Александра Джонс - Любовный контракт Страница 51

Оливия была в кухне — повязанный вокруг талии фартучек скрывал не заметную еще беременность, — когда услышала и увидела, что Эрнст паркует «даймлер». Стюарт вбежал в парадную дверь в одном из своих красивых рабочих костюмов в полосочку, без единой морщинки или складки. Он швырнул кейс на софу и вошел в кухню, готовый обнять и поцеловать ее.

— Что, сегодня не наносим милосердных визитов?

— К Бэрди сегодня не пускают.

— Ах, да… я забыл. Люблю, возвращаясь вечером домой, найти здесь тебя, а не миссис Даннимотт. Сразу становится веселее. — Он понюхал кухонные ароматы. — Что готовим?

— Вот это! — Она ткнула ему под нос пучок свежего сельдерея. — И это! — Один за другим она совала ему злосчастные овощи с огорода Аннабел. В полном замешательстве он отступил в недоделанную гостиную, откуда пришел, а она продолжала надвигаться на него.

— Как ты смеешь без предварительного обсуждения планировать виноградник и заказывать ГЭ, одним махом уничтожая не только мой декоративный сад, но и тяжкий труд мистера Графтера в последние недели? Как ты смеешь злоупотреблять моим доверием? Как ты можешь всерьез воспринимать слова Бэрди Гу, если с последнего воскресенья она не в своем уме?!

— Милая, я… — попытался он защититься от потока обвинений.

— Сегодня четверг, день ее операции, четвертый день с момента, когда это было предложено. Ты не потратил много времени, Стюарт, чтобы обдумать «виноградный» проект, не так ли? А теперь послушай хорошенько, что я тебе скажу. Никаких виноградников или других фантастических планов до тех пор, пока этот дом не будет полностью закончен и пригоден для жилья! Я не собираюсь подкупать мистера Рэппса и его команду, как это делаешь ты, потому что в результате они работают все медленнее и медленнее в надежде получить в лапу новую порцию незадекларированных американских долларов. Тебе ясно?

— Канадских… — попытался он отстоять свои права.

— Я собираюсь выгнать Рэппса и его банду — вот это уж точно без предварительного обсуждения! Неужели ты не видишь, что они с нами делают? Одним словом, или этот дом будет готов в течение шести недель, или я уезжаю на Антибы к родителям до конца строительства. Понял, Стю?

— Оливия, остынь, дорогая, — сказал он с софы, где она его поймала. — Ты переутомилась, Бэрди заболела, в «Лэмпхаузе» некому занять ее место, у тебя ребенок и все такое…

Она хлестнула его по лицу пучком сельдерея, сорвала фартук и бросилась наверх.

Оливия легла на кровать в спальне и включила телевизор, стараясь успокоиться. Будучи «в положении», нельзя волноваться, напомнила она себе. Ее трясло от страха: она впервые потеряла контроль над собой и ударила Стюарта. А вдруг он уйдет к другой женщине? Сил и характера у него на это хватит!

Ее уже давно смущала мысль, что Стюарт всегда может поступать так, как ему нравится, чему весьма способствовало богатство. Он и раньше делал то же самое, не правда ли? Развелся с первой женой, Кристиной, оставив ей щедрые алименты, — и все! Что, если он когда-нибудь так же поступит и с ней?

Она вспомнила прогулку в холодный февральский день по берегу озера Вирджиния, как она старалась загнать знание о прежней жизни Стюарта подальше в глубины сознания — уже тогда она его любила, как любит сейчас. Она приняла его предложение руки и сердца без размышлений. Но теперь… Теперь она — преданная вторая жена, оправдывающаяся перед ним и хранящая в глубине души сомнение: а что, если Стюарт — такой человек, который в принципе не может остепениться и снова все пойдет прахом? Что, если он человек, который робеет перед отцовством, если его главный интерес — делать деньги, больше денег? Не очень-то его обрадовало, что у них будет ребенок — такая же часть его, как и ее!

Она попыталась расслабиться, сосредоточиться на телевизоре, по которому показывали что-то ужасно пошлое. Нашарила под подушкой носовой платок… Тут он вошел в спальню с подносом, на котором сервировал еду, приготовленную ею для него: пирог с заварным кремом и печеную картошку.

— Я подумал, может, ты голодна — тебе ведь теперь надо есть за двоих, дорогая!

— Ты даже не знаешь, когда ребенок должен родиться!

— В феврале.

— Как ты догадался? Тебя же никогда не бывает!

— О, я бываю, и много. Согласись, чтобы станцевать танго, нужны как минимум двое. Ешь, любимая. Тебе нравится, когда я кормлю тебя? Я вообще хороший кормилец, а сегодня делаю это во имя рода Маккензи!

Она расхохоталась, и это был шаг в правильном направлении. Выключив телевизор, Оливия все же решила, что последнее слово должно остаться за ней.

— Ты порочная, корыстная, эгоистичная свинья!

— Знаю. Но я всего лишь сколок с моего старика. Я обычно говорю ему это, когда он начинает подвинчивать мою жизнь. Ну, ешь… — Он протянул ей салфетку. — Я трудоголик, согласен, но мне нравится то, что я делаю, и тебе, думаю, тоже, потому что ты сама трудоголик. Корпорация «Маккензи» — не моя первая любовь, но я знаю, что твоя-то — «Лэмпхауз», дорогая.

— Не смей такое говорить, Стюарт Маккензи!

— Ладно, беру свои слова назад. Моя вина в том, что нам приходится жить на ограниченные средства, и я теперь испытываю настоящий ужас перед нищетой.

— Даже не заикайся! Ты понятия не имеешь, что значит быть бедным. У тебя всегда был богатый отец, чтобы избавить от «жизни на ограниченные средства»!

— Он этого никогда не делал и не сделает. Деньги, которые я зарабатываю, я зарабатывал сам — для нас. Компания отца принадлежит ему одному, я просто его представитель в Великобритании. Я могу выйти из дела, когда захочу, я не связан с ним, Оливия. Заработанные деньги я вкладываю по своему усмотрению, вот почему «Лэмпхауз» — наше дитя. Это, быть может, слепок с его главной компании, но именно я собственными усилиями собрал капитал, чтобы выкупить его у твоего отца, я, а не Маккензи-старший. Может, я и выглядел плейбоем-миллионером, но работал как вол! Мне некого поблагодарить — кроме тебя, конечно, ты была на моей стороне с самого начала.

— Стюарт, я знаю, ты сделал это для нас!..

— И не говори, что я не забочусь о тебе и ребенке. Я о тебе забочусь, семья мне нужна больше всего на свете.

— Расскажи мне, почему ты развелся с Кристиной.

— Ты знаешь, я тебе уже говорил.

— Откуда мне знать, что ты сказал правду? Разве не могло быть так, что не она ушла от тебя, а ты ушел от нее с другой женщиной?

— Я бы не стал тебе врать по такому поводу, и ты это знаешь! Не понимаю, почему ты ведешь себя так неразумно, разве что ребенок не вовремя…

— Кто сказал, что не вовремя? Возможно, он не вписывается в наши планы, но я могу справиться и с «Лэмпхаузом», и с ребенком, да! Для меня здесь нет проблем — может быть, для тебя?