Плен моей души - Екатерина Котлярова Страница 51

И понимаю, что уже сегодня могу увидеть её. Поцеловать. И крепко обнять, уткнувшись носом в пушистые волосы.

На губы наползла улыбка.

В комнате быстро оделась, взяла необходимые вещи для себя и для Глеба.

Когда вернулась на кухню на столе стояла тарелка с яичницей и сосисками. Я села рядом с Глебом, любимый тут же подтянул мой стул ещё ближе к себе. Снова поцеловал в висок, потёрся о кожу кончиком носа. Вручил мне вилку и поставил тарелку передо мной. Я быстро поела.

Уже через час внушительный джип моего папы ехал по трассе. Глеб крепко держал меня за руку, поглаживал внешнюю сторону ладони, иногда поднимал руку и касался губами костяшек пальцев. Меня трясло от волнения, и я не могла найти себе место. Я даже не заметила, как заснула на плече Глеба.

Разбудил меня ласковый шёпот любимого парня.

— Золушка, приехали.

Я распахнула глаза, села и стала озираться по сторонам. Машина стояла у маленького дома, который выглядел… ужасно. Будто его сто лет не ремонтировали. Папа уже стоял на улице, засунув руки в карманы и озираясь. Я торопливо выпрыгнула следом.

Увидела, как из-за угла дома появилась хрупкая фигура с огромным тазиком в руках. Я напрягла зрение, пытаясь вглядеться в лицо. Папа сделал шаг. Женщина замерла. Мужчина сделал ещё три шага. Она выронила тазик из рук, попятилась, развернулась и побежала прочь. Отец бросился следом, чуть не снеся крупным телом дверь калитки.

— Ой. Что же это? Пойдём, — потащила Глеба во двор.

За домом оказалось просторное поле. Мама бежала, держа полы юбки и быстро перебирая ногами. Папа, словно хищник, плавно и как-то неторопливо следовал за ней.

Он настиг её на середине поля. С лёгкостью, будто игриво, перехватил ручищей за ломкую талию. Поднял в воздух. Мама продолжила болтать ногами, будто всё ещё бежала. Отец спеленал её руками, обхватил полностью собой. У меня даже в груди всё ёкнуло от того, насколько красиво это выглядело.

Мой папа — огромный мужчина, сильный, в шикарной форме, и моя маленькая, тонкая мама. Они смотрелись идеально. Будто были созданы друг под друга.

Отец развернул женщину к себе лицом, сорвал платок с головы. Длинные густые волосы рассыпались по плечам и спине. Седые.

Но папу это не смутило. Он зарылся пальцами в пряди. Склонился и поцеловал маму в губы.

— Ох, — выдохнула взволновано, прижав руки к груди.

— Пойдём, подождём их возле дома, — Глеб мягко развернул меня к себе лицом.

Я нехотя оторвала взгляд от родителей. Вскинула взгляд на любимого и улыбнулась.

— Она жива! Представляешь? Жива!

— Знаю, моя любимая. Знаю.

— Не могу поверить в это, — снова оглянулась.

Папа уронил маму на землю, скрыв за высокой травой. Только его широкие плечи и голову было видно. Я покраснела и сама Глеба потащила во двор, к лавочке и деревянному столу, на котором стояла корзинка с яблоками и персиками.

Я крутила головой, рассматривая ухоженный дворик, аккуратную скатерть на столе, с вышитыми на ней узорами. Вблизи всё оказалось не так страшно, как на первый взгляд. Видно, что за домом ухаживают с любовью. Я пальчиками скользила по шелковистой скатерти, взяла яблоко, откусила кусок. Сладкий сок брызнул на язык. Я зажмурилась и протянула яблоко любимому.

— Попробуй, какое вкусное.

Глеб склонил голову, впился зубами в плод, после чего лизнул подушечки моих пальцев. Я тут же охнула. По спине разбежались мурашки, низ живота свело сладкой истомой.

— Как вкусно, — улыбнулся по-мальчишески. — Люблю тебя, Золушка.

— А я тебя. Спасибо, что поехал с нами.

— Глупенькая моя, — склонил голову и прикоснулся нежным поцелуем к губам. — Как ты, Золушка? — нежно погладил большими пальцами рук щёки, поцеловал в лоб.

— Я не знаю. Честно. Странные ощущения. Я боюсь, — призналась честно.

— Чего? — тёмная бровь, рассечённая шрамом, взмыла вверх.

— Что она разлюбила, — прошептала.

— Золушка, что ты надумываешь? Как тебя можно разлюбить, маленькая?

— Я не знаю. Не знаю. Я столько лет… А она жива! Всё это время была где-то рядом. И не позвонила. Не сообщила. Почему? Почему? Не могла найти способа? Или не хотела?

Парень прижал к себе, пропустил пряди волос сквозь пальцы. Поцеловал в лоб.

— Не злись. Нельзя злиться на неё. Этот урод сделал всё, чтобы ты не узнала о том, что мать жива.

— Я не знаю. Я просто… Так эгоистично и глупо…

— Всё. Тише, Золушка. Посмотри на меня, — обхватил лицо руками, поднял, вгляделся в глаза. Молчал некоторое время, гипнотизируя глубоким взглядом. — Мои родители ненавидят меня. Мать всю жизнь считает самой большой ошибкой. Отец вообще никогда не замечал. Когда мне было пять, я взял книгу с полки, чтобы рассмотреть рисунки. И порвал одну страницу. Вот, — вздёрнул футболку вверх и показал красные шрамы, которые я не раз целовала. — Это след от сигареты.

— Родной мой, — всхлипнула и подалась вперёд, носом тут же уткнувшись в его подмышку. — Боже, что ты пережил.

— Всё это дерьмо потом сгладил дед Рома и мои друзья, Золушка. Не нужно жалеть. Я уже оставил в прошлом. Мать. Отца. Любу, — на последнем слове тяжело сглотнул. — Я всё это говорю к тому, что не стоит тебе злиться на мать. Она хотела сделать всё для того, чтобы ты жила в безопасности.

— Ты прав, — выдохнула и уткнулась лбом в его плечо. — Прав. Просто я так сильно… Потерялась. Это так неожиданно. И сразу злиться начала… Десять лет жила без мамы. А в один прекрасный день вдруг узнала, что у меня совершенно другой отец. И мама жива. И это так…

Пожала плечами, покачала головой.

— Виталина…

Слабый и дрожащий голос за спиной заставил замереть. Я распахнула глаза, вскинула голову и с беспомощностью посмотрела в лицо улыбающегося Глеба.

— Всё хорошо, Золушка.

Я медленно обернулась. Столкнулась взглядом с бездонными голубыми глазами, вокруг которых собрались морщинки. В которых застыли крупные слёзы.

— Девочка моя. Родная моя.

— Мамочка, — зашептала, чувствуя, как подкашиваются ноги.

Моя мама стояла в трёх шагах. Живая. Любимая. Такая родная.

Я сделала несмелый шаг вперёд. Всё оставшееся расстояние преодолела мама. Подошла. Обхватила руками. И с рыданиями зашептала:

—