Анна Велозо - Небеса нашей нежности Страница 51

– Но при этом пилот не падает в воду, насколько я понимаю.

– Нет.

– Итак, что же произошло?

– Я…

– Довольно! – В комнату ворвался доктор де Баррос. – Моему пациенту нужен покой. Вы можете прийти завтра и поговорить с ним в течение десяти минут. Дело не срочное, а сеньору Карвальо нужно выздоравливать, не так ли? Кроме того, от случившегося пострадал только он сам.

Еще никогда Антонио так не радовался приходу врача. Де Баррос выпроводил обоих полицейских, а затем сказал родителям Антонио и немецкому врачу:

– Дайте мне пять минут. – После этого он захлопнул дверь у них перед носом. – Итак, дорогой мой сеньор Карвальо…

После этого де Баррос насколько минут описывал Антонио его состояние, шансы на выздоровление и стратегию лечения.

– Но для этого вы должны в точности придерживаться моих указаний. И когда я говорю «в точности», я именно это и имею в виду. Ваша готовность работать над выздоровлением имеет решающее значение. – Врач помолчал. – Я вам кое-что принес. Подарок или вознаграждение за усилия, уж не знаю, как это назвать. Рыбаки, вытащившие вас из воды, нашли вот это. – Он протянул Антонио какую-то бумагу. – Ее привезли с вами в больницу.

Антонио не сразу понял, что это снимок Каро из кабины пилота. Парень сглотнул, стараясь сдержать слезы. Неужели Каро была с ним в самолете?

Глава 23

Письмо Марии пришло в тот же день, когда она сама приехала, только на пару часов раньше. Оно добиралось до Рио две недели, и конверт выглядел потрепанным, а адрес немного размазался, да и марка почти отклеилась. Ана Каролина осмотрела его со всех сторон. Ей нравились конверты, прошедшие через много рук, и ей нравилось получать письма из других стран.

Дорогая моя кузина!

Нужно же было проехать тысячи километров, чтобы прибыть в место, ничем не отличающееся от моего дома. Буэнос-Айрес – настоящий европейский город, в нем дух цивилизации сильнее, чем в Рио. С одной стороны, это приятно, поскольку нам легко было приспособиться к здешним устоям. С другой стороны, я немного разочарована: на противоположном краю мира ожидаешь встретить хоть немного экзотики. Ну да ладно, не стану обременять тебя своими жалобами. Мужчины здесь порывисты и очень, очень красивы. Женщины, к сожалению, тоже. И везде танцуют танго, это потрясающе! Мы с Морисом попытались научиться этому танцу, но он сложнее, чем кажется. Аргентинцы над нами посмеиваются, но мне кажется, что наши попытки их растрогали. В вопросах моды и стиля жизни аргентинцы во многом превзошли бразильцев, и у меня возникла теория, что это связано с климатом. Чем прохладнее, тем сильнее разгорается фантазия людей. (Поэтично, да? Мне стоило бы стать поэтом). Тут уже немного неуютно, осень вступила в свои права. А я этого и не ожидала. Я думала, во всей Южной Америке так же жарко, как в Рио. Ну, вот видишь, век живи – век учись. Еще тут можно покупать отменную говядину почти даром, что для нас, французов, необычно. Мне кажется, я поправилась на целую тонну. Я рада предстоящей поездке в Чили, а оттуда – в Рио. Уверена, теперь мы сможем лучше общаться. Все дело было в этом противном дожде, я думаю. Когда засияет солнышко и мы отметим твою свадьбу, то позабудем обо всех мелких ссорах.

Передавай всем привет и пожелай мне удачи, чтобы в Чили мы не замерзли. Говорят, там горы, а зимой все заметено снегом. Ужасно, да?

