Цена измены. Вернуть жену (СИ) - Рябинина Юлия Валериевна Страница 52

Реакция Германа неоднозназначная. Мужчина широком шагом, совсем не стесняясь своей наготы, направляется к прозрачной двери в углу спальне. Я ее только замечаю. Так понимаю за ней ванная комната и исчезает за ней.

Растерянная, я еще некоторое время сижу на кровати. В голове ни одной мысли, пустота. Возможно, я форсанула мое отношение к нему? Возможно я ошиблась? и Герману от меня нужно было только одно: секс? Ведь с самого начала его неоднозначные намеки были мне понятны.

Уязвленное самолюбие, подстегивает меня к необдуманным действиям. Встаю с кровати. Заворачиваюсь в простынь и уверенно шагаю к прозрачной двери. Я не готова остаться один на один с пожирающими мое нутро эмоциями. Сама в себе распаляю злость. Подхожу к двери, оказывается стекло непрозрачное – матовое и мне ни черта не видно за ним. Берусь за ручку, делаю глубокий вдох и резко открываю дверь. Меня тут же к полу приковывает тяжелый взгляд черных, как ночь глаз.

Герман стоит перед открытым окном, уперевшись одной ногой в низкий подоконник локтем оперся в колено, застыл с сигаретой между пальцев.

– Ась, ты подожди немного не заходи: тут холодно. Я сейчас вернусь, – низким доводящем до мурашек голосом говорит мужчина.

Но я словно приросла к полу, стою и не могу сойти с места. В горле саднит от застрявшего кома слов, которые так и остались невысказанными, а глаза внезапно защипало от влаги.

Герман не сводя с меня взгляд, наблюдает за мной. Проходит всего пару секунд, и мужчина покачав головой выбрасывает щелчком пальцев недокуренную сигарету на улицу. Закрывает окно и в несколько широких шагов сокращает расстояние между нами. В нос ударяет запах табачного дыма смешанного с ароматом одеколона Германа.

– Ась, – мужчина подцепил двумя пальцами мой подбородок приподнимает в верх так, чтобы наши взгляд встретились. – Прости, я не хотел, чтобы ты расстроилась из-за моих слов.

Я шмыгаю носом и вытираю глаза тыльной стороной ладони.

– Не хотел, но все же сказал, – отвечаю тут же.

– Потому что не хочу, слышишь…. не хочу чтобы ты меня идеализировала. Я совсем другой…

– Мне все равно, какой ты там, в большом мире, Герман. Для меня ты такой, каким я тебя вижу. Я не оцениваю тебя по твоим деньгам и если тебе так показалось, то это не так. Для меня важны поступки и твои – говорят больше слов.

Грудь наполняется отчаянием и диким желанием доказать Герману, что мне плевать на то кем он работает, на кого работает и чем занимается вообще.

– Ты многого не знаешь, но…

Герман неожиданно подхватывает меня на руки, вскидываюсь и тут же обхватила его плечи, чтобы удержаться.

– … босиком тут еще рано ходить, роднуль. Холодно.

Он круто разворачивается и заносит меня в ванну. Включает воду, при этом не спуская с меня глаз.

– Я не хочу знать… – запинаюсь, видя как темнеет его взгляд. Нехороший блеск зарождается в глубине черных колодцев, – … пока не хочу.

Уточнение видимо приходится мужчине по душе.

Он отпускает меня, помогает избавиться от простыни. Как только оказываюсь полность перед ним обнаженной, он отступает на шаг ощупывая меня внимательным взглядом.

– К вечеру проступят синяки, – констатирует факт, уделяет особое внимания моей груди и бедрам, и при это в голосе не слышно ни капли сожаления.

Чертов собственник. Но… вместо того, чтобы сердиться мне отчего-то становится спокойнее.

– В следующий раз будешь аккуратнее, – краснея под его пристальным взглядом отвечаю и невольно руки сами тянуться к груди и паху для того, чтобы прикрыться.

– Не надо, – одергивает меня Герман и усаживаясь на подоконник продолжает с жадным интересом наблюдать за мной. – Я все уже видел.

Ладно. Прекрасно. Раз хочет смотреть, пусть смотрит. Собственно, чего мне стесняться, Германа прав, то чем мы с ним уже успели позаниматься, никакой скованности не предусматривает.

