Многие студентки заглядывались на этого красавца и мечтательно вздыхали. Лео очень любил свою сестренку, но к родственному чувству всегда примешивалась тревога. Вот и сейчас он смотрел на Катрин с явным беспокойством.