И сядет солнце на Востоке (СИ) - Ли Кристина Страница 52

"Очаровательный молоток для всех гвоздей из моего гроба..." - я прищурилась, смотря на топор, а потом вздрогнула, когда рука Всеслава легла на его рукоять и прямо под моим взглядом плавно провела вдоль ручки так, словно прикасалась не к оружию, а к женщине.

"Какого черта я прилипла к этому взглядом?" - почти скривилась, а потом чуть не задохнулась дыханием, вставшем в горле, когда опять встретилась взглядом с Всеславом.

"И чего ты так на меня смотришь, будто сожрать готов? Ты сам себе это подарил, дурачок недалёкий!!!" - так и хотелось вскочить и прекратить подобный спектакль, потому что я уже еле выдерживала.

Мне всё больше становилось не по себе, и объяснения глупому волнению не находила. Когда градус выпитого и количество тостов поднятых уже за княжича превысило примерно три десятка, я осмотрелась понимая, что люди начали постепенно хмелеть. Хотелось выпить и мне, да так, чтобы вообще забыться, но не в той ситуации, в которой я фактически находилась как заложница. При том невольница совершенно не понимала чего собственно дальше ждать от подобного пиршества.

Пока все переговаривались, а старые знакомые из челяди прибывшей с другими князьями травили байки и гоготали, женщины ожидаемо тихо перешептывались между собой. Все, кроме нашей пятерки.

Миневра предпочитала хлопать и пританцовывать ногой, когда в центр зала выходили музыканты и девушки в национальных костюмах. Анна, что было крайне занимательно, пила вино наравне со старшим братом, однако не смотря на визуальную хрупкость, не пьянела кажется совсем. Что-то мне подсказывало, что поведение девушки вызвано ни чем иным, как тем же знанием о персоне будущей княгини. Это прямо бросалось в глаза тем, как она спокойно себя вела.

Однако самыми интересными за нашим столом оказались лица Зухлии и Ольги. Если последняя просто продолжала высокомерно следить за всем залом, то персидская принцесса не понравилась мне сразу. Это подкрепилось окончательно тем, как она посмотрела на Ярика, когда ребенок сел на колени отца. Девушка возненавидела малыша с первых минут знакомства, и подобное не скрыть. Слишком уж с явным презрением девушка смотрела на ребенка.

"Слава богу Миневре Ярик вроде понравился. Это главное. Ребенок не должен страдать из-за бабы, которая будет греть постель его отца..." - я поковыряла вилкой в тарелке, услышав кажется тысячный тост, и только потом поняла, что он был последним.

- Арысь... - тихо прошептала, поднявшись и поклонившись, когда князья вышли из-за стола и прошествовали к выходу первыми.

Смотря в спину Всеслава молила всех богов, чтобы празднества у реки не длились ещё около пяти часов, как этот пир. Я уснула бы, если бы не шутки Мстислава и Ярополка. Сравнивая всех четырех мужчин, с уверенностью могла сказать, что Всеслав самый красивый, но самый забитый и холодный, даже в компании братьев. Он просто сидел и вяло ухмылялся на шутки Ярополка, что для меня уже было достижением, когда весь зал гоготал и чуть за животы не хватался. Казалось огромный мужчина, внушительный воин и князь такого огромного княжества, а мог подарить людям такие светлые эмоции! Не в пример дураку, который топоры поглаживает, как женские бедра и другие конечности!

- Княжна! Дальше, просто наслаждайтесь представлением и ритуалами у реки. Когда придёт время принять участие, я дам знать!

Слова Арысь совершенно не успокоили, поскольку я шла вслед за Миневрой и девушками так, словно меня и правда тянули на эшафот. Мы так и вышли на площадь у дворца всей толпой.

Однако рядом с нами тут же сомкнулось кольцо охраны, как только наши ноги ступили на каменную кладку. Высокие и дюжие мужики закрыли нас почти в тот же момент, как по площади проскакали четверо всадников с зажжёнными факелами в руках. Они проехали вокруг огибая толпу, а следом поджигая высокие чучела из соломы, подобные идолам.

