Мышеловка для босса (СИ) - Колесникова Вероника Страница 52

А после Маша лежала на животе, уткнувшись в больничную подушку лицом и радостно ощущала, что у нее появилась и другая сторона тела. На животе она не спала уже девять месяцев и сейчас ощущала непередаваемое чувство свободы.

Ветер из открытого окна холодил пятки, она была совершенно одна и почти слышала, как по деревьям струится сок, вместе с жизнью. Это было удивительно и волшебно.

И тут в палату вошла женщина в цветастом больничном халате, запахнутом на груди,

и одноразовой шапочке, которая бывает у хирургов.

Маша сразу поняла: врач.

— Ну как, родила? — спросила, улыбаясь, она.

— Родила, — радостно вздохнула Мари.

— Как ты назвала ребеночка? — продолжала незнакомка смотреть сверху вниз.

— Это уж как муж решит. Мы с ним договорились, его право — дать имя первому ребенку, — поделилась Мари.

— Ну так что, привезти тебе, или сама дойдешь? — женщина поставила руки в бока.

Интересный вопрос задает эта врач. Сама она дойдет за своим ребенком или ей его принести?

Да за своим малышом любая мать пешком на Северный полюс готова пойти. Для чего Маша в роддом приехала? И, ни минуты не раздумывая, выпалила:

— Конечно, я дойду сама. Хочется посмотреть, как все здесь устроено.

— Тогда я пойду впереди, а ты за мной, сама увидишь, куда идти, — улыбнулась собеседница — врач, как решила Маша, в странном цветом халате.

И Маша пошла.

В длинном коридоре оказалось на удивление много людей. Женщины разных комплекций шустро сновали туда — сюда, а она по стеночке шагала вперед. Колени еще немного дрожали после того, что произошло всего несколько часов назад, но маша все шла и шла, как партизан на амбразуру.

Прошла роддомовский «рецепшн» — пост медсестры, где стояли роженицы, врачебный и технический персонал. Прошла столовую, из полуоткрытой двери которой доносились ароматы еды. А вот беби-бокс так и не увидела. Остановила врача в шапочке.

— Извините, тут женщина в цветастом халате шла, я ее потеряла из виду, — постаралась она как можно внятнее объяснить, кого ищет.

— Мамочка, вы новенькая? Только из родовой? — участливо заглянула та в глаза.

— Да, вот по пути потеряла из виду врача. Она у меня спросила: самая я дойду или принести.

— Что принести?

— Ребенка, конечно, — фыркнула Маша. — Видимо, она меня в беби-бокс вела, да обогнала, что неудивительно.

— Да вон же он, возле поста, — указала женщина рукой в обратную сторону.

Мари развернулась на триста шестьдесят градусов и тихим шагом направилась к посту.

Быстро глянула на женщин и вошла в раскрытую дверь. В палате в прозрачных боксах на колесиках лежало четверо абсолютно одинаковых, запеленатых в пеленки с мишками столбика с морщинистыми личиками. Она внимательно прочла имена-фамилии каждого и возле последнего остановилась. Вот она!

Маша взялась обеими руками за пластиковую люльку, оперлась на нее и повезла по коридору в палату, по пути довольно улыбаясь проходящим женщинам.

Наконец, спринт-марафон был закончен. Мари вернулась в комнату с открытым окном в лето.

В палате на соседней койке сидела девушка. Она расчесывала свои длинные волосы и улыбалась.

— Привет, я Лиля. Надо же, как тебе быстро ребенка дали! — сказала она.

Маша задумалась на секунду, а потом ответила: — Да я сама взяла.

Лиля удивилась.

— Ну, может быть, тем, кто делает кесарево, как мне, нельзя самим детей брать… Потому что мне делали операцию, — задумалась она и предложила: — Кстати, сейчас время обеда. Сходи в столовую.

По ее совету Маша еще раз посмотрела на спящую дочку в боксе, взяла чашку и пошла в столовую, чтобы, наконец-то, попить чай. Еле двигая ногами, потому уже шла без поддержки люльки на колесиках, почти дошла до поста. Навстречу ей бежала сестричка со сбившейся набок шапочке, с вытаращенными глазами и абсолютно белыми губами.

Почему-то Маша сразу поняла, каким-то шестым чувством, почему та так взъерошена.

— Вы, наверное, ребенка ищете? — участливо сказала ей, когда она неслась мимо меня.

