Рябиновый костёр (СИ) - Даниленко Жанна Страница 50

Часть 36

Часть 36

— Что ты сделал, чтобы сохранить семью? — гремел в трубке голос отца Лары.

— А что я, по-вашему, должен был сделать? — спокойно отвечал Фёдор. — Люди расходятся, когда не видят возможности дальнейшего сосуществования. Анатолий Степанович, вам ли не знать, почему распадаются семьи. У нас с Ларой давно её нет. Почему вы не допускаете мысли, что и я, и она обретём своё счастье врозь, а не вместе?

— Мальчишка! Я тебе доверил самое дорогое, что у меня есть…

Фёдор тяжело вздохнул, продолжать по сотому кругу этот разговор он не хотел.

— Я не оправдал ваших надежд, я не сумел оценить по достоинству вашу дочь, и закончим на этом.

— Нет! Если бы был жив твой отец…

Фёдор больше не мог выносить этого, его терпение по отношению к родителю Лары закончилось.

— Если бы был жив мой отец, он не допустил бы нашего брака ради моего блага, потому что он, как вы понимаете, любил меня. — Фёдор печально вздохнул под ухмылки коллег, внимательно слушающих этот разговор. — Анатолий Степанович, у нас с вами есть два варианта, — продолжал он. — Первый, мы остаёмся в хороших отношениях и общаемся как интеллигентные люди, и второй — я забываю о вашем существовании.

Шевелёв отключился. Фёдор покачал головой и пожал плечами, объясняться с присутствующими при разговоре коллегами он не собирался.

К счастью, рабочий день подошёл к концу, никто к нему с вопросами не приставал, все собирались домой. Не был исключением и Фёдор. Пожалуй, он больше остальных торопился покинуть рабочее место — слишком много дел предстояло решить. Но уйти незамеченным не получилось, уже в дверях его нагнал Юрий и пошёл рядом.

— Федя, тебя завтра весь день не будет? — спросил он, когда они отошли от здания роддома.

— Да, я написал заявление в счёт отпуска, оставил у его секретаря в приёмной начмеда.

— Хорошо, — кивнул заведующий. — Следующий планируешь брать на свадьбу? — хитро улыбнувшись, спросил он.

— В честь женитьбы я погулял бы недельку, а то и больше. Надо будет Дашку к родителям в Москву свозить, — засмеявшись, ответил Фёдор.

— Договорились, — сказал Юрий, подходя к своей машине.

***

Развели Фёдора с Ларисой быстро, имущественных споров не было, опеку над ребёнком разделили поровну, а на алименты Лара не претендовала. Зачем? Он и так давал денег столько, сколько мог.

Из здания суда поехали в старую квартиру. Прежде всего для того, чтобы увидеться с ребёнком, которого оставили на попечение дедушки, и понять, что из вещей стоит забрать. Жить там Лариса не собиралась, целиком и полностью обосновавшись у Игоря. Фёдор предложил сдать квартиру, а деньги перечислять на Алискин счёт. Вырастет — распорядится ими так, как захочет. Её же ещё учить и учить. Лара согласилась.

Зашли в магазин купить продукты, потому что есть очень хотелось, решили приготовить ужин на скорую руку, да и дочь с Анатолием Степановичем накормить надо было.

— Федь, — с невесёлой улыбкой произнесла Лара, наблюдая, как он складывает пакеты в багажник, — всё закончилось, мы чужие люди теперь друг другу, и, знаешь, как-то оно грустно.

Фёдор глянул на бывшую жену, она часто моргала, пытаясь прогнать подступившие слёзы.

— Чужие? — удивился он, но, заметив состояние Ларисы, забеспокоился. — Лар, ты чего? Неужто ещё и заплачешь? Ты же не плакала почти никогда. Какие мы чужие, Лара? Мы столько соли вместе съели, что чужими быть уже никак не можем. И у нас дочь.

Она пожала плечами.

— Мы неправильно начинали отношения, неправильно жили, всё у нас с тобой, Федя, было неправильно, а сейчас так горько, что всё закончилось. И вроде бы теперь всё правильно стало, а всё равно…

Она всё же заплакала, а он прижал её к себе, утешая.

— Будем дружить семьями. Лар, ну прекращай! Лучше скажи, когда ты меня со своим Игорем познакомишь?

— А ты хочешь с ним познакомиться? — удивилась она.