Как только те вспыхнули огнем, мужчины подняли лошадей на дыбы и засвистели. Словно подав команду для барабанщиков, стоявших на стенах. Я подняла голову вверх, и в клубах белого густого дыма, который источали пылающие чучела, посмотрела на голых по пояс мужчин, синхронно отбивающих ритм на огромных барабанах. Звук этих инструментов заставил каждый волосок на моём теле вибрировать в такт тому первобытному действу, которое разворачивалось прямо на моих глазах и транслировалось на ретрансляторах площади крупным планом.

Лошади всадников били копытом, пока ритм барабанов только нарастал, а с ним и напряжение. Когда оно достигло пика, на площадь выбежали не меньше десятка девушек одетых в длинные белые сорочки. Их светлые волосы венчали веночки из сухой травы, а сами танцовщицы кружились в такт ритма барабанов, пока не замерли в тех позах, в которых встали во время танца. Вернее замерло всё, а слышен был лишь звук треска догорающего сена, которое искрами и пеплом опадало на каменную кладку.

Не знаю сколько времени прошло, но как только услышала гортанный клич, а за ним нарастающий звук топота копыт, стало действительно жутко и страшно. Это побудило собраться, и ждать всего что угодно, но только не того, что на площадь под новые синхронные удары барабанов прискачут ещё не менее десятка всадников. Вместе с остальными, которые так и стояли шеренгой перед девушками, они закружили взяв танцовщиц в кольцо, как только заиграла скрипка.

Живой, почти плачущий, звук игры инструмента, словно вынудил девушек снова плавно и не спеша двигаться, а когда ударили барабаны, я замерла на этом взглядом, пытаясь вспомнить, как и меня закинули точно так же в своё седло.

Мужчины разгоняли лошадей вокруг девушек, подобно тому, как табун кружит на склонах гор. А когда звук горнов прозвучал наравне с быстрым ритмом барабанов, мужчины начали выхватывать танцовщиц прямо в танце и закидывать на лошадей, продолжая кружить по площади, пока не ускакали прочь.

Барабаны умолкли, и наступила давящая тишина. В ней казалось не дышал никто, а слышала только гулкий звук в груди, с которым колотилось моё сердце. Однако ветер пронесся по площади резким порывом, а барабаны ударив разом снова, стали набирать ритм опять. Инструменты били, а мы смотрели на четверых оставшихся посреди площади всадников.

Они величественно сидели в сёдлах и не двигались, пока догорали идолы, а звук барабанов дошел до точки, когда стала дрожать каждая часть тела.

Лица мужчин скрытые повязками и капюшонами накидок из грубой кожи, было не разобрать. Однако я хорошо помнила Морану, и лишь заметив длинную сверкающую в свете языков пламени гриву кобылы, сразу провела взглядом по фигуре Всеслава, ещё до того, как он снял капюшон и стянул повязку. Князья достали из седельных сумок глиняные бутыли и отпив из них очевидно вина, бросили на каменную кладку у ног своих лошадей. Брызги вина и осколки разлетелись в стороны, а барабаны утихли разом, когда Всеслав пробасил:

- Сегодня ночь, когда мы почитаем огонь и божество, которое в этом огне соединяет мужчину с женой его! Гуляйте, бояре! И пусть ваше ложе освятит пламя Симаргла!!! - лошадь Всеслава трусцой обернулась вокруг себя, а следом заржала, когда он пришпорил её, заставив галопом покинуть площадь, вслед за его братьями.

Одного взгляда мне хватило на догорающие и тлеющие чучела, чтобы не отрываясь продолжать ощущать, как сердце в груди колотится словно бешеное, а в голове до сих пор звучат звуки барабанов. И чем быстрее ночь опускалась на мир, тем больше нереальность происходящего множилась в десятки раз.

Всё вокруг стало напоминать тот момент, когда в меня летел светящийся, искрящийся поток гудящего электричества, ударив сверху и прошив тело насквозь.

"Я должна была умереть. Лежать в морге точно так же, как Вика. Меня не должно было быть в этом месте, но я здесь..." - прошептала, когда сходила на берег реки с привычного мне судна, чем-то напоминающего яхту.

Пока мы шли к ристалищу, дорогу освещали только прожекторы вертолетов. Это опасно, и я не понимала, как дружина обеспечила охрану стольких людей, после нападения на самого князя в этом же лесу, несколькими днями ранее? Как можно так беспечно себя вести? Однако моя натура из родного мира, стала медленно таять под натиском того, что происходило передо мной в этом.