Она сузила глаза.

— Так я его увезла, он уже в палате, — улыбнулась Мари ей самой милой улыбкой из своего арсенала.

И тут сестричка начала орать.

«Видимо, нервы сдали», — подумалось Маше. Медсестра кричала, кричала, ругалась на Машу, на врачей, на роддом, еще не что-то, а потом резко успокоилась.

— Вообще-то, ребенка самим мамочкам брать нельзя. За каждого нужно расписаться как минимум в трех книгах, и детей развозим мы, — внятно пояснила она причину своего гнева.

Маша развернулась, ничего не ответив и пошла в столовую. Коридор казался нескончаемо длинным, мимо пробегали убийственно быстрым шагом мамочки в цветастых халатах, отвратительно стремительным бегом врачи и неслышно-скользящим медсестрички.

Наконец, она дошла до столовой. И кого же увидела в раздаточном окошке? Ту самую женщину в цветастом больничном халате, запахнутом на груди, и одноразовой шапочке, которая бывает у хирургов.

Маша рассмеялась. Ту, кого она приняла за врача из-за халата, оказалась сотрудницей столовой на раздаче еды.

Эти переодевания кого угодно запутают!

— О! А вот и ты! А тебя тут уже прозвали тихой ниндзей. Как ты из-под носа медсестры из палаты новорожденных бокс увезла? — рассмеялась женщина в цветном халате.

Маша снова чуть не прыснула: ну конечно, неужели врач будет ходить в цветном халате? Конечно, нет. А она просто ошиблась, смешно и немного нелепо.

— Так я вообще-то в роддом за ребенком пришла, а не просто так, — ответила Мари, отпивая горячий чай.

— Раз уж ты обратно идешь, захвати с собой тарелку с кашей для мамочки из четвертой палаты, она аккурат возле тебя лежит, — обратилась сотрудница столовой к ней. — Всех девочек из родовой нужно кормить. Обычно я хожу и спрашиваю: привезти тебе еду, или сама дойдешь? Но сейчас не успеваю.

Маша рассмеялась, взяла тарелку с пшенной кашей и пошла поздравлять новоиспеченную мамочку. Девушка лежала на животе и блаженно улыбалась в подушку.

— Тебе привезти, или сама дойдешь? — решила пошутить Мари.

— Сама дойду, хочу посмотреть, где детишки лежат, — сказала она, не поднимая лица от подушки.

— Не волнуйся, я уже принесла тебе поесть. Поздравляю, — громко сказала и вернулась в свою палату.

Третья койка уже была занята только что появившейся из родовой девушкой. Она, увидев, как Маша склонилась над гусеничкой в пеленках, спящей в прозрачном боксе, сразу же спросила:

— А где тут ребенка забирать нужно? Я сбегаю. Вернее, схожу. Точнее, побреду.

— Не нужно никуда ходить! — встрепенулась Лиля. — Детей тут сами медсестры привозят, и очень не любят тихих ниндзя.

Маша улыбнулась и начала покачивать бокс туда-сюда, доставая телефон, чтобы сделать фото. Девочка спала, запелёнатая, как бабушка, и из пеленки торчали только щечки, лобик и смешной красный носик.

Мари нажала на круглую кнопку экрана смартфона и фотография тут же улетела нужному адресату. Она улыбнулась и склонилась над боксом, который только что запечатлела.

В коридоре раздалась короткая трель телефона. Девушки подняли головы и увидели, как в палату входит мужчина в халате и хирургической маске на все лицо. Только глаза хитро блестели под ровными дугами бровей.

— Баева! Поздравляю вас!

Маша вскинула глаза и сразу разулыбалась. Псевдо — хирург подбежал к ней, обнял и осторожно поцеловал, оттянув маску под подбородок.

— Так соскучился, словами не передать, а сюда не пускают, вот и пришлось переодеться, как жена давным-давно научила, — прошептал он ей на ухо и Маша покраснела, вспомнив, с чего началась их история любви. — Давай, показывай наше сокровище!

Он осторожно придвинул бокс к себе и завороженно глянул внутрь. Малышка зевнула и он радостно хихикнул.

— Дочку назовем Анечкой! — сказал Александр и снова обнял Машу, а та в ответ только рассмеялась.

— Анна Александровна Баева, а что, хорошо звучит!