Босс с секретом - Татьяна Тэя Страница 50

в Нижнем. Потому что любой мужчина, даже вырастая из мальчика и подростка, всё равно хранит памятные вещи в своей старой спальне. Я вижу какие-то награды в импровизированном «уголке славы» и стеллаж, заставленный книгами. А ещё подставку с электрогитарой в углу. Комната простая и аккуратная с двуспальной кроватью и большим окном. Могу представить, как Паша-подросток прибегал сюда после занятий и что-то бренчал, лёжа на кровати, мечтая о чём угодно, но только не о карьере топ-менеджера в компании отца.

– Кто-то обещал сыграть… – тяну я, и Паша подтверждает, что позже.

Разворачивает меня, подталкивая к кровати. Когда коленки упираются в её край, я невольно сажусь, а Паша опрокидывает меня на спину, сам опуская колено на матрас.

– Попалась… – шепчет он и наклоняется, чтобы накрыть моё тело своим.

Наши губы встречаются, и у меня перехватывает дыхание от скорости, с которой простой невинный поцелуй становится страстным и глубоким. Его язык вовсю орудует у меня во рту. Это борьба и стоны. И мои пальцы в Пашиных растрёпанных волосах, а его руки на мне легонько, но настойчиво мнут грудь сквозь одежду. Варганов толкается бёдрами вперёд, впечатываясь в меня своим возбуждённым телом, и я по инерции обхватываю его ногой.

– Чёрт, Ника… – он отстраняется и на лице его лёгкое недовольство. – Я вот не хочу идти вниз. Можем мы остаться тут? Я бы сейчас с большим удовольствием раздел тебя и полюбил по всякому, – он подмигивает, а я вспыхиваю от предвкушения и прочих смешанных эмоций.

Слова Паши меня заводят. А ещё это его «полюбил»… Его импульсивные реплики – всегда что-то с чем-то. Часть меня больше всего на свете хочет забыться и отдаться ему. Интересно, если меня как следует стукнуть по голове, я расслаблюсь? Потому что другого выхода я уже не вижу. Мучаю тут и его, и себя.

Паша гладит мои волосы, раскинувшиеся вокруг головы на покрывале.

– Потрясающе, – бормочет он слегка заворожённо.

Так не хочется его прерывать.

– Паш…. Там твоя мама внизу нас ждёт.

– Знаю-знаю.

И всё-таки, когда он отстраняется и ложится рядом со мной, я испытываю разочарование.

Я пытаюсь подняться и сесть, но Паша тянет меня за руку и просит:

– Полежи со мной?

Без всяких возражений я пристраиваю голову ему на плечо, и это так приятно – особенно приятно после долгой дороги и нескольких часов сидения в самолёте и потом в автомобиле – полежать рядом и не думать ни о чём. Хотя нет, кое о чём я всё-таки думаю.

– Водил сюда девчонок, пока родители не видели? – подкалываю его.

– Да не в жизни! – смеётся Варганов, а потом более мрачно добавляет: – Только Тина однажды приезжала.

– Что же между вами произошло? – с некоторой осторожностью уточняю я. – Кроме её измены? Ты знаешь, где она сейчас? Может… вам стоило встретиться и поговорить о прошлом? Закрыть этот гештальт, так сказать. Хотя… тут я плохой советчик, – неуверенно заканчиваю, думая о собственных гигантских, как Эверест, психологических проблемах.

– Я не знаю, где она сейчас. Последний раз мы виделись у дверей медицинского центра в Лондоне, куда я привёз её на аборт, – ровным ничего не выражающим голосом произносит Варганов.

Но он может звучать как угодно безразлично, я же чувствую, как напрягается его тело и каменеет плечо, на котором лежу. Приподнимаю голову и вижу, что Паша смотрит в никуда, на белоснежный ровный потолок.

У меня даже не хватает сил спросить, почему так всё между ними закончилось. И… то, что он говорит, слишком серьёзно, и… И я не успеваю придумать, что сказать в ответ, когда Паша поясняет.

– Ребёнок был не от меня.

И я молчу, снова не понимая, как реагировать, да это и не нужно, Паша продолжает без моих бессмысленных реплик.

– Знаешь, когда она мне сказала о ребёнке, я был и напуган, и счастлив. Такие смешанные чувства. Да и нам было всего по двадцать. Купил кольцо, хотел сделать предложение. Я был честным парнем, да и любил её, конечно. Даже сестре рассказал, что нас с Тиной скоро ждут большие перемены. Сонька распланировала, как скупит все детские отделы в ближайшем торговом центре, будет с племянником возиться. Кто ж тогда знал, что уже вскоре у неё своя несносная парочка малышей появится.

– И как же ты понял, что он не твой? – наконец, решаюсь я.

– Застукал её со своим же другом. Вот так нечаянно пришёл, когда не ждали. Вернулся ранним рейсом из Питера.

– Но как ты мог быть уверен, что он не твой?

– Мы всегда предохранялись. Всегда. А с Алексом они об этом не думали. Когда кувыркались на нашей кровати… Мы тогда с ним снимали квартиру на двоих в Лондоне, я доучивался в бизнес-школе, куда меня отправил отец, а в свободное время ходил на прослушивания и вместе с Алексом поигрывал в местных пабах. Красивая и вольная жизнь. Многие о такой мечтают. И девушка у меня была, что надо. О такой тоже многие парни грезят.

Воображение уже нарисовало сексуальную блондинку с бесконечными ногами и чёрствым сердцем.

– Господи… помню, словно всё случилось вчера: её лицо, его голос, её шорты на полу, скомканные простыни и… Тина верхом на Алексе. Как в дешёвом сериале, чёрт! Моя девушка и мой лучший друг. Дурацкое клише. Она говорила, что Алекс ничто для неё, что это совсем непохоже на нас. Что она, мать её… любит меня. Если человек любит кого-то, какого хрена он трахает других?

Я хмурюсь, мне жаль Пашу… того Пашу… двадцатилетнего Пашу. С большим сердцем и надеждами на будущее. Я знаю: это больно, когда предают. Иногда невыносимо больно.

– Я сказал ей, что это не мой ребёнок. Она ответила, что возможно. Я сказал, что мы всегда предохранялись. Она ответила, что нет сто процентной защиты. Я спросил, а с Алексом они всегда предохранялись. И она промолчала… Я попросил её убраться. Она снова начала твердить, что любит меня. А я сказал, что если бы любила, никогда бы так не сделала.

– Паш… – я хочу дотронуться до него, протягиваю руку, но он быстро перехватывает моё запястье.

– Погоди… ещё не всё.

– Мне очень жаль.

– Знаю. Мне тоже. Мне совсем не хочется тебе об этом рассказывать. Ты такая впечатлительная.

Я отрицательно мотаю головой.

– Значит, вы ещё виделись?

– Да… – Паша медлит, видимо, подбирает слова. – Она приняла решение избавиться от ребёнка и умоляла меня пойти с ней. Сказала, что у неё в Лондоне ближе меня больше никого нет… И я пошёл. Это