Энн Риверс Сиддонс - Королевский дуб Страница 51

— Я предполагаю, что вы говорите не о футболе? — лукаво спросила я Берти Вайзенент, когда она упомянула о своих достижениях. Как только мои слова слетели с уст, я поняла, что совершила ошибку.

— Нет, — ответила Берти.

Я полагаю, что довольно успешно провела время в пэмбертонском обществе, постоянно одобрительно слушая и не упоминая ни о чем, что могло бы быть моей личной историей. Я инстинктивно понимала, что меня принимали в этих домах и клубах как существо, имеющее значение в данное время и в данном месте: милый старый друг Тиш и Чарли Колтеров, у которой есть хорошенькая дочка, пассия Картера Деверо в данном сезоне. Очень славно для бедного Картера. И так хорошо для Тиш, что ее бывшая соседка по общежитию колледжа живет рядом в коттедже Бельведеров. Но я подозревала, что если бы я настаивала на том, чтобы меня приняли такой, какая я есть на самом деле, — городская учительница, дочь грека, владельца бакалейной лавки и пьяницы, разведенная, подвергшаяся жестокому обращению жена, низкооплачиваемая служащая второразрядного общинного колледжа, — то это умерило бы энтузиазм улыбок, поцелуев в щечку и объятий, которыми меня теперь приветствовали.

Когда я сказала об этом Тиш, она ответила:

— Ты слишком чувствительна. И далеко не так много людей, как ты воображаешь, забивают себе мозги твоей персоной.

И я рассмеялась.

— Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать, — продолжала подруга, — ты в городе новенькая, поэтому думаешь, что люди разглядывают тебя критически, и чувствуешь, что должна поступать именно так, а не иначе. Я-то знаю, как это бывает, сама была в подобной ситуации.

— Тиш, ты никогда и нигде не была новенькой за всю твою жизнь.

— А кем, ты думаешь, я была в Боливии?

— Я говорила иносказательно.

— Ты сказала чушь, — возразила Тиш. — Будь сама собой. Вот увидишь — никто не станет игнорировать тебя.

И поэтому на ближайшем приеме а-ля фуршет с огромным количеством гостей в большом, с нависающей крышей, обшитом коричневыми досками и рейками коттедже Гипса и Авен Каррингтонов, глубоко укоренившихся „зимних жителей", для которых этот вечер являлся ежегодным реверансом „равенству и братству", я была настолько сама собой, насколько возможно.

Тиш, Чарли, Картер и я стояли в огромной мрачной библиотеке, болтая со знакомым землевладельцем, Гвен Каррингтон, нарядившейся в яркое платье фасона лилли, и группой женщин таких же пропорций, что и хозяйка, в платьях того же покроя.

Лишь Пэт Дэбни, которая расслабленно прислонилась к громадному письменному столу стиля Бидермайер, была одета в мятое черное приталенное атласное платье.

Хрупкая, смуглая, изысканно красивая женщина в летах лениво жаловалась на то, что ее служанка Энни предупредила об уходе, так как решила поступить в Пэмбертонский колледж и получить диплом по управлению отелями и мотелями, а между тем „ей уже все сорок пять! И что еще хуже, я слышала, что Энни уговаривала на кухне Иду сделать то же самое. Я бы уволила служанку тут же, если бы она уже не получила расчет. Слышали ли вы когда-нибудь что-либо подобное?".

— И это после того, что вы для нее сделали, Кэролайн, — вставила одна из женщин, а смуглая дама лишь отмахнулась тонной руной:

— Ах, бросьте. Не больше, чем сделали мы все для них. Но это послужит уроком для нас, не так ли? Сейчас эти неблагодарные люди зарабатывают слишком много. И не хотят работать.

— Ну что ж, Джордж Буш именно тот человек, который вернет нас на правильный путь, — проговорила еще одна женщина. Она была моложе остальных, смуглая, с острым личиком и очень худая. Что-то в ней было удивительно знакомым, и вскоре я поняла, что она была дочерью пожилой дамы, чья служанка Энни уволилась с работы. Черты этих женщин были сходны, но лицо молодой не было освещено, как у матери, какой-то капризной, экзотической красотой. Вместо бесконечных лилли она была одета в блузку из органди с оборочками и гармонирующую по цвету юбку из тафты, белые непрозрачные чулки и черные атласные туфли на низком каблуке. Она могла бы сойти за дебютантку с улицы Пичтри, впервые выходящую в свет, если бы не была на два десятка лет старше этого возраста. Дама была приблизительно моих лет.

— Рональд Рейган сделал бы то же самое, если бы у него хватило времени. Он уже подходил к этому, — проговорила Гвен Каррингтон низким голосом. — Я понимаю, что ты хочешь сказать, Кэролайн. Очень скоро никто не сможет устроить приличный прием, потому что не останется никого, чтобы обслужить его и после прибраться.

Я посмотрела на Тиш. Та закрыла глаза. Тогда я сказала:

— Может быть, вы сможете нанять несколько студентов отделения по управлению отелями и мотелями Пэмбертонского колледжа? Наши студенты прекрасно выполняют подобную работу. Вы даже смогли бы пригласить вновь свою горничную. — Я широко улыбнулась смуглой женщине. — Конечно, только на вечер. И по минимальной ставке.

Дама посмотрела на меня так, как будто я предложила ей изобразить танец живота, и, видимо, решив, что я пошутила, хоть и в плохом стиле, заметила:

— Что ж, это остроумная идея, не так ли, Мигги?

— Ммм… — только и произнесла ее дочь, пристально глядя на меня.

— О, правильно, я и забыла, — мрачно улыбнулась Пэт Дэбни, пуская дым сигареты в наши лица, — ведь вы работаете там? В колледже? Да? Приятно слышать, что у вас пытаются чего-то добиться. Не тратят понапрасну деньги налогоплательщиков.

В ответ я широко улыбнулась блондинке. Гвен Каррингтон повернулась ко мне:

— А вы ходили слушать мистера Буша, когда он приезжал в Атланту, моя дорогая? Мы забронировали себе номер в „Ритц-Карлтоне", но нам пришлось в последний момент отказаться. Я была ужасно огорчена. Такой солидный человек, и жена его такая милая женщина!

— Боюсь, что нет, — ответила я. — Я голосовала за Джесса Джексона. Поэтому подумала, что такой вечер будет выше моих сил.

— Ах, как интересно. Ну что ж, мои дорогие, я вижу там Клэя и Дэйзи Дэбни, прошу извинить меня. — И Гвен Каррингтон скрылась в стае платьев лилли, как бабочка в розарии. Остальные наши собеседницы дружно последовали за ней.

На какой-то момент стало так тихо, что тишина гремела в ушах, как раскаты грома. Я повернулась к Тиш, ожидая увидеть хоть тень улыбки на ее лице. Вместо этого меня встретила пустота и старательно напускаемая непроницаемость. Картер и Чарли собрали пустые бокалы и отправились к камину, где был устроен бар. Тиш и я смотрели друг на друга.

— Догадываюсь, что мне не следовало всего этого говорить, — предположила я, пытаясь изобразить раскаяние, но мне подобный трюк не удался. Ну конечно же, Тиш, как и я, была оскорблена и изумлена смешным и незначительным разговором.