Ольга Болгова - История о сене и собаке Страница 5

«Черт, это явился Лудовин… — сообразила я. — И мне нужно поговорить с ним с глазу на глаз… Но не могу же я выставить из кабинета инженера по технике безопасности, когда вопрос как раз и касается этой самой техники безопасности!»

— Пусть заходит, — скомандовала я, поскольку иного выхода из ситуации не намечалось.

Лудовин вошел в кабинет, высокий, лохматый, все в той же потертой куртке, прохромал длинными ногами к столу.

— Еще раз здравствуйте… — он взглянул на Риту. — С Маргаритой Николаевной мы сегодня виделись…

— Здравствуйте, Роман Петрович, — ответила Рита.

Ого! Она уже помнит, как его зовут. Надо же!

Он улыбнулся Рите, сел, не дожидаясь приглашения, откинул прядь волос с лица и уставился на меня.

— Вы вызывали меня?

Откуда в нем такая уверенность в себе? Какой-то рабочий второго разряда, второразрядный рабочий.

— Вызывала… Хотела, чтобы вы написали более подробную объяснительную, чем та, что вы изволили сочинить.

— Вам не понравилось? — спросил он. — Я… возможно, я погорячился и написал лишнее.

— Что значит, понравилось или не понравилось? — возмутилась я. — Да, вы погорячились, Роман Петрович! Пожалуйста, будьте так добры, перепишите ее, изложите все конкретно, по делу, распишите в деталях, что и как произошло. С вами же проводился инструктаж, не так ли? Вы напишите, я знаю, гораздо лучше… прочтите, вот, что вы писали, — я достала из сумки и подала ему свернутый листок бумаги, поймав удивленный взгляд Маргариты.

— Готов прочесть, но вовек не упражнялся, чтобы писать всякие там бумаги. Не писатель я…

— Вовек? А мне показалось, что у вас прекрасный слог, — съязвила я. — Не скромничайте, Роман Петрович, не скрывайте свои таланты!

— Скрываю? Я? Где и когда?

— Читайте, что вы написали, берите бумагу и переписывайте! Здесь и сейчас! — рявкнула я, вырвала из лотка чистый лист бумаги, достала из настольного органайзера ручку и протянула ему, желая как можно скорее прекратить на глазах развивающийся балаган.

— Извините, — сказал он, встал и огляделся. — Писать здесь?

— Здесь! Садитесь и пишите! Я жду! И поскорее! Маргарита Николаевна, вы можете идти!

Рита хотела что-то сказать, но, видимо, передумала или не решилась и вышла из кабинета. Лудовин, крутя в руке ручку, уставился на чистый лист. Я вынула из прозрачной папки пачку объяснительных и, взяв первую сверху, начала читать ее.

— Знаете, сто лет уже ничего не писал, — сообщил Лудовин.

— Но вы грамотно излагаете, — заметила я, читая, как один из свидетелей развернувшихся перед ним событий, пытается описать их: «Я увидил, как пастрадавший упал с носилками в катлаван. Побижал туда…».

— Неплохо учился в школе… книжки читал, — бросил Лудовин, начиная заполнять лист своими размашистыми буквами.

Почему же ты таскаешь бетон на стройке, если хорошо учился в школе? Кто ты такой? Неудачник, выброшенный на дно благодаря неумению бороться с невзгодами? Лентяй, не желающий лишний раз шевельнуть пальцем, чтобы чего-то добиться в жизни? Алкоголик, не способный справиться с губительным пристрастием? Явно неглупый мужик, но, видимо, без царя в голове, лишенный самолюбия и амбиций. В общем, тряпка. Но неплохо выглядит, если его приодеть, то будет очень даже ничего. Яркий пример, когда вполне мужественная внешность скрывает под собой отсутствие характера и набор скрытых пороков. Я вынесла приговор и почти успокоилась, хотя мне очень хотелось спросить, зачем в своей записке он решил сообщить о встрече в метро. Я просматривала следующий документ, параллельно размышляя, как задать этот вопрос таким образом, чтобы он прозвучал как бы между прочим, безразлично. Мне совсем не хотелось демонстрировать свой, пусть и слабый, интерес к его нахальной, неуместной выходке. Момент, когда я могла это сделать как руководитель, требующий от подчиненного ответа за неправомочные действия, был безнадежно упущен. Может быть, он сам догадается и соизволит объяснить свои странные действия. Мститель второго разряда! Применил бы лучше зачатки своих талантов в деле!

Телефонный звонок прервал мои размышления и наблюдения. Когда я закончила разговор и положила трубку, Лудовин приподнялся со стула и подал мне исписанный лист бумаги.

— Не знаю, вроде описал все подробно…

По привычке вооружившись простым карандашом, я пробежала глазами объяснительную-дубль.

— Вот видите, Роман… э-э-э… Петрович, вы затмили всех, очень неплохо все изложили и… без отступлений не по делу.

— Но я уже сказал, что погорячился. Если вас все устраивает, я могу идти?

— Да, меня все устраивает, можете идти, — сказала я, наблюдая, как он поднялся, кивнул в знак прощания и, прихрамывая, направился к дверям кабинета.

Если не спрошу сейчас, уже не спрошу никогда. И с чего это я так оробела перед каким-то чернорабочим, пусть и грамотным?

— Роман Петрович!

Он остановился и обернулся.

— Что-то не так?

— Роман Петрович, вы вот тут написали, что одна доска мостков расшаталась, и вы считаете, что именно поэтому и произошел несчастный случай?

Я что, с ним советуюсь? Сама себя не узнаю! Застрелиться и не жить! Начиная со вчерашнего дня, я опускаюсь все ниже и ниже!

— Да, именно так и было…

— А почему же вы раньше не обратили на это внимание?

— Вообще-то, мое дело маленькое, принес, выгрузил, унес…

Мне показалось, или в его тоне прозвучали издевательские нотки?

— Конечно, ваше дело маленькое! Безответственность, лень и пофигизм, и, как следствие, увечья, падение, разрушение, если не сказать хуже!

Ну и зачем я выдала эту пафосную реплику? Что я хочу ему доказать?

— А вот этого не надо… я вам кто здесь, школьник, чтобы выслушивать нотации? Вызвали, я приехал, написал, что требовалось! Что еще от меня нужно? Целый день мотаюсь через весь город! Какого … — он проглотил последнее слово и замолчал.

— Между прочим, мотаетесь вы по своей собственной вине! — взорвалась я. — Кто вас просил писать эту чушь в объяснительной? Хотели показать себя, выпендриться, соригинальничать? Надо же, какой отважный, сообщает директору предприятия, что именно он спас ее от неминуемой гибели на платформе метро! Да, огромное спасибо, очень благодарна! Могу выписать вам за это премию! Если вы хотели воспользоваться случаем и таким образом как-то устроиться, то, знайте, вы просчитались! Полагаю, что мужчина мог бы найти себе лучшее применение, чем неуместно выпячивать себя, являясь на самом деле невесть кем!

Я задохнулась, замолчала, понимая, что наговорила лишнего, и сломала карандаш, оказавшийся на удивление хрупким.