Луиза Пеннингтон - Грехи ангелов Страница 52

Своим появлением в сериале в качестве священника Ричард был обязан бывшей жене Роджера. Эту роль пришлось вписать в сценарий после того, как очаровательная, но зверски ревнивая Нора решила уйти из сериала, и авторы сценария были вынуждены «убить» героиню, роль которой та исполняла, и соответственно в этой ситуации должен был понадобиться священник. По фильму Нора до безумия была влюблена в доктора Мэйсона, которого играл Роджер, и из серии в серию навязчиво преследовала его. Однако, по слухам, она не оставляла его в покое и после съемок, и ситуация стала совершенно невыносимой. Таким образом, и старине Роджеру временами приходилось очень даже не сладко.

— Надеюсь, ты отслужишь свою панихиду уже на следующей неделе, — сказал Роджер. — И слава Богу, ведь эта глупая корова совсем меня доконала. — Он поставил на стол стаканы. — Ну, как тебе первый съемочный день?

— Как тебе сказать… От переутомления я точно не страдаю.

— Ничего, Дик. Главное, начать.

Опять Дик! Ричард поморщился.

— Зато завтра ты будешь моим партнером в течение весьма длинной сцены.

«Моим партнером»! Тоже мне, кинозвезда вшивая!

— Знаю, Роджер. Я читал сценарий.

— Хорошо-хорошо… — задумчиво пробормотал Роджер, глядя в свой стакан, а потом вдруг спросил: — Скажи, Дик, а ты никогда не думал о том, чтобы переменить фамилию?

— Что-что? — изумился Ричард.

— Твою фамилию. Почему бы тебе ее не переменить?

— Господи, это еще зачем?

Несколько секунд Роджер молча играл стаканом.

— Ну как же, ведь Вильсон — не самая оригинальная фамилия. — Он взглянул Ричарду в глаза. — Разве нет?

— Вообще-то с этой фамилией я родился, и у меня как будто не было причины на нее жаловаться.

Роджер молча его рассматривал.

— А! Кажется, понимаю, — воскликнул Ричард. — Ты, наверное, хочешь сказать, что если я избавлюсь от своей заурядной фамилии и возьму какую-нибудь более оригинальную, вроде Джиэльгуд или Каяк, то отбоя не будет от предложений сниматься и я пожизненно получу центральную роль в каком-нибудь гигантском сериале, — например, в «Преподобном Фрейзере»? — Он театрально всплеснул руками. — Да ты, наверное, Роджер, уже видишь меня с такой фамилией лауреатом «Оскара»? — Он откинулся к спинке кресла и насмешливо затряс головой. — Ах, если бы мне лет десять назад пришла в голову эта гениальная мысль — просто переменить фамилию и стать Ричардом… нет! Диком Каяком! Тогда бы у меня не было никаких проблем. Это изменило бы мою судьбу…

— Ну ладно, Дик! Пошутил и будет…

— Господи, Роджер, а ты что ожидал от меня услышать? Не всем же быть такими умными, как ты.

— Я только дал тебе совет, а как ты поступишь — твое дело, — угрюмо отозвался Роджер и добавил: — Лично мне это нисколько не повредило. Мой агент полагает, что, как только я переменил фамилию, мои дела круто пошли вверх.

— Если бы я родился с фамилией Вошь, — усмехнулся Ричард, — я бы тоже ее сменил…

— Моя фамилия — Фош! — прорычал Роджер.

Ричард наморщил лоб.

— Как ты сказал?

— Ф-О-Ш! — по буквам выговорил Роджер. — Это немецкая фамилия!

— Боже милостивый, никогда бы не подумал!

— Ты что-то имеешь против?

— С какой стати?

Роджер перевел дыхание и отхлебнул из своего стакана.

— Как поживает Люси? — поинтересовался он, справившись с приступом ярости.

— Прекрасно.

— Замечательная девушка.

— Совершенно с тобой согласен, — кивнул Ричард, бросив на собеседника внимательный взгляд.

— Насколько я понимаю, постановка идет полным ходом?

— Точно.

— Наверное, она приходит домой чуть живая от усталости, — сказал Роджер. — Театр отнимает столько сил!

— А я на что, Роджер? Я помогаю ей восстановиться. Так что о ней не беспокойся.

— Ну да, конечно, — пробормотал тот и как бы между прочим добавил: — Я слышал, ты пишешь книгу?

— Как тебе удалось пронюхать? — напрягся Ричард.

В груди у него похолодело. Неужели Люси?..

— Дай подумать… Может, мне Люси сказала, а? Кажется, мы с ней на днях где-то столкнулись… — Он встал. — Выпьем еще?

Ричард тупо кивнул.

— Кстати, — сказал Роджер, — я совсем не собирался тебя отговаривать, но, ей-Богу, писательство — никчемное занятие. Подумать только: чахнуть над пишущей машинкой, понимая, что едва ли удастся издать книгу…

Взяв стаканы, он отошел. Ричард оторвал взгляд от мокрых следов, которые остались на столе от стаканов, и посмотрел вслед удалявшемуся Роджеру.

Под его дорогой шелковой рубашкой, обтягивающей широкую спину, угадывались крепкие мышцы, которые, наверное, смотрелись весьма впечатляюще, когда он раздевался. Эти мышцы, надо думать, чрезвычайно ритмично напрягались и расслаблялись, когда он занимался любовью с Люси…

Попрошайка злобно заматерился, когда Дрю продефилировал мимо него, не потрудившись бросить в жадно протянутую ладонь хотя бы четвертак, но Дрю только рассмеялся в ответ. Наконец-то он был дома. В милом сердцу Нью-Йорке. Он сразу отправился в Вест-сайд, где отчаяние и нищета выглядывали из-за каждого угла…

В одной из этих трущоб обитал Олег Бергман. Это был район, где прямо посреди улицы, ржавея и разваливаясь, стояли брошенные трамвайные вагоны, а у обочин гнили старые ничейные автомобили.

Дрю, конечно, догадывался, что если появится здесь душным невыносимо жарким летним днем, то одежда мгновенно станет липкой от пота и противно пристанет к телу. Немногим лучше чувствовали себя черномазые и пуэрториканцы, часами присиживающие на улице, а также детвора, кувыркающаяся под бьющей вверх струей пожарного гидранта — этого фонтана для бедных. Все это напоминало ему его собственное детство, о котором он, впрочем, старался вовсе не вспоминать.

Прошлой ночью его мучили ужасные кошмары, от которых он с трудом пробудился, чувствуя, как его прошибает холодный пот. Виной всему был его неугомонный дружок, который беспокойно ворочался у него между ног.

Он включил ночник, стоявший около кровати, и обнаружил, что простыня, а также его собственные бедра и ягодицы мокрые и липкие, словно он во сне наделал под себя. К тому же в висках у него немилосердно стучало, а к горлу поднималась тошнота. Если бы не упаковка банок кока-колы, которой он запасся накануне в баре на Таймс-сквер, то он, пожалуй, сошел бы с ума в этом тесном, как гроб, душном гостиничном номере. Банка обыкновенной кока-колы показалась ему подарком доброго ангела-спасителя, явившегося прямо с небес.

Жадно глотая живительную влагу, Дрю на миг увидел перед собой мать. Ее руки гладили его грудь, и он даже почувствовал головокружительный запах лаванды, когда она придвинулась вплотную.