— Конечно, в его доме живёт моя дочь, так или иначе, но он принимает участие в её воспитании. И потом, ты же с моей Дашей знакома. — Фёдор достал из кармана куртки разовые платочки и протянул Ларисе. — Поехали, нас ребёнок ждёт, увидит тебя заплаканную — расстроится. — Он помог бывшей жене сесть в машину, занял своё место, но трогаться не спешил, позволяя Ларе привести себя в порядок. — У тебя предзащита днями, а ты молчишь… Или моё присутствие уже не требуется? — Фёдор пытался перевести разговор в другое русло.

— Не будет предзащиты и защиты не будет. Федя, я уволилась из Центра.

— Смеёшься? — не поверил он.

— Нет. Шор — сука! — в сердцах произнесла она. А у Фёдора, не привыкшего слышать такие выражения из уст Лары, глаза полезли на лоб. — Я очень тебя прошу, не иди у него на поводу по поводу Аэлиты, не делай ему никаких скидок и поблажек! — продолжила Лара. — Ты ему ничего не должен.

Фёдор кивнул и завёл мотор, ситуация казалась ему странной. Пусть он сам всей душой ненавидел Шора, но от Лары такой реакции не ожидал.

— Лариса, если хочешь, я поговорю с родителями. Сменишь руководителя. Конечно, это займёт время, и пусть через год, но ты защитишься.

— Спасибо, Федя, не надо.

— Почему? — не понимал он. — Для тебя ведь это было важно.

— Оказывается, нет. У меня правда всё хорошо, я буду заниматься тем, чем хотела всю жизнь. Пока папа меня не сломал и не отправил в мединститут, у меня были мечты, и, возможно, сейчас они реализуются. Я начинаю жить заново, и это хорошо.

— Так почему же ты плачешь? — улыбнулся Ларисе Фёдор.

— Я наконец обрела свободу и стала собой, жаль, что нельзя вернуться в прошлое и что-то в нём изменить.

Фёдор рассмеялся. И успокоился, только когда они подъехали к дому.

Дверь открыл Ларин отец. Хмыкнул, глядя на сумки с продуктами, наверно, хотел что-то произнести, но был снесён оттолкнувшей его Алисой, которая прямо с разбега запрыгнула к отцу на руки.

— Папочка, я не видела тебя целых три дня! Соскучилась по самое немогу!

— Ты хоть понимаешь, что сказала? — целуя дочь, спросил Рябина.

— Важно, чтобы ты понял, как я отосковалась.

Фёдор аккуратно поставил её на пол.

— Чем с дедушкой занимались? Пойдём продукты на кухню отнесём и начнём готовить. Помогать-то будешь?

Он взял дочь за руку и уже было двинулся в сторону кухни, как услышал голос Ларисы:

— Папа, а зачем вы простыни по всей комнате разложили? — поинтересовалась она, заглянув в гостиную.

— Спрашивай у своей дочери, — недовольно ответил Анатолий Степанович. — Не знаю я, это её идея. Она со мной, видите ли, не разговаривает. Я давно молчу насчёт её воспитания — в конце концов, это не мои, а ваши проблемы, — но попомните моё слово, вы с ней ещё наплачетесь! Ужас, а не ребёнок!

— Я не ужас! — Алиса топнула ногой. — Я жертва развода! А ты, дедулечка, должен попросить прощения у папы, потому что нельзя называть его бабником и кобелём.

— Чего? — Фёдор схватился за голову, а Лариса согнулась пополам от смеха.

— Папа, кто бабник? Федя? Ой, не смеши меня!

— А как ещё можно охарактеризовать его поведение и связь с этой рыжей медсестрой? Вы думаете, я ничего не знаю?

После этих слов веселье с Лары вмиг слетело. Фёдор ещё не увидел, но уже почувствовал, что она подобралась, словно перед прыжком. И предчувствие его не обмануло: Лариса выпрямила спину, сделала шаг в сторону, рефлекторно прикрывая дочь, и тихо произнесла:

— Папа, думай, кому и что ты говоришь! Алиса — ребёнок. Ты не имеешь права вмешивать её во взрослые дела. И да, я уже повзрослела, если ты не заметил, и могу решать свои проблемы и принимать решения сама!

— Ты… Ты… — пытался что-то возразить Анатолий Степанович, но Лара не дала ему такой возможности.

— У меня для тебя есть ещё несколько новостей, и я хотела сейчас, за ужином, их сообщить, но вижу, что разговор не получится. Поговорим, когда ты успокоишься.