Акт бунта - Калли Харт Страница 53

— Я не придерживаюсь иерархической идеологии, Джарвис. Я человек. Ты тоже человеческое существо. Мы равны. Поэтому не собираюсь склоняться перед тобой в знак уважения только потому, что ты была человеком дольше, чем я, и выбрала такой жизненный путь, при котором получаешь финансовое вознаграждение за то, что делишься со мной знаниями. Это не делает тебя лучше меня. Уважение нужно заслужить. То, что я называю тебя по имени, не имеет к этому никакого отношения.

Она открывает рот, уставившись на меня. Закрывает его. Открывает снова. Я думаю, ей трудно придумать, что сказать. Через мгновение женщина хмурится, качая головой.

— Знаешь, в чем твоя проблема?

О, это должно быть интересно.

— Я и не знал, что у меня есть проблема.

— Ты умный. Слишком умен для твоего же блага. И тратишь впустую свой интеллект, потому что слишком занят восстанием против системы, которая пытается помочь тебе учиться.

Полагаю, что это один из способов взглянуть на это. Другой способ — понять, что система, которая «пытается мне помочь», на самом деле пытается промыть мне мозги поведением и мыслительными процессами, которые исключают свободу мысли или выбора, чтобы, когда они скажут мне прыгать, я не буду подвергать сомнению команду. И просто сделаю это. Впрочем, нет смысла объяснять это Джарвис. Для нее уже слишком поздно. Ее синапсы уже подключены к сети. Она застряла.

— Ты не можешь научить меня ничему, чему я не мог бы научиться из книги или из интернета, — говорю ей. — Мне не нужно подчиняться системе или придавать себе какую-то определенную форму, чтобы угодить кому-то, если хочу учиться таким образом. Будь я проклят, если сделаю это и здесь.

Она устало вздыхает, поднимая руки вверх.

— Я выпила недостаточно кофе, чтобы иметь с тобой дело прямо сейчас. Сегодня моя ночь дежурства. Я несу ответственность за то, что здесь происходит, и не позволю тебе слоняться без дела, делая все, что тебе, черт возьми, заблагорассудится…

— Я не пытаюсь организовать оргию. Просто хочу подняться на четвертый этаж и поздороваться с другом.

Ее лицо бледнеет, если не считать двух маленьких багровых пятен, которые расцветают прямо на ее скулах. Ее зрачки — две гигантские черные дыры.

— Это… неуместно… — Она снова качает головой. — Слушай. Кого ты хочешь увидеть? Я пойду и приведу ее, и вы двое можете посидеть здесь со мной. Но я не могу позволить тебе подняться по этой лестнице. Мальчикам не разрешается подниматься в женское крыло, независимо от времени. У нас не совместное проживание.

Я вздыхаю, закатывая глаза.

— Пресли. Мария. Уиттон. Чейз. — Каждое слово подобно пуле, попадающей мне прямо между глаз. Когда я перестану произносить это бесконечное имя?

— Та рыженькая?

— Да. Рыжеволосая.

Она подозрительно смотрит на меня.

— Ты подружился с ней?

Я одариваю ее натянутой улыбкой.

— Я только что так сказал, не так ли?

— Прости меня, если мне трудно тебе поверить. Ты никогда не проявлял интереса к дружбе с кем-либо, кроме своих соседей по дому. В любом случае. Пресли сейчас на втором этаже, в старой кладовой. Она не на четвертом этаже. Жди здесь. Я пойду найду ее и спрошу, хочет ли она потусоваться с тобой…

— Черт побери, женщина! Забудь об этом. Разговаривать с тобой — все равно что добровольно биться головой о стену! — Потом поворачиваюсь и направляюсь к выходу. Позади меня учитель английского издает милый ворчливый звук, который, как я думаю, должен означать разочарование.

— Черт возьми, Пакс! Ты же знаешь, что тебе нельзя ругаться при мне. И не называй меня «женщина»!

— Отлично. Буду придерживаться «Джарвис».

Она визжит, теперь еще более сердитая. Я тихонько посмеиваюсь, когда толкаю дверь и выхожу в начинающиеся сумерки. Моя работа здесь закончена. Я получил информацию, за которой пришел, а бедная мисс Рид даже не поняла, что именно она дала ее мне.

***

Ночной воздух наполнен ароматом хвои и зелени. Я вешаю свою одежду на нижнюю ветку дуба, наслаждаясь поцелуем водяного пара, покрывающего мою обнаженную кожу. Передо мной грохочет водопад Гвиневры — тонны воды с ревом переливаются через край скользкой каменной плиты. В течение дня поток воды разбрасывает радуги в воздухе, когда опускается в глубокий бассейн на глубине десяти метров, но сегодня вечером, когда плотная гряда облаков закрывает луну и свет звезд, вода исчезает в небытие.

Я нашел это место через несколько месяцев после того, как приехал в Вульф-Холл. Пока Рэн рисовал, а Дэш стучал по клавишам своего пианино, прежде чем взять в руки фотоаппарат, я отправился в густой лес, который покрывает гору, на которой мы живем, и осмотрелся в нем. Гнездо разъяренных гадюк, постоянно бурлящих и извивающихся в глубине моего живота, успокоилось, когда я окружал себя деревьями. Я замирал и учился дышать. За пределами леса очень трудно вспомнить, как это делается. Однако в тот момент, когда подошвы моих ботинок касаются грязи здесь, напряжение, которое охватывает меня каждый второй час бодрствования, отпускает свою хватку, и на короткое время я свободен.

Я не очень часто прыгаю по ночам. Знаю, как опасно бросаться с уступа в пустоту, когда внизу даже не видно водоема, но я достаточно доверяю себе. И прыгал много раз в течение дня, когда прикидывал, как далеко мне нужно оттолкнуться от скалы, чтобы избежать зазубренных скал внизу. Я давным-давно сохранил эту информацию в своих мышцах — тело помнит. Оно знает такие вещи — и я очень спокоен, когда отталкиваюсь от холодного, гладкого края камня.

Я разбегаюсь и бросаюсь в темноту.

Холодный ветер пробегает по моей покрытой мурашками коже, когда лечу, сначала вперед, а затем вниз, когда сила тяжести берет верх, и я начинаю падать. Мой желудок сжимается. Я издаю громкий возглас, сводя ноги вместе, скрестив лодыжки, вытянув пальцы ног, а затем на меня обрушивается шок от холодной воды. Я пробиваюсь сквозь поверхность воды, погружаясь все ниже, и даже с открытыми глазами вообще ничего не вижу. Ни малейшего проблеска света, который вывел бы меня обратно на поверхность.

Я позволяю физике делать свою работу.

Человеческое тело плавает, особенно когда в его грудной полости есть легкие, полные воздуха. Вместо того чтобы пытаться подняться, я сдаюсь сокрушительному холоду, ожидая, когда мое тело поднимется самостоятельно. Это противоречит всем моим инстинктам — вот так ждать. После выброса адреналина мое тело наполнено энергией и отчаянно хочет