Капля красивого яда - Келси Клейтон Страница 51

— Господи, — выдыхает она, откидываясь на спинку сиденья. — Он был расстроен?

— Это самая странная часть, — говорю я ей. — Он вовсе не был. Я объяснила, почему не могу, и подумала, что он почувствует себя отвергнутым, но он просто поцеловал меня и сказал, что может с этим работать. Потом он ушел, и с тех пор я с ним почти не разговаривала. Он почти не отвечает на мои сообщения.

— Он может с этим работать? — Мали повторяет мне в ответ. — Что, черт возьми, это должно означать?

— Точно! — Я почти кричу. — Я не могу понять этого, и тот факт, что он почти не отвечает мне, тоже не помогает.

Она наклоняет голову в сторону, размышляя. — Может быть, он действительно чувствует себя отвергнутым, но он понимает твои доводы, поэтому он работает над тем, чтобы справиться с этим самостоятельно.

— Тогда почему он сказал, что может с этим работать? Что это вообще значит?

— Может быть, он сможет смириться с тем, что ты не то чтобы говоришь «нет», но скорее говоришь «не прямо сейчас».

Такая мысль никогда не приходила мне в голову. Но если он расстроен из-за этого, я бы предпочла, чтобы он сказал мне, чем исчезал, чтобы справиться с этим самостоятельно. Я не хочу, чтобы у него были какие-либо сомнения по поводу наших отношений. Для этого нет никаких причин.

— Да, — бормочу я. — Да, ты, наверное, права.

Она ухмыляется. — Я имею в виду, либо это, либо он собирается сделать предложение, но этому мужчине потребовались месяцы, чтобы просто смириться с идеей отношений. Тебе, вероятно, светят минимум пять лет, прежде чем он сможет даже погуглить «ювелирные магазины рядом со мной».

Его слова, сказанные этим утром, звучат у меня в голове.

— Не могла бы ты, пожалуйста, переехать ко мне, чтобы мне не пришлось проводить еще одну холодную и одинокую ночь без тебя до конца моей жизни?

До. Конца. Моей. жизни.

— Но, эй, — продолжает Мали, удерживая меня от падения в кроличью нору. — Тебе девятнадцать. Если ты хочешь переехать к нему, то по закону твои родители не смогут тебя остановить.

Я усмехаюсь и бросаю на нее многозначительный взгляд. — Конечно, если бы я хотела, чтобы от меня отказались.

— В точку.

Схватив гренку со своей тарелки, я бросаю ее в рот, гадая, в каком настроении будет Хейс, когда я увижу его сегодня вечером.

16

Я никогда не был нервным человеком. Уверенность в себе, которой я обладаю, стала хорошо известной составляющей моей репутации. Кто-то может назвать это самоуверенностью, а однажды я слышал, как Мали назвала это энергией большого члена, но это все одно и то же. Я не из тех, кто уклоняется от вызова или отступает от своих желаний - за исключением того случая, когда я пожалел, что не рассказал Кэму о нас с Лейкин в тот день.

Однако я никогда еще не был так взволнован, как сейчас.

В тот день, когда ушел отец, я сказала себе, что «долго и счастливо» не бывает. Что сказки - это для книг, и никто никогда не любит кого-то больше, чем самого себя. И долгие годы все это было правдой для меня. Я никогда не находила человека, который заставил бы меня пересмотреть свои убеждения - до тех пор, пока не появилась Лейкин.

Всего за несколько месяцев она доказала, что я ошибался на каждом шагу, и показала мне вещи, совершенно отличные от того, что я думал, что знал. С ней у меня есть отношения, в которых дружбы не меньше, чем любви. У меня есть человек, который не только делает мой день лучше, но и заставляет меня с нетерпением ждать каждого последующего дня. У меня есть человек, который научил меня, как это - заботиться о другом человеке больше, чем о себе.

Моя вторая половина.

Мой любимый человек.

Моя любовь, которая бывает раз в жизни.

Поэтому, когда я выхожу из магазина с маленькой бархатной коробочкой, выпирающей из кармана, у меня нет ни малейших сомнений в том, что все так и должно было случиться.

Я стою перед зеркалом, прикладывая к прическе больше усилий, чем за последние месяцы. В голове мелькнула мысль о том, чтобы надеть костюм, но я решил не делать этого. Я все еще могу выглядеть хорошо, не заставляя ее чувствовать себя недостаточно нарядной.

Мое сердце, словно проклятая колибри, бьется в груди миллион раз в минуту. Я мог бы выпить рюмку, чтобы успокоить нервы, но не хочу. Я хочу прочувствовать каждую секунду. В конце концов, я надеюсь, что это один раз и навсегда.

Когда Лейкин подъезжает к дому, в окна светят фары, и я понимаю, что время пришло. Все, что крутится у меня в голове, усиливается — красные огни и сирены предупреждения от той части меня, которая хочет бежать. Но я никуда не пойду. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда.

Сделав дрожащий, глубокий вдох, я медленно выдыхаю и спускаюсь вниз. Все выглядит идеально: зажженные свечи по всему первому этажу дома, бутылка вина в ведерке со льдом, пара бокалов на столе, и самый важный вопрос, который я когда-либо задавал, написанный лепестками роз на полу. Надеюсь, этого будет достаточно.

Когда я слышу, как она поднимается на крыльцо, я понимаю, что это конец. Это тот момент, когда я ставлю все на карту. Я отдаю свое сердце, все свое сердце Лейкин, чтобы она делала с ним все, что захочет. И независимо от результата, я знаю, что никогда не получу его обратно.

Дверь открывается, и в комнату входит Лейкин, которая замирает, как только видит перед собой сцену. Я, честно говоря, не уверен, что вообще дышу, пока она роняет сумку и оглядывается по сторонам. Наконец, ее взгляд останавливается на мне, но я не могу понять, что это за взгляд.

— Ты недавно ударился головой? — спрашивает она.

Я ухмыляюсь, потому что ожидал этого. — Нет.

— Наркотики?

Делая шаг к ней, я медленно качаю головой. — Нет.

— Какой-то дерьмовый розыгрыш, когда парни собираются выпрыгнуть и сказать,