Включив душ, быстро намылилась гелем, стоящим на полочке. Волосы трогать не стала, просто перекинула их на спину, подставила лицо под струи воды, задержала дыхание. Вода за несколько минут смыла с меня все следы недавнего бурного секса. Но внутри я все еще ярко ощущала присутствие мужчины. Так просто его теперь оттуда не вытравишь.

Закончив с водные процедуры, выключила душ и повернувшись к окну, замялась. Герман откинувшись на стекло продолжал наблюдать за мной, только взгляд его снова был наполнен голодом.

– Что? – не выдержала я первой.

– Красивая, – тут же прилетел ответ и прежде чем подняться, Герман поправил внушительный бугор натянувший ткань трусов.

– Дай мне простынь, пожалуйста. Полотенец как я понимаю, тут еще нет? – меня трясет от, накатывающих волнами, эмоций.

Все что связано с Германом во мне отдается пока слишком остро, слишком ярко.

Мужчина делает шаг в мою сторону, и этот его взгляд, он будто меня уже им трахнул в очередной раз, и самое главное, что я это почувствовала, низ живота наполняется пульсирующей тяжестью и я… черт черт… снова готова к “дикому марафону на выживание”.

– Вот, – вздрагиваю, когда перед лицом появляется простынь, меня так увлекли фантазии, что пропустила тот момент, когда в руках мужчины появилась ткань. – Насчет принадлежностей ты права, еще ничего нет. Так что придется пока обойтись тем что есть.

Герман мне помогает замотаться в ткань, и снова подхватив на руки, не дает идти по холодному полу, несет в спальню усаживает на кровать.

– Эй, я же не малый ребенок, ты чего? – возмущаюсь.

– Дык я и не настаиваю. Просто не хочу, чтобы ты заболела снова. Как смотришь на то, чтобы перекусить? – пока разговаривает, натягивает на себя одежду.

– Не откажусь, – сдерживаю улыбку, рассматривая из-под полуопущенных век суетливые действия мужчины. – Герман, а вещи которые здесь оставались, где они?

Я не хотела пока поднимать этот разговор. Сейчас, как мне кажется был не самый подходящий момент для воспоминаний о смерти матери.

Но ситуация в который я оказалась подвела к этой мысли сама.

– Все что было ценное, ребята занесли на мансарду. Но сейчас еще слишком холодно, чтобы туда подниматься, – строго заявил Герман, останавливаясь в дверном проеме.

– Хорошо. Я поняла, – киваю. – Тогда тебе придется сходить в машину и принести мне одежду.

– Так это не проблема, роднуль. Сейчас все сделаю, – как только Герман покидает спальню мне сразу становится не по себе.

Без него, дом кажется чересчур большим для меня и … пустым. Даже тишина, которой наполняется помещение кажется звенящей, пугающей.

Подскакиваю с кровати и быстрым шагом направляюсь к окну. Сердце в груди колотиться от волнения, как ненормальное. В душе поселяется страх. Мне кажется что я не переживу, если Герман оставит меня здесь одну. Мозг начинает активно работать, подыскивать подходящие доводы и убеждения для Германа. Я сделаю все что угодно, но одна я здесь не останусь.

Герман быстро возвращается. Из окна мне видно часть дороги и тропинку, ведущую к дому. Страх и паника тут же отпускают. Я возвращаюсь обратно на кровать. Не хочу лишний раз заставлять Германа нервничать и как раз во время. Мужчина появляется на пороге спальни. Стремительно приближается ко мне и ставит ношу на край постели.

– Ась, придется романтический ужин отменить. Мать звонила, сказала что Максим заболел, – у меня к горлу подкатывается неприятная горечь, когда читаю во взгляде Германа растерянность.

– Я могу помочь, – тут же вызываюсь “добровольцем”.

– Роднуль, – Герман склоняется ко мне, обнимает лицо огромными ладонями, сжимает. – Меньше всего хочу подвергать тебя опасности…

– Пфф, это глупости, – смыкаю обручами пальцы на его запястьях. – Дай мне две минуты, чтобы одеться.

Я чувствую в настроении мужчины противоборство. Решаю додавить:

– Гер, я боюсь тут одна, – произношу сдавленно.

… секунду… и еще… и, мужчина сдается:

– Ладно. Собирайся, – кивает согласно и вдруг тишину спальни нарушает громкий рингтон. Мужчина заглядывает в экран. – Черт! – принимает вызов. – Да, мам! Что там?