Елена Лагутина - Песочные часы Страница 51

Алена замерла, прислушиваясь к биению сердца. Секунды неслись с чудовищной скоростью, и каждая последующая все сильнее отдаляла ее от того момента, когда она чуть было не решилась все изменить. Но сердце постепенно затихало, реальность, сдвинувшаяся наискосок, вновь обретала свои границы… Было уже поздно. Поздно — и ни к чему. Перевернувшись на другой бок, она закрыла глаза и вернулась к своему маятнику. Капли дождя бились в оконное стекло с прежней настойчивостью — как будто требовали впустить их в дом, мечтая нарушить застывшее и неживое спокойствие замкнутого пространства, в котором живут люди.

На следующее утро они так и не увиделись. Сквозь сон она слышала, как он поднялся, как скрипнула дверь в ванной, как поворачивается ключ в замке. И снова — тишина, теперь уже без барабанного стука капель. Она приоткрыла глаза — за окном снова серое небо, совсем не стимулирующее к тому, чтобы подниматься с постели. И все же спать уже не хотелось. Прошедшая ночь казалась ей далеким воспоминанием — а может быть, все это ей просто приснилось? Вот только запах спиртного — почему-то он до сих пор не выветрился из квартиры, душным смогом стоял в кухне. Алена открыла окно, позволила ворваться в дом холодному ветру, исследовать каждый уголок и унести с собой то, что неприятно напоминало о ночных событиях. Хотя каких событиях? Никаких событий и не было — просто очередное бегство, на этот раз — от самой себя, вот и все. Не торопясь, уверенная почему-то в том, что и этот день им придется провести, коротая скуку вдвоем с маленькой Сашей, она приготовила завтрак на двоих, прибралась в кухне, протерла шкафы, снова полила и без того влажную землю в цветочном горшке и уселась смотреть в окно.

Маленькая Саша спала долго, не реагируя даже на работающий телевизор. Алена, включив первый попавшийся канал, смотрела передачу о животных, изо всех сил стараясь полностью сконцентрировать внимание. У нее это плохо получалось, и она решила растолкать маленькую Сашу, чтобы было чем заняться. Сашенька охотно поднялась с постели и заявила, что сегодня, если, конечно, Алена не возражает, они будут дальше изучать буквы. Алена не возражала — она была готова изучать все, что угодно и сколько угодно, лишь бы только чем-то занять мозги. В глубине души она сознавала, что ей необходимо подумать, разобраться с тем, что творится у нее в душе, но отдавала себе отчет и в том, что время для этого еще не пришло. Сейчас ей все равно ничего не понять.

— «У» — улитка на дорожке, уголком топорщит рожки, — с усилием извлекла она из глубин своего подсознания. — Правда, Сашенька, похоже на улитку? Уходите-ка с пути, не мешайте дом нести.

— Алена, ты почему такая грустная?

— С чего ты взяла, что я грустная?

— Потому что у тебя глаза грустные.

— Тебе показалось.

— А я соскучилась по папе. Знаешь, мне даже буквы не хочется изучать… Вот бы снова в парк сходить. Правда, здорово там было?

— Хочешь, давай во что-нибудь другое поиграем. Ну, например…

Алена не успела договорить, потому что из кухни донесся телефонный звонок. Поднявшись, она стремительно бросилась к телефону, сама не понимая, почему так спешит. Но услышала совсем не тот голос, который так ожидала.

— Мне Сашу, — не поздоровавшись, растягивая слова, пропел молодой женский голос.

— Его нет, — сдерживая сразу возникшее раздражение, ответила Алена.

— А с кем я разговариваю?

Алена чуть было не сорвалась, собираясь спросить: «А я, собственно, с кем?» Сдержавшись, ответила, подавляя протест в душе, что она — приходящая няня.

— А-а, — удовлетворенно протянула девушка на том конце, — а когда он придет?

— Не знаю.

— Передайте, что звонила Таня.

«Кажется, секретарь и приходящая няня — это не совсем одно и то же», — с растущим раздражением подумала Алена, но высказываться на эту тему не стала. Не ответив, положила трубку. И почти до самого обеда только и думала об этой Тане.

Она уже накрыла обеденный стол — две тарелки со свежесваренным супом, салат из помидоров, нарезанный еще вчера, — когда входная дверь, знакомо скрипнув, отворилась.

— Извини, мы тебя не ждали, — произнесла она, разводя руками, — будешь обедать?

— Да нет, спасибо, я уже поел, — ответил он, пытаясь отодрать от себя прилипшую к нему Сашу-маленькую. — Хватит, Шурик, суп остынет.

— Папа, ну где ты пропадаешь! — с укором произнесла она и послушно залезла на табуретку, уселась в своей обычной манере — подогнув ноги с розовыми пятками — и шумно хлебнула первую ложку.

— Тебе звонила какая-то Таня, — произнесла Алена как бы между прочим, с деланным равнодушием.

— Какая-то Таня?.. — неуверенно переспросил он. — Какая Таня?

— Откуда я знаю, тебе виднее, какая из твоих девушек…

— Ах да, Таня, — вспомнил он, чему-то улыбнувшись, — совсем забыл. Это одна знакомая. У тебя странное выражение лица, Алена.

— Странное? — переспросила она равнодушно. — Почему странное?

— Не знаю… Недоверчивое какое-то. Ты что, считаешь, что у меня не может быть знакомой девушки по имени Таня?

Она бросила на него короткий взгляд, пытаясь понять, серьезно он говорит или снова просто скрывает насмешку.

— У тебя может быть девушка с каким угодно именем. А у меня совершенно нормальное выражение лица.

— А мне так не кажется.

Они словно схлестнулись в поединке, не осознавая, впрочем, какова конечная цель борьбы. Но борьба увлекла их до такой степени, что они оба совсем забыли про маленькую Сашу, которая слушала их, переводя удивленные глаза с одного лица на другое.

— Может, ты вчера много выпил, поэтому тебе и кажется.

— Откуда ты знаешь?.. Да, я вчера прилично выпил. Хандра нашла. Да и ты, как я успел заметить, заснула в обнимку с календарем. Дни считала?

— Считала.

— И как, много осталось?

— Папа, Алена, вы что, ссоритесь?! — Маленькая Саша перестала хлебать суп и возмущенно подняла брови.

Злые слова застыли на губах — Алена подошла ближе, провела ладонью по ее светлым волосам, развернула лицом к себе:

— Нет, маленькая Саша, мы не ссоримся. Все в порядке, кушай.

— А ты?

— И я… И я тоже.

— А можно, я буду сидеть у тебя на коленях?

Она сразу вскочила с табуретки, уступая место, затем залезла на колени Алены, обняла ее одной рукой за шею и прижалась к щеке. Ее отец молча наблюдал, как Алена кормит дочь с ложки, а потом, ни сказав ни слова, вышел, неслышно захлопнув входную дверь. Алена, с трудом преодолев желание броситься к окну, продолжила кормить маленькую Сашу.

Настроение было испорчено окончательно. Они тихо тосковали вдвоем, рисовали сказочных принцесс, снова писали буквы, играли в парикмахерскую, в детский сад и в больницу.