Ширли Конран - Кружево Страница 52

— Я себя чувствую виноватой, ужасно виноватой в том, что все так получилось. Я не любила Ника, он меня любил, а теперь уже слишком поздно, — говорила сквозь слезы и рыдания Джуди.

— Любовь не приходит по заказу.

— Но, по-моему, я вообще никого не могу любить. Я встречалась с несколькими парнями, но я никого не могу полюбить.

— Джуди, тебе всего восемнадцать лет. И ты говорила мне когда-то, что не хочешь влюбиться во француза. Говорила, что не хочешь пока осложнять свою жизнь.

Он принялся снова гладить ее по голове и так сидел с ней до тех пор, пока — когда уже начало темнеть — она не заснула.

В темноте Ги опустил бледно-голубой конверт себе в карман. Сейчас он готов был задушить Максину. Почему она не позвонила ему?

Дважды за ночь Джуди просыпалась, вся в слезах, и тогда он снова гладил ее по волосам и утешал, пока она не засыпала. Утром он поднял телефонную трубку и твердым голосом заказал в комнату два кофе с молоком и двойную порцию булочек — к огромному удивлению горничной, привыкшей считать, что он не по этой части.

10

В первую же субботу после того, как было получено сообщение о гибели Ника, тетушка Гортензия, разговаривая с Джуди по телефону, сразу почувствовала: что-то не так.

— Малышка, ты больна? У тебя какой-то безжизненный голос. А я хотела прокатиться с тобой в Версаль.

— Спасибо большое, но я не могу, — ответила Джуди. — Я должна кое-что сделать для Ги.

Тетушка Гортензия немедленно перезвонила Ги и выяснила настоящую причину охватившей Джуди апатии. Она снова позвонила Джуди и твердо произнесла:

— Я прямо сейчас посылаю за тобой машину. Если тебе это не очень неудобно, я бы хотела на полчаса тебя увидеть. У меня есть для тебя подарок. Она положила трубку прежде, чем Джуди успела придумать какую-нибудь отговорку.

Джуди любила приезжать в старинный дом тетушки Гортензии, украшенный балконами с кружевными коваными ограждениями. Тетушка жила на Иль-де-ла-Сите, крошечном островке посреди Сены, с которого когда-то, давным-давно, начался город Париж. Но сегодня Джуди безучастно сидела на заднем сиденье «Мерседеса», пробиравшегося по мощеным улицам мимо разносчиков, тащивших большие плетеные корзины; мимо цыган, продававших резные деревянные прялки ручной работы; мимо магазинчиков, в которых торговали здесь же изготавливаемыми париками или пуговицами. А когда машина поравнялась с лавкой, в которой несколько девушек плели из фиалок, лилий и белых роз похоронные венки, Джуди опять разрыдалась.

Заходящее солнце золотило стены гостиной. Тетушка Гортензия молча протянула Джуди маленькую коробочку, обтянутую зеленым бархатом. Внутри лежало старинное ожерелье из мелкого неровного жемчуга.

— Зачем это? — спросила Джуди. — У меня сегодня не день рождения. Я не могу принять такой подарок…

— Можешь, можешь, — ответила тетушка Гортензия. — В свое время примерно в твоем возрасте я приняла его по куда более неприятной причине. Мне хочется, чтобы это ожерелье было твоим. Да и зачем оно мне теперь? Оно должно украшать молодую шею. Давай покажу, как здесь запирается замок. Если рубиновый замок тебе не нравится, можешь подобрать у Картье другой.

Джуди медленно застегнула на себе ожерелье и подошла к зеркалу. Оно было старое, в покоробившейся раме, серебристая нижняя поверхность его была местами повреждена; но и в нем было отлично видно, как прекрасен этот жемчуг.

— Почему вы мне его дарите, тетушка Гортензия?

— Ну, откровенно говоря, потому, что у тебя несчастье; потому, что ты потеряла друга; и потому, что ты мучаешься на тоскливой работе. Мне кажется, надо нам попробовать подыскать тебе другое занятие.

— Да, пожалуй. Но все конторы, по-моему, одинаковы.

— Не нужна тебе работа в конторе. На мой взгляд, тебе пришлось бы по душе место младшей продавщицы у Кристиана Диора. На эту должность как раз берут молодых. — Изумрудные глаза тетушки Гортензии засверкали от волнения. — Я не могу обещать тебе ничего определенного, сама понимаешь; но я уже поговорила с директрисой, и она готова с тобой побеседовать. Зарплата будет, конечно, ужасная — это если ты получишь работу, — потому что за такие места идет настоящая драка. Я знаю, тебе не очень по вкусу то, что делает месье Диор; но у меня именно в его салоне наибольшее — как вы это называете по-английски?

— Влияние?

— Совершенно верно. Меня там хорошо знают и поэтому согласились побеседовать с тобой. Только, пожалуйста, не высказывай там своего мнения о моделях, которые изобретает месье Диор. И не забудь, малышка, воспользоваться служебным входом.

— Тетушка Гортензия, спасибо огромное, вы так добры!

— Это не больше чем простой здравый смысл. Надо же что-то делать с твоей работой.

— Знаете, как мы с Максиной вас между собой зовем? Тетушка Простой-Здравый-Смысл.

— Знаю, дорогуша.

Вот каким образом Джуди снова оказалась в салоне Кристиана Диора. На этот раз она вошла через тщательно охраняемый служебный вход.

Одета она была в свой голубой шелковый костюмчик и во время беседы старалась не произвести впечатления всезнайки. Беседовавшая с ней женщина, внешне казавшаяся трезвомыслящей и проницательной, была одета в безукоризненное серое полотняное платье, а ее седые волосы были собраны сзади во французский пучок.

— Так вы говорите по-английски, по-немецки и по-французски? — спросила она. — Да. И еще немного по-испански.

— И вы работали секретарем, а также занимались оформлением импортных контрактов? А почему вы не хотите работать в конторе?

— Потому что я хочу научиться продавать, а кроме того, мне нравится быть среди людей. Я уже почти год работаю, сидя в комнате совершенно одна. И я готова делать что угодно, лишь бы только работать у Диора.

— Ну, так говорят почти все девушки, которые приходят устраиваться к нам на работу. Они хотят здесь работать, потому что их привлекает все связанное с модой. Но они не понимают, насколько это тяжелая работа. Физически тяжелая, изматывающая.

В ходе беседы директриса была заинтригована тем, что Джуди хорошо разбирается в технологии и практической стороне конструирования одежды и в швейном деле, но Джуди пояснила, что помогает Ги Сен-Симону вести бухгалтерский учет.

— А, ну тогда понятно. Да, это молодой человек, за которым надо следить. Конечно, в его возрасте нетрудно сразу заработать некоторую начальную известность. Но, если первая слава не ударит ему в голову, если он не начнет сразу выпячивать себя больше чем надо, если покупатели станут доверять его способностям, качеству, вкусу и, прежде всего, если они смогут на него положиться, тогда он может далеко пойти.