Ана Каролина, улыбнувшись, отложила письмо. Вот она, Мария, во всей своей красе. Она пишет о погоде, о фигуре, о танцах и красивых мужчинах. То была сама основа ее существования, и эта неподдельная беззаботность успокаивала. Ана Каролина задумалась о теории климата – как холод влияет на жаркие фантазии – и сочла ее чушью. Большинство развитых культур прошлых эпох расцвело в теплом климате, да и эротике благоприятствует жара, а не холод. Ана Каролина по себе это знала: теплыми вечерами ее страсть усиливалась. Например, в тот вечер на карнавале, когда… О нет, только не думать об этом! Но ей было так тяжело не вспоминать тот вечер. Она тосковала по Антонио, его объятиям, поцелуям, страстной любви, столь ненасытной и порывистой, всепоглощающей. Лежа ночью в постели и предаваясь эротическим фантазиям, она представляла не своего жениха, а Антонио. Видя самолет в небе, она вспоминала тот полет с Антонио, когда они поцеловались. А когда приходил почтальон, Ана Каролина надеялась, что он принесет письмо от Антонио, которое можно будет сжечь, не читая. Вот уже несколько недель от него не было вестей. Собственно, это должно было помочь Ане Каролине позабыть о нем, как она и хотела. Нужно было радоваться, что ее молчание в ответ на его пылкие послания оказалось успешной стратегией. Но почему-то все было не так. Ана Каролина сходила с ума от ревности. Она вновь и вновь представляла себе, как он целует другую. Как ласкает тело своей жены. В отчаянии Ана Каролина представляла себе все подробности жаркого соития Антонио с той незнакомкой, на которой он женился. Брал ли он ее с таким же пылом, как Ану Каролину? Сгорала ли она от страсти в его объятьях? Ана Каролина ненавидела себя за такие мысли, но ничего не могла с собой поделать. Иногда вечерами она уходила в свою комнату, чтобы предаться этим пугающим и в то же время столь возбуждающим фантазиям. Она даже перенесла к себе из гостиной граммофон и слушала одну и ту же песню – ту самую песню с карнавала, напоминавшую ей об Антонио. И хотя Ана Каролина понимала, как глупо ведет себя, она не могла остановиться. Вот и теперь ее объяло то же настроение. Как хорошо, что вскоре приедут Мария и Морис! Они отвлекут ее от подобных мыслей. Молодожены позвонили Ане Каролине из Сан-Паулу и сообщили, что поезд прибудет на вокзал в четыре часа. Значит, скоро нужно отправляться в путь. Энрике был занят на стройке и присоединится к ним только вечером. Может, это и к лучшему. Пустая болтовня Марии с Аной Каролиной едва ли его заинтересует. Да и ей самой не хотелось проводить много времени в обществе своего жениха. Сам того не зная, он вызывал в ней угрызения совести, и Ана Каролина отвечала на это раздражением. Энрике такого не заслуживал, но Ана Каролина никогда не умела притворяться. Лучше держаться от Энрике подальше, пока она не переживет разочарование от разрыва с Антонио.

Девушка переоделась перед поездкой на вокзал: в машине удобнее в других туфлях, да и одежду стоит выбрать немарких тонов. В коричневой юбке-брюках, бежевой блузке и поношенных туфлях без каблука она выглядела не очень-то женственно, но Ане Каролине было все равно. Она же едет встречать свою кузину, а не воздыхателя, которого нужно поразить великолепным нарядом. Перед выходом еще пришлось выслушать многочисленные советы родителей: «Веди автомобиль осторожно. Опасайся карманников. Не вези гостей по Авенида Централь, там слишком опасно». Да-да, она все это знает, знает все опасности, подстерегающие в Рио автомобилистов и пешеходов. Да, она будет осторожна.

До вокзала Ана Каролина добралась без проблем. Пришлось побороться за место на парковке – какой-то нахал попытался ее опередить, но Ана Каролина добилась своего, что очень ее порадовало. Внутри вокзала царила чудовищная толкотня. Поезд из Сан-Паулу, ехавший через Рио на север, всегда был переполнен, а на платформе суетились отъезжающие, встречающие, носильщики, чистильщики обуви, разносчики газет и лоточники, торговавшие напитками. Было тут много подозрительных личностей – на вокзале всегда орудовали карманники. У одной семьи с поводка сорвался пес, и на платформе воцарился хаос: ребенок помчался за беглецом, за ним неслась его мать, расталкивая толпу, а вслед за ними бежал взмокший от жары железнодорожник, оглушительно свистя в свисток. Ана Каролина прислонилась к колонне, следя за тем, чтобы ее не задели. Как жаль, что она не взяла с собой фотоаппарат! Получились бы отличные снимки.

Вскоре на платформу, окутанный облачком пара, прибыл поезд, и послышался визг тормозов и гудок паровоза. Ана Каролина была уверена, что Мария и Морис купили билет в купе первого класса и потому подошла к соответствующему вагону, зажимая уши ладонями. Когда поезд остановился и проводники открыли двери, поднялась паника: пассажиры не могли выйти, поскольку множество людей толпилось на перроне, а те, кто должен был сесть в вагон, громко ругались, кто-то со слезами на глазах прощался, кто-то обнимался, кто-то стоял с беспомощным выражением лица, преграждая выход.

Глядя на все это, Ана Каролина расхохоталась. Тут царили такое безумие и сумятица, такое буйство красок и мешанина звуков – тут кипела и бурлила сама жизнь, и удержаться от смеха было просто невозможно. Но самым удивительным казалось то, что вскоре на платформе все успокоится. Так всегда бывало. Рано или поздно встречающие находили тех, за кем пришли на вокзал, отъезжающие садились в вагоны, чемоданы оказывались на полках, а сбежавшие дети и собаки возвращались.