Киндер-сюрприз для декана - Джина Шэй Страница 50

– У вас встреча старых друзей, я так понимаю, – насмешливо комментирует Макс.

В отличии от меня ему прятаться вообще не надо, его не знает, ни первый, ни второй. Можно усесться на водительское сиденье, уткнуться в вынутую из бардачка книжку – о боги, Холерину книжку, разумеется, и притвориться увлеченным чтением ждуном кого-то из гостей или работниц полицейского отделения.

– Не сказал бы, что хоть кто-то из этих двоих может назвать меня своим другом, – задумчиво тяну я, наблюдая как неспешным шагом Кирилл Лисицын и Марк Яровский валят в сторону брошенной на краю парковки тонированной тачки, – последний раз когда я виделся с бритым – я ему об спину стул сломал. А в предпоследний – меня в его клубе чуть на шашлык не нашинковали.

– Я так понимаю, в последний раз тебя простили из-за раза предпоследнего? – задумчиво интересуется Макс. Он кажется увлеченным чтением, но тем не менее оказывается – украдкой разглядывает уходящих от нас. И ему тоже очевидно, что «бритый» отнюдь не разгрузкой угля по ночам зарабатывает.

Не особенно люблю вспоминать тот вечер. Когда один единственный раз явился на место бывшей работы Холеры, чтобы выяснить какая мразь слила то видео, и сколько именно у неё лишних ног.

Стоит ли уточнять, что информировать меня по доброте душевной никто не стал?

Да и не по доброте не стали, только вышибли прервав такой душевный мордобой. Но в общем и целом, Макс был прав.

Мне и вправду простили тот дебош за ту, подставу от бывшего работника Яровского. Хотя позже, когда схлынула ярость и адреналин, я и прикинул, что все-таки переборщил, и висел на волоске. Это в драке один на один у меня были все шансы. А тогда на ор бармена в зал прилетело аж шестеро охранников. И перспективы остаться со всеми отбитыми внутренними органами разом были нешуточные.

Вот только скажем честно – таже господину Веригину, из принципа давшему взятку за шкуру бесящего меня мажора, я бы удивился меньше чем владельцу клуба, в котором раньше танцевала Катерина.

И то, что он так просто подскочил на помощь, явился всего на час позже подорвавшегося ко мне Макса, вызволил слащавого щенка из обезьянника… Определенно, его и мажорика что-то связывает.

Интересно, обрадуется ли этому факту Катерина? Или все-таки не очень?

– Думаешь, она будет тебя слушать? – скептично спрашивает Макс, милостиво согласившись подбросить меня до дома, – ты вроде говорил, что в опальном списке. Не то что до тела, до дочери не допускаешься.

Скепсис в голосе друга слышен без особого напряжения. Он изначально предлагал разрешить мои «семейные нестыковки» с Катей сразу в суде, это мол только подкинет нам причин для того, чтоб встречаться почаще. И не очень одобрил, что я решил поискать точки зацепления без «законных оснований».

– Не будет, но выслушает, – откликаюсь скептично, припоминая, как мы с Катериной все это время общались. В общем-то лучше всего этому процессу подходит термин «собачились». Даже соглашаясь в мелочах, все равно все делали по-своему. И все-таки… Нужно найти какие-то аргументы, чтобы до неё дошло, что её жених – очень сомнительный типчик.

Сказать легко, а вот когда дело доходит до «сделать» – я осознаю, что куда-то растерял слова, уже на подступах… Тьфу ты, на придомовой парковке.

– Не ходи со мной, – устало прошу Макса, задирая голову в бессильной попытке разглядеть снизу окна Катиной квартиры.

– Уверен? Могу для разнообразия поработать свидетелем.

– А толку? Ты ведь не знал Яровского.

Макс отрицательно качает головой. Не знал. И как он может подтвердить, что действительно видел Лисицына в компании бывшего босса Катерины, если раньше в глаза его не видел?

– Да и в принципе ты друг, лицо заинтересованное, – заканчиваю я, – ты можешь сказать что угодно, что я попрошу подтвердить. Надо обойтись как-то без тебя.

Вот бы еще придумать как…

Увы, но ни в лифте, ни у самой Катерининой двери нужных слов никак не находится.

И когда с той стороны двери лязгает замок и сама Катя встает на пороге квартиры, глядя на меня со смесью удивления и разочарования, приходится прибегать к банальностям.

– Привет.

Улыбка, которая выскребается из меня наружу – она кривая, косая, почти дебильная.

Катя молча стискивает губы, явно раздумывая удостаивать ли меня ответом. А вот кое-кто другой не раздумывает вовсе!

– Папа! – Антошка вскрикивает радостно, ликующе почти, ужом ввинчивается между Катей и дверью, протискивается ко мне, обхватывает за поясницу, – вернулся!

Вот именно в такие минуты я и ощущаю себя полным днищем. Потому что я-то знаю, что совсем не подумал о последствиях моей драки. Не ожидал, не предсказал, понадеялся. А мелкий… Мелкий щедро меня прощает, прижимаясь ко мне как к боку теплой печки с мороза.

– Спасибо, – произношу вполголоса, все-таки пересекаясь глазами с Катей. Это оказывается нелегко.

Она рвано дергает плечами. Могло бы сойти за равнодушное пожатие плечами, но смотрится как его неуклюжая попытка.

А может – я просто никак не могу отпустить вчерашний вечер, когда держал эту девушку в своих руках. Чувствовал её дрожь лихорадочную. Прогревающее до самого нутра нежное тепло.

– Ты одна? – спрашиваю хрипло. Почему-то хочется оттянуть момент, когда я подниму неприятную тему. Хотя нет… Мне в принципе хочется сейчас растянуть каждое мгновение с ней. Смотреть на неё и смотреть. Не отрываясь. И чтоб она не исчезала.

– Я с детьми, – она впервые с начала встречи говорит, и от холодности её тона, удивительно как у меня ноги не отмерзли.

– Я даже не думал…

– Ну и не думай, – сухо отрезает она, ничуть не теплее.

Нет. Нереально молчать дольше.

– Тох, ты все свое забрал? – трогаю сына за плечо.

Он отрывается от меня, смотрит в глаза, кусает губы.

– Нет, там планшет… И шкатулка мамина…

– Тогда бегом, забирать, – подталкиваю его к двери, а сам – очень надеюсь, что бегом у нас получится – как обычно. С метаниями по всей квартире, минут хотя бы на восемь. Ну, хотя бы на четыре…

Я вижу обреченность на Катином лице – она будто не хочет слышать, о чем я хочу поговорить с ней наедине. Поэтому я не трачу слова попусту, информирую кратко.

– Твой жених работает на бандитов.

Тонкие брови Кати взлетают к небесам. Она скептично скрещивает руки на груди, ожидая пояснений.

– Из полицейского отделения его