Джудит Макнот - Ночные шорохи Страница 54

— Ты это серьезно?

Ной почувствовал угрызения совести. Только сейчас он понял, как сестре хотелось, чтобы ее пригласили.

— Разумеется.

Он и не представлял, что Кортни так прекрасно чувствует музыку!

— Где это ты научилась так танцевать? Кортни закрыла глаза.

— У девушек это врожденное. Кстати, ты пытаешься затащить Слоан в постель.

— Не суй нос куда не просят!

— Сделай мне одолжение, оставь ее в покое, рано или поздно ты бросишь ее, как остальных, только в отличие от них Слоан будет страдать, и больше мы ее не увидим. Никогда. Слоан — прекрасный человек, и мне хотелось бы иметь такого друга.

Ной смотрел в поднятое к нему серьезное личико и со стыдом вспоминал о благородстве и щедрости духа Слоан, нашедшей время позаботиться о заброшенной девочке. Каково должно быть сострадание к людям, если посреди шумного вечера, под постоянным огнем пристальных взглядов и пересудов она думала не о себе, а о Кортни!

— Слоан уже твой друг, — уверенно заключил он, закружив сестру.

Весь остаток вечера Ной то и дело поглядывал на часы. Минуты тянулись бесконечно долго. Он старался держаться неподалеку от Слоан и всячески вовлекать ее в беседы с приятелями, но казалось, все мужчины сегодня хотели танцевать только с ней. Правда, Ной еще пару раз пригласил Кортни.

Глава 27

Слоан вместе с отцом и сестрой стояли на крыльце, провожая засидевшихся гостей — супружескую пару, давних друзей семьи, рассуждавших с хозяином о политике еще добрых два часа после ухода остальных, включая Ноя. Эдит давно удалилась к себе, а Пол, очевидно сообразивший, что от сенатора Термонда Мида и его супруги не так-то просто будет отделаться, тайком улизнул с полчаса назад.

— Доброй ночи, Слоан, — пожелала миссис Мид. — Рада была познакомиться. Обязательно попробую испечь пирог с лаймом по вашему рецепту. Должно быть, необыкновенно вкусно.

Улыбнувшись девушке, жена сенатора чуть подалась вперед и приложилась щекой к щеке Парис — жест, который, как поняла Слоан, заменял поцелуй богатым обитателям фешенебельного курорта.

— Противная девчонка, — шутливо попеняла она. — Поверить не могу, что ты так долго ухитрялась скрывать от всех свой талант! Не признайся Слоан, во всеуслышание, что это ты моделировала ее платье, так и продолжала бы нас дурачить! Я слышала, как Салли Линкли просила тебя показать эскизы, но я просто должна увидеть их первой! По справедливости говоря, я имею на это полное право, поскольку знаю тебя едва ли не с пеленок!

Но тут вперед выступил сенатор Мид, довольно официально попрощался с девушками, а когда дошла очередь до Картера, с энтузиазмом потряс его руку.

— Тебе несказанно повезло, дружище! Такие красавицы дочери! Парис всегда была выше всех похвал, но и Слоан всякий отец может гордиться! Она нас покорила!

— Знаю, — кивнул Картер. — Ты прав, я настоящий счастливчик!

Закрыв дверь, он с сияющим видом обернулся к дочерям.

— Слоан, не могу передать, как ты меня порадовала! — чистосердечно признался он. По всей видимости, в этот момент отношение Картера к младшей дочери действительно изменилось: не потому, что он воспылал к ней родительской любовью — он вообще не был способен на это, — просто восторг приятелей и знакомых льстил его самолюбию и выставлял в выгодном свете перед окружающими. К своему удивлению, Слоан обнаружила, что многие его друзья — весьма симпатичные люди. Как жаль, что того же нельзя сказать о Картере!

— Спасибо, — вежливо поблагодарила дочь, скрыв презрительную усмешку.

Картер стал медленно подниматься по ступенькам, а Слоан поспешно взглянула на старинные напольные часы и тихо охнула. Господи, она и не подозревала, что уже так поздно! Ной, разумеется, не стал ее дожидаться. Судьба в облике сенатора Мида сочла нужным вмешаться и уберечь ее от ужасной глупости. Слоан следовало бы порадоваться, но вместо этого на душе отчего-то стало пусто и тоскливо.

Однако Парис ничего не заметила. Да и что ей до переживаний сестры!

Порывисто обняв Слоан, она прошептала:

— Ты была неотразима! Настоящий фурор! Все только и твердили о том, как ты прелестна, очаровательна, остроумна… Словом, полный успех. Поэтому гости и не хотели расходиться.

Слоан поплелась за ней наверх, терзаясь вопросом, не лучше ли все-таки спуститься на пляж или стоит от греха подальше лечь спать. В этом неравном поединке победил лукавый бесенок, что с недавних пор толкал ее на всякие безумства.

— Спокойной ночи, — прошептала Парис.

— До завтра, — кивнула Слоан, но рука замерла на дверной ручке.

Парис, заметив колебания сестры, удивилась:

— Ты на нотах с самого рассвета! Неужели не устала? Слоан пристыженно покачала головой и неожиданно для себя выпалила:

— Ной просил меня встретиться с ним на пляже после приема!

— Неужели?

— Честное слово.

— Так почему ты еще здесь? — усмехнулась Парис, и приободренная Слоан не заставила себя уговаривать.

Задний газон был по-прежнему ярко освещен и многолюден: служащие ресторана складывали сервировку и мебель и грузили все в фургоны. Кое-кто из слуг Картера им помогал. Слоан узнала двух горничных и приветливо поздоровалась. Все вели себя так, словно в ее желании прогуляться под луной по пустынному пляжу в час ночи не было ничего особенного. Можно подумать, там каждый день встречаются дамы в роскошных шифоновых платьях и босоножках на высоченных каблуках!

Несмотря на очевидное безразличие окружающих, Слоан невыносимо смущалась. Только добравшись до полоски воды, она немного успокоилась, но облегчение немедленно уступило место обиде и отчаянию. Ноя нигде не было видно.

Она глянула в сторону его дома. И там ни души… разве что Ной спрятался за высокими кустами живой изгороди… Кажется, никого.

Девушка сняла босоножки и, помахивая ими, медленно побрела по песку в слабой надежде, что Ной все-таки появится. Но чем ближе она подходила к его дому, тем холоднее становилось на душе. Предательское сердце не давало покоя. Как дерзко он смотрел на ее губы, когда она благодарила его за этот вечер! Он сказал еще, что они успеют придумать повод для ночного свидания…

Слоан остановилась у забора, вглядываясь в террасы, на которых мелькали лишь смутные тени и отблески лунного света.

— Что ж, все к лучшему, — упорно твердила себе девушка. Ной Мейтленд — человек из другого мира, иного круга, слишком многое повидал, слишком пресыщен, слишком уверен в себе. Он просто играл с ней, посчитав доверчивой дурочкой, провинциалкой. И если она не поостережется, он разобьет ей сердце. Какое счастье, что все так получилось и ей не придется стыдиться себя!